Закатное солнце почти не слепило (СИ)

Чехарда мелочей и крупных событий неизбежно, потому что равновероятно, приводит к формированию в пределах одной планетарной системы настолько разных миров, что им уже никогда (на самом деле в перспективе миллиардов лет) не слиться и они бегут по вселенной вместе, будучи устойчивыми слоями одной системы, «брамфатуры», — назвал её странным словом учёный. Уже их можно рассматривать, как параллельные миры, совершающие собственные полноценные вероятностные флуктуации, которые лучше умозрительно отбросить, «чтобы не запутаться в этом головокружительном хороводе».
В упрощённом остатке теории и выходит доказательство существования в одном месте нескольких планет, столь отличных друг от друга, что можно говорить о совершенно разных мирах.
«И между ними возможны путешествия!», — восклицал учёный. А как насчёт путешествий между более близкими вероятностями, которые не так давно разошлись и не так долго просуществуют? Речь идёт о каких-то там годах, столетиях и тысячелетиях. «Ведь чем ближе, тем проще?», — спросил тогда Спартак Петрович, на что учёный порекомендовал поймать конкретную каплю воды, когда стоишь с головой в бушующем потоке. Неосуществимая сложность настройки! А вот перепрыгнуть с одного камня на другой, выбраться на противоположный берег, можно вполне естественно, ведь они твёрдые и устойчивые.
— Как, насчёт, перебросить мост между нашим и другим берегом? — Спросил как-то директор детского лагеря после бессонной ночи, не первой и не десятой. — Вы со мной? — Спартак Петрович в упор посмотрел в глаза учёного и тот, не отводя ясного взгляда, ответил: «Да».
Директор вынырнул из мыслей, настроил поиск карты аномалий по параметрам пятнышка, унёсшего Радость. Перед ним возникло наложение на карту семи похожих пятнышек, из которых внимание заслужило только одно — возникло оно в те же предутренние минуты… и не исчезло до сих пор!
— Ага. — Сказал сам себе директор и, набрав код отряда 1-А, произнёс в микрофон: — Маргарита, Светлана, примите видео на большой экран, я приеду через пять минут. Будем искать Радость — она пропала.
Директор вышел из корпуса, сел за руль гольф-кара, который стоял тут же под навесом, и повёл машинку через безмятежное оранжево-солнечное утро. Аккуратно двигая рулём, с гудением моторчика и шелестом шин закладывая виражи, Спартак Петрович старался хотя бы на эти прекрасные мгновения выкинуть из головы все мысли. Как правило это ему удавалось без труда, но теперь пришлось себе напомнить дважды: здесь и сейчас лучшее, что можно сделать, это смотреть во все глаза на прекрасную игру света, когда восходящая звезда очерчивает предметы длинной тенью, вплоть до камушков на асфальте, обрётших значимость, подчёркнутую чёрным вымпелом, бегущим в сторону от лучей. Директор любил смотреть на лагерь, особенно в ранний час, когда всё было похоже на совершенный памятник самому себе, а попадавшиеся по дороге рукотворные монументы, почти оживали. Вот и давешний «Пионер № 12», даром, что бронзовый, казалось, сейчас как дунет в свою трубу, проводив глазами руководство.
К корпусу ДПО-1 директор подъехал с безмятежным лицом и собранными мыслями, в холле его встретили вожатые отряда 1-А, у которых собранность внутренняя красноречиво отражалась во всём внешнем облике — от скупых жестов и сжатых губ до затянутых узлами причёсок. В спортивных костюмах они сейчас были похожи на тренеров олимпийской сборной.
— Здравствуйте, — первым поздоровался Спартак Петрович, войдя в холл. — Как спят ваши подопечные?
— Как убитые, — сказала Маргарита мрачно, но сразу улыбнулась. В контексте происходящих событий, грубоватый, но вполне стандартный фразеологизм звучал висельным юмором. Не смогла сдержать сурового выражения на лице и Светлана. Директор удовлетворённо отметил, что к тем возвращается привычный оптимизм и решил, что можно переходить к делу.
— Вот этот сигнал, — он показал на большой экран, где выводилась карта, — предположительно, наша Радость и находится она сейчас где-то в этом корпусе. Не будем терять времени, ребёнка надо найти.
