Под маской порока 2. Не отпускай меня (СИ)

— Как она это сделала?
— Как связала нас? Не знаю. Через кровь, полагаю, и магию. Мама подробно изучала всевозможные связи, привязки, привороты, тайком от отчима выписывала книги на соответствующие темы, иногда сама ездила по библиотекам и книжным хранилищам. Говорила, что в свой срок передаст медальон мне, и велела беречь его, а если вдруг что-то случится и я не смогу его носить, то спрятать до поры в надежном месте.
— Раньше она хранила в нем по пряди наших волос.
— Возможно, они и сейчас там. После пожара я не открывала его.
— Ни разу? — Вэйдалл бросил удивленный взгляд на сестру.
— Нет.
Открыл бы он? Или тоже не решился бы, не будучи уверенным, остался ли медальон памятью или же скрывает нечто большее? Не детские локоны, но кровь их, печать заклятия?
Замок тих, спокоен, подобно миру вокруг, и только Ева раздражена, расстроена и обижена. Каждая эмоция ее остается щепоткой острого перца на языке, напоминая о завтрашнем событии.
Замуж прямо сейчас Ева не хочет. И о столь скоропалительной свадьбе не мечтает. Пожалуй, при иных обстоятельствах Вэйдалл поддержал бы Еву в справедливом ее возмущении, однако не в нынешней ситуации.
Да и, надо признать, мысль о женитьбе вдруг приобрела странное очарование, почти магнетическое притяжение, противостоять которому желания не было.
— Отчим следил за мамой, ты знаешь?
— Нет, откуда?
— Подозревал маму в бесконечных изменах и после нашего рождения и чем старше мы становились, тем больше обвинений мама от него слышала. Когда мы с мамой начали ездить в охотничий домик, отчим и вовсе всякий покой потерял, хотя мы слуг мужского пола с собой не брали, только Лиззи. Поэтому мне приходилось выбираться в город одетой в платье горничной, а Лиззи — оставаться в доме с нашей мамой. Естественно, Лиззи тоже надевала одно из моих платьев, создавая видимость, будто я и мама дома и никуда не выходим, а служанка всего-навсего ускользнула в город на танцы.
— В форменном платье?
— В лесу я, не таясь, переодевалась, — Эсмеральда улыбнулась снисходительно. — Если отчим подсылал для слежки кого-то из слуг или нанимал человека в деревне, то им этого хватало. Они же не сыщики из высококлассного детективного агентства, простые люди, и отчим не настолько много им платил, чтобы развивать слишком бурную деятельность.
И кто же знал, что однажды игра в переодевание поможет?
— Дрэйк действительно принял тебя за горничную?
— Да. Он не узнал меня впоследствии.
— Не боялась? — Вэйдалл старался говорить спокойно, не скатываясь вновь в глупую братскую ревность.
— Чего?
— Встречаться с членом ордена.
— Нет, — Эсмеральда покачала головой. — Дрэйк спас меня, пожалуй, во всем вашем проклятом богами братстве он был единственным, кого я не опасалась, с кем мне было по-настоящему спокойно. Кроме тебя, разумеется.
— Думаешь, его пара — и впрямь та девушка, которую он искал неосознанно?
— Я это знаю, — ответила Эсмеральда неожиданно уверенно, твердо. — Иначе быть не могло. Сама идея истинного союза теряет всякий смысл, если боги или судьба будут связывать кого попало с кем попало.
— А мы? — не то чтобы Вэйдалл спрашивал всерьез, скорее в шутку наполовину, но… кто знает все прихоти богов, кем бы они ни были на самом деле? — Нас не связала какая-нибудь давняя встреча в прошлой жизни?
Сестра повернулась, окинула его пристальным изучающим взглядом, словно увидев впервые, и снова улыбнулась, на сей раз мягко.
— Нет, вас троих прежде ничего не связывало. Но это тоже хорошо — вы будете первыми, сможете создать новую связь, станете, так сказать, родоначальниками.
— И тем самым несказанно осчастливим потомков или очередные будущие воплощения.
Эсмеральда рассмеялась знакомым безмятежным смехом, возвращая на мгновение в юность, во времена, когда они были счастливы по-своему, беззаботны.
Она никуда не уедет. Что бы там сестра себе ни думала, Вэйдалл ее не отпустит.
