Назад в СССР: Браконьер (СИ)
— Не занимайся ерундой, карта вот тут! — он указал пальцем на висок. — У меня тут все тропы исхожены. Я этот район с закрытыми глазами обойду. Так что пока ты со мной, не потеряешься. Да и собственно, ориентироваться тут несложно. Гору вон ту видишь, на юге?
— Ну да. Вот тебе и главный ориентир.
Еще я прихватил свой охотничий нож, что был со мной ранее и ружье. И тут встал вопрос по патронам. Их у меня к нему не было вообще.
— Матвей Иванович, на этот агрегат у тебя случайно патронов не будет? — поинтересовался я, показывая ему свой «ИЖ-5».
— Калибр какой? — не глядя, поинтересовался он.
— Шестнадцатый. Но я не особо разбираюсь.
Тот взглянул на мое ружье, затем подошел к дубовому шкафу, со скрипом распахнул дверь и порывшись немного, вытащил наружу потрепанный картонный коробок. Ловко перекинул его мне.
— Держи! Двадцать штук тебе за глаза.
Я тут же разорвал коробок и принялся распихивать бумажные гильзы в свой патронташ.
— Стрелять-то хоть умеешь? — с ехидством поинтересовался он.
— А то. С автомата, с пятидесяти метров легко!
— Да ну, серьезно? — прищурился старик, явно не поверив мне. — Это где же тебя угораздило из пистолета-пулемета Шпагина стрелять? Для участника войны ты больно молод.
— Разве я говорил про «ППШ»? Речь про «Калашников».
В 1947 году он уже существовал в металле, а в сорок девятом году он начал массово поступать в войска советской армии. Так что к пятьдесят шестому году это была уже далеко не редкость и я вполне мог из него стрелять. Где-нибудь.
— «Калашников»? Что-то с трудом верится!
Пришлось прямо на ходу придумывать легенду, что я трижды участвовал в любительских соревнованиях по стрельбе из автомата, который впоследствии стал самым массовым огнестрельным оружием в мире.
Вроде звучало убедительно.
— Ну-ну, соревнования… Вот мы в лес отойдем, я проверю, какой из тебя стрелок, — скептически пообещал лесник.
Так как часов у меня не было, а Матвей Иванович их почему-то не любил, пришлось ориентироваться на внутреннее чутье. На сборы ушло около часа и в одиннадцать часов дня мы покинули дом егеря. Старик запер дверь лишь на засов, но этим все и ограничилось.
Миновали одну улицу, вторую. Прошли участок Кудасовых, и по хорошо видневшимся на снегу следам вошли в лес. Минут двадцать мы петляли среди деревьев и плотных зарослей кустарника. Лесник, словно ищейка, то и дело останавливался, разглядывал следы, вертел головой по сторонам. Иногда приседал и внимательно осматривал что-то на снегу. Ухмылялся, но вслух ничего не комментировал.
Я с интересом наблюдал за его работой. И почему жители Соболевки его лесником окрестили — у него же совсем другие обязанности? Впрочем, на бумаге все выглядит иначе. Он вполне мог совмещать и то и то.
Так же я думал и о том, что раз я попал в пятидесятые годы, нужно как-то пускать здесь корни. Как минимум нужно задуматься о жилье, подыскать себе работу. Продолжать карьеру браконьера у мутного Снегирева я категорически не хотел. Не мое это. Конечно, жить со стариком может и удобно, но долго так тоже продолжаться не может. Кормить и поить дармоеда просто так никто не будет. Вон, даже слабоумный Вязовскин подрядился носильщиком быть.
Конечно, в лесничестве и охотхозяйстве я не знал практически ничего, но рядом со мной была живая энциклопедия, которая могла не только объяснить, но и показать на практике все премудрости. Судя по возрасту, в недалеком будущем ему непременно понадобиться ученик, который в дальнейшем сможет подхватить его дело. Нужно будет выбрать удачный момент и попробовать обговорить с ним эти вопросы. Вдруг Матвей Иванович действительно согласится взяться за мое обучение?
Но это позже. Сначала бы решить проблему с чертовым медведем. И хорошо бы понять, чего это Вязовскин так отреагировал, когда меня увидел? Зуб даю, он что-то знает. Как-то неспокойно мне от всей этой ситуации…
— Эй, ты оглох что ли? — недовольный голос егеря вернул меня к реальности.
