Оно того стоит (ЛП)

— Прости, — шепчу я.
— Я отправился домой до того, как ты проснулась, собираясь вернуться к обеду, но услышал сообщение и поговорил с папой. Он был зол, что я позвонил в больницу, но еще больше его злил сам факт, что я хотел пойти к ней. — Он сжимает меня крепче. — Врачи не думали, что она выживет. Не важно, что она нас бросила. Я подумал, что это мой последний шанс увидеть ее, поэтому запрыгнул в машину и поехал. К моему приезду ей стало немного лучше, но все равно это было ужасно. Она выглядела так, будто проходила химиотерапию, она была такой худой, но ее лицо засияло от счастья, когда я вошел в комнату. Поклялся ей, что останусь и помогу ей поправиться, если она попытается, и она согласилась. — Он проводит ладонью по лицу. — Я понятия не имел, во что ввязываюсь.
— Ты не мог мне позвонить?
— Я хотел, но знал, что жизнь, которую мы планировали иметь, не суждено прожить. Мне предстояли месяцы, если не годы заботы о ней, и я был прав, Хен. Годы уборки блевотины и затаскивания ее в душ, чтобы она протрезвела. Она пила и принимала любые таблетки, до которых могла добраться. Это была моя жизнь, и я не хотел, чтобы она стала и частью твоей, потому что знал, что ты будешь рядом со мной, если обо всем узнаешь. Я ходил в школу, учился и заботился о ней, но ей становилось все хуже и хуже. Реабилитация не помогла, даже когда взял дополнительный кредит, чтобы отправить ее на повторное лечение. Она умерла сразу после того, как я окончил колледж.
У меня голова идет кругом от новой информации.
— Мне жаль твою маму.
— Прости, что не сказал тебе, почему ушел тогда. Столько раз хотел позвонить, но знал, как ты обидишься и разозлишься, а я был трусом. Каждая секунда моего дня была наполнена кошмаром и напряжением, и не мог с этим справиться. У тебя были все основания ненавидеть меня, но я не мог тогда услышать это от тебя.
Повернувшись к нему на коленях, я нежно целую его в губы.
— Я никогда тебя не ненавидела. Не смогла бы, даже если захотела.
Между нами повисает молчание. Я прислоняюсь к его теплой груди, слушая музыку океана. Мы дарим друг другу несколько коротких, мягких поцелуев, прежде чем он шепчет:
— Нас разделяют всего каких-то три сотни миль, Хен. Завтра не обязательно расставаться.
Мою грудь сдавливает от тоски, но мне лучше знать. Я не наивный ребенок, строящий планы, которые не могут осуществиться. Мы были детьми, которые любили друг друга, но те дни давно прошли. У нас есть своя жизнь, и даже если бы кто-то из нас захотел вырваться с корнем и переехать, то, в конце концов, это бы плохо закончилось. Лучше оставить прошлое в прошлом.
— Давай просто насладимся временем, которое у нас осталось.
Я чувствую его разочарование в том, как поднимается и опускается его грудь, но он соглашается.
Взявшись за руки, мы возвращаемся к костру, где становится понятно, что Роман был не единственным, кто принес алкоголь.
— Нет! — кричит Каша. — Я ее не сниму! Отвали, или я надену ее на свадебную церемонию!
Ой-ой. Андерсон стоит напротив нее, глядя на ее грудь. Дэвис усмехается, когда ее футболка с изображением ламы появляется в поле зрения. Она, должно быть, держала куртку застегнутой до прихода Андерсона и его приятелей. Все, кроме Андерсона, думают, что это смешно, хотя я сомневаюсь, что хоть половина из них понимает соль шутки.
Через каждые минуту или две, кто-то орет: «Яма!» и все снова взрываются диким смехом.
Дэвис обнимает меня за талию и направляется к дому.
— Давай пропустим сегодняшнюю драму.
— Звучит неплохо.
***
— Присоединишься ко мне в душе? — предлагает Дэвис.
— Нет, иди первый. Я буду ждать в твоей комнате.
— Тебе лучше раздеться к тому времени, как я закончу.
Он исчезает в ванной, а я быстро вытаскиваю свою вторую покупку из секс-шопа — двенадцатидюймовый фаллоимитатор и трусики, предназначенные для удержания страпона. Я едва сдерживаю смех, когда раздеваюсь и надеваю розовые трусики, просунув головку огромного члена через отверстие спереди. Я не могу удержаться, чтобы не встать перед зеркалом и не посмотреть, как это смотрится, особенно если подпрыгивать на одном месте.