— Вэйд?
Стук ведущей на террасу двери, легкие шаги, приправленные солоноватым настороженным пониманием. Вэйдалл обернулся к Еве, нахмурился, увидев озабоченное ее лицо.
 
— Мне тут передали кое-что, — Ева приблизилась, протянула медальон на цепочке.
Еще один?
— Кто передал?
— Ваш наставник.
Эсмеральда тоже обернулась, перекинула ноги через балюстраду, присмотрелась к медальону и вдруг резким движением выхватила его из рук сирены.
— Это медальон Дрэйка. Вэйд, ты же видел то мое воспоминание, а может, и в жизни на самом Дрэйке.
— Марк сказал, что нашел его, — Ева ткнула пальцем в медальон, — среди бумаг кого-то из старших собратьев. Правда, не уточнил, какого пса он копался в чужих бумагах, как и то, зачем он принес его мне, а не вам сразу, ну да ладно, оставим проступок сей на его совести.
Эсмеральда открыла медальон, повернула к Вэйдаллу, демонстрируя портрет темноволосой девушки.
— Это его погибшая невеста, — пояснила сестра. — Я никогда не видела самой миниатюры, но знала, что внутри.
— Вам она никого не напоминает? — заметила Ева. — Вивиан, например?
— Беван ею интересовался… просил прислать любую фотографию Вивиан.
Вэйдалл нашел вырезку из газеты, где на групповом снимке среди прочих людей запечатлели и леди Аннет с дочерью, однако четкого ответа на вопрос, для чего фото потребовалось бывшему собрату, не получил.
— Наверное, стоит им сообщить, — произнесла Эсмеральда.
Стоит.
Хотя имелось подозрение, что собратья в империи и так обо всем догадываются, пусть бы Вэйдалл и не рассказал еще о привороте и яде братства в крови Вивиан. По крайней мере, Беван должен был сообразить, что к чему.
Другой вопрос, поделился ли он своими подозрениями с Дрэйком?
* * *
Арлес объявился с утра пораньше, когда Тиана и Стасия только приступили к побудке и извлечению из-под одеяла сопротивляющейся невесты. Аиша в том участия не принимала, рассудив справедливо, что там и двух пар рук хватит, однако слышала через неплотно прикрытую дверь в спальню Евы возню, брань и протяжное «я не хочу-у-у заму-у-уж!»
Еще раз проверить, все ли необходимое собрано для грядущей церемонии, — дело тоже важное.
О визите демона сообщил невесть чему улыбающийся Тито и Аиша, неохотно отложив папку с Евиными документами, спустилась в холл.
Раз уж Арлес таки зашел, то надо непременно высказать ему все, что она думает о нем самом вообще и подарках Айлине в частности. Весь вечер накануне дочь не выпускала из рук куклу и демонстративно обижалась на мать, отворачивалась, отвечая короткими односложными фразами на вопросы и попытки заново объяснить недопустимость принятия даров от почти что незнакомцев. К счастью, молодые сирены были заняты приготовлениями к свадьбе, а Идэна лишь сочувственно улыбнулась, заметив, как Аиша безуспешно пытается поговорить с Айлиной, однако вмешиваться не стала.
И то верно. Не в том нынче Аиша настроении, чтобы принимать непрошеные советы, тем более по воспитанию собственного ребенка.
Арлес был не один, но с очередной коробкой. Точнее даже, коробочкой, прямоугольной формы, черной, словно глухое раздражение, накатившее при виде что оной, что радостной приветливой улыбки на мужском лице. И одет на удивление прилично, вместо уже привычной кожаной куртки поношенного вида — черный пиджак, белая рубашка, правда, без галстука, но все же. Брюки другие, поновее прежних. Ну точно как на свадьбу вырядился.
Хотя что значит — точно? На свадьбу и есть, со свидетелями мужского пола в Гнезде и у женихов определенный недобор, посему выбирать не приходится.
— Доброе утро, — демон шагнул навстречу Аише, потянулся с явным намерением поцеловать, но на сей раз сирена предусмотрительно отступила в сторону.
— Кому как.
— Если судить по воплям, которые слышны даже во дворе, тогда да, — легко согласился Арлес.
— Не преувеличивай, никто тут не вопит и не кричит, — да и окно комнаты Евы выходит не во двор.