 
— Она в подвале, — сказала Светлана, щелкнув несколько раз пультом при переключении проекций карты. — Ожидаемо — если подросток прячется в здании, то искать его стоит в первую очередь в подвале, а во вторую — на чердаке.
— Только зачем ей прятаться? — Тихо (ведь в корпусе спят дети) воскликнул Спартак Петрович. — Берём фонари и пойдёмте, у неё, надеюсь, спросим!
Маргарита вызвала лифт, а Светлана тем временем открыла ближайшую к лифтам дверь — кладовую, где взяла с одной из полок три фонаря. Кабина загудела на секунду, открылись двери, лифт переместился всего на один этаж — из подвала. Директор и вожатые переглянулись, отмечая эту деталь, потом пощёлкали фонарями, проверяя их работоспособность и вошли в кабину.
Директор нажал кнопку, шахта отозвалась коротко взвывшими с чердака двигателями, упруго зазвенели натянутые канаты. Обычные звуки, но звучали они не обычно, все трое глянули вверх на взрезанную в металле и пластике дыру, которая и изменила акустику. Двери в подвал уже открылись, но директор с вожатыми всё так и стояли, задрав головы.
— Ничего себе! — Выдохнули одновременно Светлана и Маргарита.
— Ага, — крякнул директор и помолчав еще секунду произнёс, — разберёмся с этим позже. Выходим. — Он выставил ботинок, по которому ударились съезжавшиеся уже было двери и, когда они снова разъехались, все вышли в подвал.
Директор достал из широкого кармана пиджака планшет всё с той же картой и передал его Светлане. Та, взглянув на экран, показала правой рукой, куда идти. — Сюда.
Поисковый отряд пошёл по длинному бесцветному бетонному коридору, освещённому люминесцентными лампами. По сторонам были запертые двери и проходы в тёмные перпендикулярные коридоры, куда поворачивали трубы и кабеля. Когда здание было пройдено в длину почти до конца, Светлана повернула снова вправо и остановилась перед чёрным проёмом. Лампы как раз располагались в пяти метрах сзади и примерно на таком же удалении впереди, поэтому белого ртутного света боковому коридору не досталось.
— Сюда, — сказала она и зажгла фонарь, направив луч в темноту, её примеру последовали Маргарита и Спартак Петрович. Три ярких круглых снопа залили проход немногим хуже ламп, светящих в центральном коридоре.
— В моё время фонарики светили потусклее, — сказал директор, водя плотным конусом света. По его тону было трудно определить, рад он прогрессу, или наоборот, досадует.
Коридор не особо отличался от предыдущего, только был коротким и под ногами чуть больше скрипело мелкого цементного сора. С каждой стороны в ряд располагались по четыре одинаковых плоских зеленоватых двери. Дойдя до конца прохода, трое остановились перед одной из дверей. Светлана подёргала ручку — заперто, тогда вперёд вышла Маргарита и открыла дверь одним из ключей, что были у неё с собой. Все замерли, направив фонари внутрь комнаты.
— Никого. — Директор вошёл внутрь и стал светить вокруг. За ним последовали и вожатые.
Пустая комната, не считая труб с вентилями в углу потолка, старого шкафа у дальней стены и фанерных стульев с тонкими железными ножками, забравшимися один на другого.
— Сигнал не в этой комнате, а дальше, — Светлана показала в сторону стены со шкафом. — Но по карте подвал здесь заканчивается — там скала.
Директор заглянул через плечо вожатой в карту — сиреневое пятно, действительно, было за линией, обозначавшей границы подвала, судя по масштабу, всего-то метрах в десяти.
— Скала, — задумчиво повторил он, шагнул к шкафу и распахнул дверцы. Что-то мелькнуло и Спартак Петрович успел отступить в сторону — на пол грохнулась швабра. Больше в шкафу ничего не обнаружилось.
Директор закрыл дверцы и заглянул за шкаф, потом навалился на пыльный торец и попробовал сдвинуть. Мебель скрежетнула и уступила сантиметр. Обе вожатые схватились за угол шкафа и вместе с директором снова попытались сдвинуть тяжёлую рухлядь, та, визжа-дребезжа, проехала сантиметров пять. Положив фонарики на пол, трое уже в полную силу надавили на шкаф, отодвигая его шаг за шагом. Наконец скрытый ранее участок стены полностью открылся.