Сумерки империи (СИ)

— Тревога! Нападение! — уже драли глотки центурионы основного отряда, услышав шум свалки впереди.
Легион пришел в движение. Крепкие, уверенные ребята. Тысячи людей на всем протяжении просторного поля битвы, словно крошечные колесики единой машины, повторяли одно и то же действие. Римляне сомкнули щиты, и на дороге оказалось множество окруженных броней островов. Легион был готов к бою.
— Возьмите мне парочку пленных варваров, чтобы я мог допросить их, а вечером распять на кресте, — деловито распорядился Сципион.
Легионеры в боевых порядках двинулись вперед.
— Рим! — закричал командир головного отряда и грохнул мечом по щиту. — Рим!
— Рим! — грянули солдаты. — Рим!
Пока засада в роще вырезала римский авангард, справа, сбоку от римской колонны, внезапно выскочили четверо лучников противника, прятавшихся в складках местности. На них среагировала сотня легионных лучников и дала залп- но стрелы просто не долетели. Далеко! Римляне пожалели, что их стрелометы не здесь, а лежат в повозках, разобранные и бесполезные.
У этой четверки с собой был горшок с тлеющими угольями и они начали метать огненные стрелы в стога сена. Туда они своими большими тисовыми луками прекрасно добивали. Сено было сыровато, к тому же в эти стога Кирилл еще добавил сурьмы, так что дым был чрезвычайно густ и поднялся пеленой, скрыв правую половину полей от взоров римлян. Они решили двигаться вперед, на помощь своему авангарду, проигнорировав эту бойкую четверку. Что теперь скрылась из вида. В конце концов, что они сделают целому легиону? Подойдут поближе так получат от римских лучников с пятидесяти шагов кучу стрел, смертельную дозу.
В это время из-за далекого холма, что скрывала впереди роща, выскочил отряд кавалерии. Римляне его видеть не могли, возможно даже не слышали, но они хорошо видели густой шлейф пыли, вздымающийся из под копыт отряда из сотни всадников. Легионеры притормозили, построились, и стали ждать, тем более что их разведчиков уже явно уничтожили и шум из рощи прекратился. В это время справа пелену дыма разорвала сотня лучников, внезапно оказавшихся на поле боя.
Приблизительно такой прием, с маскировкой своего передвижения, устроили готы против римской армии в битве при Андрианополе, в которой погиб император Валент.
Видно стрелки варваров скрывались за полями в каком-то овраге и пользуясь плохой видимостью скрытно подобрались к врагу вплотную. Поскольку римских лучников расставили против конницы по флангам, то для полусотни лучников Рима такое количество их визави (вместо четырех) оказалось неприятным сюрпризом. Туча стрел сразу накрыла римлян и мгновенно перебила всех их стрелков из лука с этой стороны. Люди были выбиты до единого.
Щитов у лучников не имелось, а с тридцати метров легкая кольчуга от стрел не защищает. Особенно, если такая стрела выпущена вблизи из лука величиной под два метра. А поскольку все щиты у римских пехотинцев были с левой стороны, то не все солдаты успели вовремя повернуться и встретить стеной щитов следующий залп. Зловеще шипя, стрелы прорезали воздух навстречу сомкнутой человеческой массе и с коротким чмокающим звуком втыкались в жертвы. Так легионеры заимели еще три десятка убитыми и ранеными. От изумления некоторые легионеры даже рот пооткрывали. Очень многие воины были убиты стрелами, поразившими плоть через кольчуги, предназначенные для того, чтобы ее защищать. Тут и там лежали трупы со щитами, прямо-таки пришпиленными к ним, а в этих щитах торчали стрелы.
До сего момента римляне даже представить себе не могли, насколько велика мощь больших луков противника. Стрелы летели сплошным потоком и даже пронзали римские скутумы, словно те были сделаны из толстого картона. Все это было ужасно. Ножницы побеждали бумагу.
— Сомкнуть ряды! Приготовиться отразить атаку!
Легионеров не требовалось подгонять. Передние с лязгом сомкнули щиты, а те, кто стоял в задних рядах, подняли свои над головами. Все равно ничего другого нельзя было сделать. Скутумы легионеров выдерживали попадания копий и обычных стрел, но все, кто стоял в строю, к этому времени отлично знали, что с такого маленького расстояния против стрел больших луков их щиты плохо защищают. Они будут пробиты, но сильно ослабят выпущенную стрелу.
