Майнбласт. В бездне тьмы. Часть первая. Двуличие (СИ)

Карвер видит, как пуля преодолевает пространство, рассекая воздух. Замечает и вспышку пороха, которая взрывает патрон. Мужчина заплаканный стоит у стены, такой же испуганный, как и все в этой таверне. Стрелок чувствует жар, руки становятся огненными, ему тяжело себя контролировать. Пуля сгорает перед плотью, казалось бы, уже должного умереть наёмника.
"Это и есть смерть?" — падает на пол белый, как полотно. Перчатки обугливаются. Мужчина от страха бросает пистолет, тяжело и шумно упавший на деревянный пол, а после падает на колени без сил. Взгляд безмолвный. Все резко вскакивают и выбегают из зала. После из помещения выполз и сам нападавший.
— А? Что за херня происходит? — кричит хозяин таверны, стоящий за баром. Ему глубоко плевать, что творится в зале, пока деньги идут, а сейчас все точно разбежались не заплатив.
— Карвер? — дрожа, медленно говорит Мираэтта. — Карвер! — отчаяние туманом ложится на лицо. С глаз спадают слёзы.
— Что, мать твою, происходит?! — медленно звучит из уст Олафа. Упав на колени перед телом, начинает предпринимать действия, пытаясь найти отверстие от пули.
— Воды, принеси воды! — Мираэтта вскакивает и за баром черпает стакан, который тут же выплескивает на лицо, потерявшему сознание, товарищу. Вода испаряется, лишь коснувшись.
— Не может быть!
— Приведи помощь, сходи в опьгараниду, твою мать! — кричит Олаф, смотря на потупившее бледное лицо девушки. — Бегом, мать твою, я сказал! Бегом! — визжит напуганный Олаф.
Дага¹ — кинжал для левой руки при фехтовании шпагой.
  
Глава I: Ожившие Кошмары
 
Для Майнбласта с момента выстрела проходят мгновения. Сны ему совсем не запоминаются. Вернувшись в сознание, открывает глаза. Пламя свечей, освещающие полумрачную комнату, режет зрение, поэтому приходится всматриваться в окружение, преодолевая упавший на него недуг. Тело горит. Мираэтта, слегка приобняв нежными ручками, спит на стройном торсе больного. Её золотистые волосы вызывают у Стрелка улыбку, которая тут же гаснет из-за неизвестной болезни.
Он не понимает, как подобное могло с ним произойти. "Не умер ли я?" — единственное, что приходит на ум. Только, что есть "смерть", если Карвер смотрит на окружающее своими глазами, чувствуя переполняющую его жизнь.
По ветхому помещению видно, будто здание уже давно покинули. На уголках висит старая паутина с иссохшими насекомыми. Предметы и стены в пыли, а интерьер уже давно потускнел, выгорел на солнце у окна. Только свечи преображают комнату. Она выглядит чуть более живой благодаря тоненьким столикам. Растворяясь в воздухе, запах парафина создаёт веяния человеческого тепла и заботы. Тем не менее, мрачные стены словно испускают энергию скорби. Почерневшие от старости и гнили места, так и даруют ощущение смерти, они будто борются за то, чтобы отхватить от вапора больного кусочек и впрыснуть смертельный яд. Всё помещение, как кажется Стрелку, так и хочет предупредить о надвигающейся угрозе, и какой-то безызвестный шёпот в голове говорит об этом. Словно шум листьев, речи неуловимы, в них нет никакой гармонии, и всё же, слова просачиваются сквозь хаос. В них слышится нечто, что сообщает о страхах и ужасах, ожидающих его в будущем. Обречённость — то, что окружает его со всех сторон. Каэлум слабеет, а вапор, кажется, стремится покинуть тело и слиться с мировой энергией — солусом.
В обзоре Карвера появляется неизвестный парень. Он делает шаги к столу, где стоят свечи. Оценивая сквозь туманную пелену, замечает его обозлённый и в то же время жалостный вид. Сожалея, тот стоит, покусывая пальцы. Длинные светлые волосы взъерошены. На нём одеяние "упьгараниду", которое носят лишь эгаранади — следующие пути элеменадалис. Он замирает, что-то шепчет самому себе. Вскоре его взгляд останавливается на огоньках. Руки опускаются. Карвер, чувствую жар в теле, и слова сказать не может: ни о помощи попросить, ни подать какие-либо признаки жизни. Майнбласт продолжает бороться со своей болезнью и пытается проследить за эгаранади, который явно впал в подобие транса. Иногда он тряс головой, показывая лицо. Бледный от страха и, уже с отсутствующими эмоциями, он словно смотрит куда-то в глубины огня — будто проводит ментальный диалог с самим пламенем.
 