— А? Чего?
— Уши прочисть, — шикнул старик, затем ткнул стволом ружья вперед. — Холмик видишь? За ним, среди кустарников может быть лежка. Давай-ка проверим? Обходи слева, а я справа, глаза в оба. Встретимся с той стороны. Идем неторопливо, тихо.
— А если наш друг там?
Лесник только усмехнулся краем рта и проверив ружье, двинулся вправо. Я же, немного помедлив, свернул влево.
Деревья здесь немного расступились, образовав что-то вроде проплешины в центре которой был вытянутый к северу пологий холм. Небольшой, может метра четыре в высоту. Сейчас он был засыпан снегом и со стороны смахивал на дом хоббита.
Идти тихо не получалось. Подмерзший снег предательски хрустел под ногами, как бы я не пытался контролировать шаг. Вместе с тем понимал, что мой спутник движется куда тише. Мысленно отругал себя, да что толку?
Нет, в прошлой жизни я был обучен ходить не издавая шума. Но, то в специальной обуви и уж точно не по хрустящему подмерзшему снегу. Однако в задубевших кирзовых сапожищах, передвигаться без шума, было из области фантастики.
К счастью, обогнув холм, я не увидел ничего кроме еще большего скопления зарослей дикого терна и колючих кустарников. Среди них был виден короткий протоптанный проход, но заглянув внутрь, ничего подозрительного там не увидел. И все же не торопился опускать ствол ружья, ожидая подвоха.
— Расслабься, нет здесь никого! — окликнул меня Матвей Иванович стоя в стороне и разглядывая перемешанный с кровью подмерзший снег.
Подойдя ближе, я увидел остатки свежих, недавно обглоданных костей.
— Вот здесь он собаку и сожрал! — выдал экспертное мнение лесник, опустившись рядом. Затем посмотрел по сторонам. — Уже давно, примерно часов семь назад. А после на восток ушел. Хм, ума не приложу, зачем он столько ее за собой тащил?
— Это ненормально? — уточнил я.
— Как минимум необычно. Мы прошли больше полутора километров вглубь, его поведение мне непонятно. Идем туда.
— Иванович, если вдруг наткнемся на медведя, какие мои действия? — на всякий случай уточнил я.
— Не наткнемся, я же тебе уже говорил, — авторитетно заявил старик. — Здесь ему и спрятаться особо негде. Но если вдруг подобное и случится, то ни в коем случае не беги от него. Не разворачивайся к медведю спиной. Никогда! Дай ему понять, что ты видишь и знаешь о его присутствии. Потихоньку отходи назад, но так, чтобы он не воспринял это за слабость. Не увидел твоего страха. Можешь крикнуть, но как можно грубее и жестче. Голос не должен быть жалостным. Стреляй только в крайнем случае, если он уже нападает в открытую. В голову бесполезно, не каждая пуля череп пробьет. Кость у него толстая. Лучше попробуй воспользоваться каким-нибудь препятствием и зайди сбоку, целься ему под лопатку. Там у медведя слабое место. Повторюсь, это в самом крайнем случае. Раненый медведь невероятно живуч и опасен, пойдет до конца. Я лично видел, как смертельно раненый зверь четверых хорошо вооруженных охотников на куски порвал. Позже в нем девять попаданий насчитали.
— Ни хрена себе.
— Вот и я говорю. Со зверем шутки плохи. А еще он очень хитрый. Притворяется мертвым, а потом совершает последний рывок. Как правило, без смертей не обходится. Еще вопросы есть?
Я покачал головой.
— Ну что, идем дальше?
Мы неторопливо двинулись по уходившим на восток следам. Заряженное ружье, на всякий случай, я держал наготове.
Местами следы читались более чем хорошо, местами наоборот, приходилось осматривать наиболее вероятные места, куда мог отправиться наш «клиент». Иногда создавалось впечатление, будто он останавливался, и по нескольку минут топчась на месте, размышлял, в какую сторону ему идти дальше. Делал какие-то немыслимые петли, уходил то влево, то вправо. То зачем-то возвращался назад.
Для меня в его поведении не было ничего странного, однако Иванович то и дело хмурился и чесал пальцем седую бороду.
Метров через шестьсот он остановился у толстой сосны и принялся осматривать ствол.