Японская разведка против СССР

Зайдя в одно из многочисленных японских кафе-ресторанов, Растворов по телефону срочно связался со своей преподавательницей английского языка американкой Мод Буррис, о которой ему было известно, что она работает в отделе образования штаба Вооруженных сил США в Японии. Он был уверен, что она, как человек, имеющий санкционированный контакт с сотрудниками советского представительства, должна быть связана с американскими спецслужбами. И он не ошибся. Капитан Вернер Мишел, возглавлявший специальное подразделение армейской котрразведки США (441 Си-Ай-Си), занимавшееся разработкой советских учреждений в Токио, действительно уже установил с этой американкой оперативный контакт и «на всякий случай» оставил ей свои служебный и домашний телефоны.
Вернер Мишел, доложив своему непосредственному начальнику, полковнику Марку Хэнсону, о возникшей ситуации, договорился о встрече с Растворовым у хорошо известного последнему здания «Юсэн-биру» (NYK), где располагались ключевые подразделения американских ВС. Капитан Мишел подъехал к месту встречи на автомашине и был потрясен, увидев, что с Растворова, несмотря на необычный для Токио мороз, пот льет градом…
Первый опрос перебежчика был проведен в Си-Ай-Си. Переводчиком выступал один из самых способных работников Мишела Эли Кастенбаум. Основное содержание полученной от Растворова информации тут же доложили руководству ЦРУ в Японии.
Начальник «советского отдела» ЦРУ в Японии Эд Сноу (русского происхождения, его настоящая фамилия была Снегирев) в этот момент проводил свой медовый месяц с молодой женой (из семьи русских белоэмигрантов) на местном курорте Каруидзава. Среди ночи его разбудил телефонный звонок. Звонил Энди Браун (псевдоним Арсения Янковского, работавшего у Сноу в «советском отделе» на базе Йокосука). Условной фразой Энди дал понять, что к ним в сети попала «настоящая птичка»… Сноу сразу все понял. Оставив молодую жену досматривать сладкий сон в Каруидзаве, он срочно выехал в Токио. После первого же допроса Растворова, которым он теперь руководил, Сноу дал «молнию» в Вашингтон. Оттуда последовало указание срочно с соблюдением всех мер безопасности доставить перебежчика в США. Руководству ЦРУ в Японии было поручено выразить благодарность капитану В. Мишелу и пожелать успехов в «получении очередного перебежчика из советской разведки» (!)…
Сопровождать Растворова было поручено Мишелу и Кастенбауму от 441-го отряда Си-Ай-Си, а также Арсению Янковскому от ЦРУ. Во время первой остановки на Окинаве было решено продолжить допрос Растворова. В качестве переводчика выступал Янковский, которого Растворову представили как Энди Брауна. Однако Растворов почему-то заподозрил в нем советского агента и потребовал его «убрать»…
А в это время в Токио в связи с исчезновением Растворова был объявлен аврал. Его искала как резидентура МВД, так и военные коллеги. Но все безрезультатно… Пришлось обратиться в МИД Японии и в местную полицию. Как обычно бывает в таких случаях, высказывалась версия о похищении советского гражданина американскими спецслужбами…
25 января 1954 г. из Йокогамы в Находку отчалил советский теплоход, увозивший на Родину команду советских конькобежцев, а также откомандированных из страны сотрудников представительства СССР в Японии. Однако Ю.А. Растворова среди них не было.
А тем временем бывшего советского разведчика ЦРУ поселило на одной из своих пригородных секретных вилл (safe house) в США и приступило к его методичному допросу. Недостатка в оперработниках, у которых русский язык был родным, у «советского отдела» ЦРУ не было. Поэтому Эд Сноу, который вскоре закончил свою командировку в Японии и был назначен заместителем начальника отдела по оперативным вопросам (Chief of Operations или просто COPS), подключил к допросам Растворова таких специалистов по советской разведке, как Джордж Кизевальтер, Питер Рингленд и некоторых других. В результате кропотливой работы ЦРУ удалось получить от перебежчика информацию на 15 японцев, которые якобы находились на связи у него лично. Кроме того, Растворов дал сведения на 13 человек, с которыми якобы поддерживали связь его коллеги. Естественно, что американская разведка передала эти данные японской контрразведке. Ну а последней уже в результате анализа полученных данных, а также в ходе проведенных оперативных мероприятий якобы удалось выявить еще 8 советских агентов.