В коридоре слышатся голоса. Звуки проносятся и задувают, словно ветер в маленькую мрачную комнату. Кроме Стрелка никто не видит и не слышит ни голоса, ни утопающего в бездне тепла. Он словно тонет в бездне, которая желает поработить его. Мираэтта — единственный его защитник. Она, подобна стражу, защищающая от всех внешних угроз, старается даровать любовь, способную остановить любой недуг. Светловолосый эгаранади продолжает утопать в парафине, безэмоционально сожалея больному.
— Он здесь! — доносится безумный, дерзкий голос до ушей больного. — Нужно забрать его! — идёт неизвестная личность, каждый шаг которой кажется ударом молотка по голове. Чувствуя опасность, Стрелок старается предпринять какие-либо действия. Движения даются с трудом, и контроль над телом постепенно возвращается. Мышцы горят. Свечи сжигают светом. Дуновения холодного воздуха дрожью пробегают по телу. Звуки из коридора заставляют кожу ныть, резонируя от удара обуви по безобразно скрипучему полу.
— Не двигайся, Карвер, — не колыхнувшись, сообщает парень своим мягким и звонким, словно тонкий ручей, голосом. — Сейчас не стоит двигаться… Это не смерть, но…
— Что за яд? Не встречал такой. Какая боль! — заливается страданием в лице. — Внутри меня словно пожар, — звучит предсмертный хрип. Молодая невинная девица продолжает сладко спать, сопя на почти недвижимом горячем теле.
— Пора платить за свои гнусные деяния, — взгляд пленён увядающей свечой. Он нервно кусает бледные губы. Взгляд отстранён от происходящего. По его виду можно сказать, что тот роется в глубинах своего сознания, совершенно не обращая внимание на происходящее вокруг.
В комнату заходит мужчина, долго ходивший по коридору. Стрелок не видит его, чувствует лишь присутствие. Глаза от усталости медленно закрываются.
— Знакомое лицо, — гремит грубый, тягостный голос. Человек с глубокими морщинами стоит и словно оркестр звучит в ушах каждого, от чего девушка немного дёргается и морщится, будто старается вырваться из добрых сновидений, осквернённых голосом извне.
В мыслях Карвера путаница, а тело слышит голос, источник которого определить не может. Энергия, имеющая не людское происхождение, выходит, словно пот из гостя, и впитывается в Майнбласта, осуществляя с ним будто ментальный разговор. Следом же, источником становится ещё и эгаранади, который, лишь оторвавшись от собственных страхов, оборачивается. Он, потупившись, шепчет:
— Девушка почти не спала и вымоталась. Не желаю будить её, — слегка приподняв руку, указывает на больного. — Это Карвер… Майнбласт, — далее светловолосый тихо доносит старику, — нам стоит забрать его. Садрос, мы не может оставить его здесь.
Двое продолжают говорить, но речь тянется рекой, потоки которой замедлялись с каждой секундой. Звуки становятся глуше, а слова размытыми. Сражённый не понимает ни одной мысли исходящей от них, но имя "Садрос" запоминается ему, как главная угроза. Месть, ещё не успев зародиться в голове, уже начинает свой кровавый путь. Опьянённый гневом и свирепостью, он выжигает себя изнутри, не имея возможности совершить ни малейшее движение. Стрелок чувствует невыносимый жар света и шумы воздушных потоков, которые просачиваются сквозь мелкие отверстия в оконных рамах. Слышит вихри, заставляющие лежащие на столике бумаги едва колыхаться. Хлопает и ткань, частично закрывающая окно. Звуки смешиваются в единую тревожную субстанцию. Вскоре больной вовсе теряет сознание, отправившись в бездонный омут болезни.