Эй, Микки! (СИ)

Он широкими шагами, вне себя от возмущения, возвращается в спальню в поисках телефона, проверяет тумбочку и карманы джинсов, ворошит подушки и одеяло. Потом выходит в прихожую, видит его на консоли, хватает и снова входит в кухню.
— Вот, смотри, – бурчит он, вставая рядом с Йеном и открывая сообщения. Его почему-то очень задевает, что Галлагер вообще мог даже подумать, что Микки пытался его склеить. Да и как будто надо пытаться и что-то придумывать, когда достаточно было бы просто перестать его отшивать постоянно. – Вот!
Он поворачивает к Йену экран и суёт чуть ли не под нос сообщения Мэнди, все шесть, впервые в жизни радуясь, что не успел их удалить: он ненавидит копить эту херню. Йен чуть отодвигается и моргает несколько раз, а потом отводит руку Микки подальше и бегает глазами по строчкам. И хмурится.
— Мэнди притащила тебя в клуб?
— Аллилуйя, блядь.
— Дождалась меня и съебалась?
— Всё ещё не могу сказать ничего, кроме «аллилуйя, блядь».
Йен смотрит на него задумчиво, а через секунду начинает ржать. Громко, от души и пиздецки раздражающе, потому что Микки, например, не видит ни единого повода для такого веселья. Правда, в какой-то момент понимает, что и сам широко улыбается, но тут же берёт себя в руки и, мотнув головой, возвращается за стол.
— Делом займись уже, ржёт он тут. Я жрать хочу.
Галлагер кивает и отворачивается, но Микки всё равно видит, что у него плечи ходуном ходят. Охуенно смешная ситуация, да. А Мэнди – сука. Кем она себя возомнила? Купидоном с костлявым задом? Микки позволил ей жить у него почти две ебучих недели и отмудохал её мужика, а она всадила ему нож в бочину. Три года с Галлагером не виделась, а посмотрите на неё, преданно заглядывает ему в глаза и скачет перед ним на цыпочках. Галлагер захотел Микки, и Мэнди подволокла в зубах. Ебануться.
Он продолжает себя накручивать всё время, пока Йен занят панкейками. Тот периодически смотрит на него через плечо, но молчит, что делает его немного умнее в глазах Микки, а уж в сравнении с Мэнди и подавно.
— Приятного аппетита, – провозглашает он через несколько минут и ставит напротив Микки тарелку с аккуратно уложенными в идеальную стопку панкейками.
— Что это сверху? – прищуривается Микки и осторожно принюхивается.
— Кленовый сироп, – отвечает Йен, усаживаясь напротив и разливая по чашкам кофе.
— Откуда ты его взял?
— В полке стоял над микроволновкой, – машет рукой тот. – У него срок годности только в августе кончается, я проверил, так что всё окей.
У Микки такое ощущение, что он квартиру снял несколько лет назад вместе с сиропом в полке, потому что уверен, что не покупал, но он молчит. Только продолжает принюхиваться и вилкой приподнимает верхний блинчик в попытке прикинуть, сколько придётся обрезать со стопки, чтобы поесть по-человечески.
Галлагер смотрит на него так же настороженно, как он на завтрак.
— Что не так? – спрашивает наконец.
— Не люблю сладкое, – быстро отвечает Микки. Не говорить же, что за свою жизнь ни разу не пробовал есть панкейки с кленовым сиропом: когда вырабатывались пищевые привычки, он метал в рот всё, что попадалось на глаза, потому что попадалось нечасто, а потом руки уже на автомате хватали в магазинах знакомые продукты.
Йен явно теряется и молча ломает вилкой свою стопку. Микки даже кажется, что выглядит расстроенным, так что он отламывает маленький кусок и быстро суёт его в рот, готовясь сразу же запить кофе. Всё оказывается не так плохо. Сладко, конечно, но не приторно до слипшейся жопы. Что, к слову, плюс, учитывая, что этой ночью он открыл для неё новое предназначение. Он усмехается в кружку и под подозрительным взглядом Галлагера говорит:
— Вкусно.
— Ты это говоришь, чтобы меня не расстраивать.
— Это похоже на меня, – хмыкает Микки. – Я же всегда подбираю слова, чтобы никого не обидеть.
Йен поджимает губы, но заметно веселеет. Блядь, что ж он сложный-то такой? То хуйню творит, а то боится лишний раз что-то сделать, да ещё настроение скачет туда-сюда. Микки таких людей раньше не встречал, ну или встречал, просто внимания обращать не хотел.