 
Об этом было открыто заявлено на пресс-конференции в Вашингтоне 13 августа 1954 г. после завершения семимесячного допроса перебежчика.
Однако следует отметить, что большинство этих «агентов» отделалось легким испугом, ибо защите удалось доказать их невиновность, так как в тот период в Японии не было закона о государственных секретах и наказании за шпионаж. Правда, один из «агентов» Растворова, работавший в МИД Японии, как настоящий самурай покончил жизнь самоубийством. Во время допроса он вдруг встал, низко поклонился следователю, снял свою японскую обувь, вскочил на стол и выбросился из окна. Однако это всего лишь официальная версия японских и американских властей. Имеются предположения о том, что ему, возможно, «помогли» выпрыгнуть из окна…
Побег Растворова на время осложнил советско-японские отношения, но не оправдал надежд американцев: новой советско-японской войны не получилось. Растворов ведь собирал разведывательную информацию главным образом об американских секретах, а не о японских.
В октябре 1956 года советско-японские отношения были восстановлены и внешне «дело Растворова» стало достоянием истории.
США всячески превозносили значимость Растворова, старались доказать, что он был выдающимся советским разведчиком, шпионом № 1 на Дальнем Востоке. Однако в действительности он был обыкновенным рядовым сотрудником советской разведки, владел ограниченным кругом вопросов, которые представляли интерес для ЦРУ. Поэтому существенного ущерба советской разведке он не принес. С политической же стороны американцы считали себя на коне, ибо использовали побег Растворова в пропагандистских целях на полную катушку.
Что же касается самого Растворова и людей, на судьбу которых он повлиял, то такие нюансы не имеют срока давности. Естественно, что прежде всего в разной степени были наказаны его бывшие коллеги по работе. Начальник отдела, которому подчинялась токийская резидентура, полковник Ц., был уволен из разведки без пенсии. Такая же участь постигла подполковника Носенко, который возглавлял токийскую резидентуру МВД СССР во время измены Растворова. Полковник А.Ф. Котельников, руководивший резидентурой и убывший в Москву за несколько месяцев до побега Растворова, получил выговор по партийной линии и был переведен из разведки в контрразведку. Майор В.П. Тимофеев, участник битвы под Сталинградом, был также «списан» в контрразведку и отправлен на работу в Хабаровск… Примерно так наказаны были и шифровальщик, и ряд других сотрудников резидентуры и центра. Однако больше всех пострадал сотрудник резидентуры В.И. Савельев, который был отозван в Москву, уволен из разведки и исключен из рядов КПСС. ВТокио он дружил с Растворовым, часто коротал с ним вечера за рюмкой, но своевременно «не смог распознать предателя». Оставленный без средств к существованию, Савельев на чем свет материл Растворова и грозился при встрече задушить его собственными руками…
Ныне покойная подполковник в отставке Валентина Федоровна Кириленко, работавшая оперативным переводчиком резидентуры, и упомянутый выше полковник А.Ф. Котельников хотя и имели из-за Растворова большие неприятности, но, рассказывая о нем, пытались найти оправдывающие его побег обстоятельства. Они высказывали мысль, что у Растворова все же не было серьезных причин для побега. Москва же своими неуклюжими действиями подтолкнула его на предательство.
В.Ф. Кириленко даже после смерти Растворова вспоминала о нем с теплотой и убеждена, что он не мог стать предателем. Хотя говорила, что в день побега вместе с Носенко зашла к Растворову в комнату. Он лежал на кровати в очень мрачном настроении…
По иронии судьбы из-за Растворова пострадали и некоторые американские разведчики. Так, Эд Сноу, полностью «выпотрошив» Растворова и поняв, что больше этот советский перебежчик никакой пользы ЦРУ принести не может, хладнокровно «списал» его из отдела. Однако в то время Сноу не мог даже представить, что через несколько лет информация Растворова бумерангом очень больно ударит по нему. В 1959 году директор Центральной разведки Аллен Даллес принял решение об увольнении как Сноу, так и Янковского из ЦРУ. Основанием для их увольнения было не только наличие у них родственников в Советском Союзе, но и провал всех агентов ЦРУ, заброшенных в свое время Сноу и Янковским из Японии в СССР и КНДР… Заодно, как женатый на сестре Янковского, был уволен и Вивиан Паркер…