 
— Сомкнуть ряды! — хрипло выкрикнул командующий Гней Сципион ожидающему приказов адъютанту. — Копья метать с двадцати шагов. Не дальше!
— Но их стрелы летят гораздо дальше, чем наши копья.
Самой грубой ошибкой представителя славного рода Корнелиев было взглянуть на покрытое тучами стрел небо и гордо заявить:
— Я не вижу никаких стрел!
— Выполняйте мой приказ, — снова пробубнил полководец. — Любого, кто осмелится оспаривать мои приказания, ждет смерть. Ничто не устоит перед римскими легионами.
Офицер отошел, в его глазах билась тревога.
Для дротиков дистанция была очень велика. Бесполезно. Римляне поспешно построили стену щитов, поэтому третий залп «варваров» был безрезультатным. Стрелы лишь железным дождем постучали по щитам. Если шиты и пробивались то ослабленная стрела могла нанести лишь царапины.
Но оставшиеся слева римские лучники спешили на правый фланг, чтобы устроить стрелковую дуэль. Она не произошла. Потому, что иберийцы, увидев противников, опять нырнули за завесу дыма и пропали из виду. Лучники Рима дали залп, но это было скорее для очистки совести.
В то время как все римляне повернули направо, прикрываясь щитами от летящих стрел, им в спину дали залп тридцать арбалетчиков. Они, люди обладающие железными нервами и отчаянной смелостью, могли стрелять лежа и заранее оборудовали себе скрытые стрелковые позиции. Аккуратно сняли дерн, вырыли ямы, накрылись маскировочными плащами. Потом товарищи на них снова уложили дерн, притрусили сеном и травой. На вид поле и поле, ничего не заметно. А тут такой смертельный удар с тридцати метров. В спину. С плотоядным чавканьем стрелы вошли в плоть римских солдат, и их тела судорожно задергались. После выстрела, не задерживаясь, арбалетчики сразу вскочили и бросились наутек. Будто сам пес ада — Цербер гнался за ними по пятам. На благодарность за представление они не рассчитывали и аплодисментов не жаждали.
Римский легион сейчас походил на человека которого со всех сторон атаковала туча комаров. Да пускают кровь, да — неприятно. Но не смертельно. Потому, что Кирилл решил приберечь свои главные козыри (за исключением арбалетчиков, которых было немного) для другого случая. Слишком все близко к городу. Пусть еще пройдут в глубь страны. Время терпит. Сильные притесняют слабых. Вот так и римляне. Они занимаются этим до тех пор, пока не натыкаются на кого-то более сильного, у кого возникает гуманная прихоть их остановить. На кого-то вроде Кирилла.
Так что Сципион ничего не понимал. Какие-то незначительные нападения жалких кучек людей. Эффективные, но это же только раздраконит легионеров! Тысяча из них сейчас заняла рощу и никого из врагов там не обнаружила. Только трупы своих погибших разведчиков. Конница тоже исчезла из вида. Или отступила или же, что более вероятно находится справа за стеной дыма. Но там ее или сотню варваров с луками встретит две тысячи легионеров. Слева варвары давно убежали почти за пределы видимости, но брат консула и туда отрядил пять сотен легионеров. Остальные пытались собрать в кучу огромный обоз и построить его квадратом.
Как может тяжелая пешая армия, возглавляемая самонадеянным полководцем, одолеть чрезвычайно подвижного врага, который ни в коем случае не желает ввязываться в позиционное сражение, пока оставалось непонятным.
Казалось, целую вечность ничего не происходило. Минут через пятнадцать, когда казалось, что все успокоилось, обнаружилась пропавшая сотня кавалеристов. Они вынырнули из-за стены дыма и направились в римский тыл, с целью атаковать обоз. Там их встретила стена щитов легионеров и острия дротиков. Конница покрутилась и поняв, что ловить им тут нечего, отступила по дороге к Таррагоне. Лишь шестеро конных лучников, большая редкость для этих мест, барражирую поблизости начали расстреливать на выбор возниц-обозников или лошадей с мулами. Пока перебросили для защиты обоза легионных лучников, они подранили и убили полсотни голов скотины и два десятка возниц. После чего убрались вслед за своими товарищами. Битва, в которой воевала лишь одна сторона, а другая покорно умирала, продолжалась недолго.