 
А на Галлагера хочет, да? Ха.
Тот встаёт и куда-то уходит. Микки думает, что в спальню, потом слышит, как прогибается за спиной подушка дивана, и думает, что Галлагер хочет включить телевизор. Во всяком случае, того, что Йен прижмётся к его спине и ухватит губами мочку уха, он точно не ожидал.
— Блядь, – шепчет он и вцепляется в вилку с такой силой, что зубцы слегка загибаются наверх. – И что?
— Ничего, – негромко отвечает Йен, сползая мокрыми поцелуями ниже.
— Ты посуду не помыл.
— Ага.
— Галлагер, она сама не помоется.
— Твой охуительный зад тоже сам не выебется.
У Микки в закладках браузера есть пара магазинов, способных решить этот вопрос, но спорить не тянет. Он ёрзает на стуле, когда пальцы Йена забираются под резинку штанов, и как-то отстранённо думает о том, что парни, которых перетрахал он, себя так никогда не вели. Правда, Микки с поцелуями никогда и не лез. То есть нет, он целовался когда-то давно с парнями и даже парой девчонок, потому и перестал, что ненавидел эти слюнявые нежности, но блядские галлагерские губы всё делают по-другому.
А блядский галлагерский язык вообще творит непонятно что.
Йен стаскивает его на диван, присасывается к коже между лопаток и стягивает вниз штаны. Трётся о задницу Микки бёдрами, проезжается членом, и Микки в ожидании закусывает губу.
Он слабо помнит, как вёл себя ночью, но сейчас сдерживается изо всех сил, чтобы не стонать, хотя грудь почти разрывает. Вместе с задницей, к слову. Йен вдалбливается в него с хлюпаньем, потому что переборщил со смазкой, – заходил всё-таки в спальню, – и тянет за шею на себя. Тоже не стонет, но Микки слышит, как у него сбивается дыхание, и это заводит так, что яйца поджимаются.
— Обожаю твою задницу, – шипит Йен, наклоняясь ниже.
— Отъебись с этой порнушной хуетой, – советует Микки, толкаясь в него задом. – Просто трахай.
— У тебя голос меняется во время секса.
— Заткнись, Галлагер!
Тот смеётся, но всё-таки слушается.
  *
Ближе к вечеру Микки всё-таки выставляет его из квартиры. У него ноет всё тело, и больше всего на свете ему сейчас хочется просто свалиться в кровать и не двигаться несколько часов.
Хотя пиздёж. Больше всего на свете ему сейчас хочется в очередной раз насадиться на член Галлагера.
— Мы же продолжим, да? – спрашивает тот, берясь за ручку входной двери.
— Иди нахуй, Йен.
— А если Мэнди не скажем?
Микки против воли ухмыляется. Галлагер, понимающе кивнув, наклоняется к нему, и он делает шаг назад.
— Язык отхуярю, – предупреждает отрывисто.
Галлагер опять кивает, но особо убеждённым не выглядит. Микки похуй, он сказал-то больше по привычке, но вслух это признавать не станет.
А Мэнди и правда ни к чему всё знать. Сама виновата.
========== Глава 10 ==========
Микки успевает застелить постель, вынести мусор и включить воду в душе, когда в дверь барабанят. Сначала он думает, что вернулся Галлагер, и открывать даже не собирается, так и отмокает под прохладными струями. Но стучат всё настойчивее и настойчивее, а насколько Микки успел узнать Йена – и нет, не за прошедшую ночь, что уже само по себе звучит отвратительно по-пидорски, а за три года, что они знакомы, – тот бы себя так вести не стал. В голове мелькает ленивая мысль про мудака Мэнди, но тот бы наверняка уже просто снял дверь с петель и попытался задушить Микки душевым шлангом. У соседей причин буйствовать тоже нет.
За дверью может быть только Мэнди, понимает он и кивает сам себе. Хер с ней, пусть попляшет в коридоре, ей полезно. В конце концов, если вдруг заскучает, у неё есть ключ, ну а Микки пока успеет помыться.
Тому, кто придумал соединить гель для душа и шампунь в одном флаконе, нужно вручить Нобелевскую премию – факт.
Через несколько минут он вытирается и, торопливо одевшись, выходит из душа. И тут же открывается входная дверь, как если бы Мэнди торчала под ней всё это время и прислушивалась. Да наверняка так и было, хмыкает он и поворачивается к ней.