Должно быть, это весело, иметь такую штуковину все время. Хихикая про себя, я кручу бедрами, заставляя фаллоимитатор вращаться. Я так развеселилась, что не заметила, как перестал работать душ, пока не услышала, как Дэвис воскликнул:
— Эм… ты что вертолет изображаешь?
Я никогда раньше не видела, чтобы кто-то закрывал лицо руками, но именно это он и делает, пока его плечи сотрясаются от смеха.
— Что тут смешного? У меня огромный член! — Подбежав к нему, я трясу им. — Бойся моего оружия, разрывающего задницы!
Схватив меня за плечи, он качает головой, все еще пытаясь не смеяться.
— Ты сумасшедшая, если полагаешь, что я позволю тебе приблизиться к моей заднице с этой штукой.
Из коридора начинают доноситься голоса и смех. Посиделки у костра, должно быть, закончились. Я слышу, как Гретхен и Моника обсуждают украшения для завтрашней церемонии.
— Убедись, что дверь заперта, — говорит Дэвис, натягивая полотенце на бедра.
Этот парень, должно быть, двигается как проклятый ниндзя, потому что я не слышу даже шагов за спиной, когда он подходит и распахивает дверь, выталкивая меня в коридор.
— Вот и расплата настигла тебя, маленькая сучка, Хен, — кричит он.
Моника и Гретхен застывают, разинув рты от удивления, как будто они никогда не видели женщину, одетую только в футболку и трусики, с огромным дилдо. Дело не только в них. На меня пялятся не меньше десяти человек, включая Кашу, Романа и Андерсона.
— Хм… Хенли? Хочешь немного поиграть в ролевые игры? — смеясь, спрашивает Каша.
Из этой ситуации нет изящного выхода, поэтому я впутываю этого засранца Дэвиса, потянув его на дно за с собой.
— Ну, знаешь, Дэвис умолял попробовать привязать его, так что я решила попробовать.
Я слышу, как он чертыхается за несколько секунд до того, как присоединяется ко мне, полностью одетым, в коридоре.
— Я не заднеприводный, если что!
— Нет причин стыдиться. Здесь нет осуждения… ну, разве что тебя осудят все, кроме меня или Каши. Верно, девочка?
Она слишком сильно смеется, чтобы ответить, поэтому я смотрю на Романа. Он поднимает руки ладонями вверх.
— Эй, все, что угодно, только не это.
Дэвис кипит и пытается схватить меня за руку, но я отмахиваюсь.
— Каша, послушай, я могу сделать вертолет. — Каша держится за бок, слезы от смеха текут из ее глаз, когда я вращаюсь, издавая жужжащий звук.
— Круто. Люблю твой член, — говорит она, подходя ко мне.
Я выпячиваю бедра.
— Прикоснись к нему. Я знаю, что тебе нужно.
— Довольно! — восклицает Моника, наконец, взяв себя в руки, и обретая голос. Вероятно, последней каплей ее негодования послужила Каша, поглаживающая массивный пластиковый пенис своей робо-рукой. Или, может быть, то, как я стонала, когда она это проделывала. В любом случае, небольшая толпа начинает расходиться, и Дэвис тянет меня обратно в свою комнату.
— Не могу поверить, что ты это сделала! — пыхтит он, запирая за собой дверь.
— Я? Это ты бросил меня в толпу нахальных сучек с ярко-красным дилдо.
— Теперь все думают, что я хочу, чтобы ты затолкала мне его в задницу!
Мы смотрим друг на друга, пока легкая улыбка не расплывается на его губах. Это все, что нужно нам обоим, чтобы потерять суть вопроса, смеясь над тем, как нелепо это звучит. Его руки обвиваются вокруг моей талии, когда я смотрю на него.
— Я буду скучать по тебе.
— Я тоже буду скучать. — Он закрывает глаза, когда я целую его щетинистую челюсть. — Больше не отпущу тебя, Хенли. Не знаю, что ждет меня в будущем, но ты определенно есть в нем.
— Ничего не обещаю, — предупреждаю я. — Просто затащи меня в постель и трахай меня до тех пор, пока я не смогу ходить.