Аквариум(СИ)
— Да нет, все понятно пока, — ответил я. — Слушай, Лех, а ты точно в спецназе служил?
— Ну да, а что? — удивился он.
— Как препод на лекции шпаришь…
— Начитанный я. Да и здесь как-то поумнел неожиданно… — буркнул он. — Ты дальше будешь слушать?
— Давай, давай. Это я так…
— Короче, о чем я? Блин, Егор, ты меня сбил… А вот! Эти люди, то есть мы, живут обособленными, строго фиксированными по количеству, группами в убежищах, куда подается электроэнергия и питьевая вода. Это тоже факт. Откуда и кем подается, мы не знаем, поэтому про это молчим. Около убежищ присутствуют точки, где каждые двенадцать дней появляются продукты. Откуда — тоже молчим. То есть, созданы искусственные условия для нашей жизни, как для рыб в аквариуме. Сюда только не вписываются изменения пространства, сопровождающие появление еды.
— Так в том, «нормальном» мире, в который ты не веришь, время-то идет. Город меняется. Дома сносят, строят, дороги прокладывают. А периоды постепенно подгоняют здешнее пространство под то. — предположил я.
Леший помолчал, подумал.
— Спорный вопрос. — сказал он потом. — Пароход на трубах ГРЭС и цирк как-то не похожи на новые тенденции в архитектуре…
— Ну да. — согласился я, заодно вспомнив и площадь Фрунзе, и телецентр, и остальное местное безобразие.
— Теперь про кадавров. Их два типа. Первый — это те, в кого постепенно превращаются люди. Уроды, Волосатые и прочие. Второй — совсем уж непонятные существа и явления. С уверенностью можно обсуждать только первых. Так вот, они нас не жрут, а просто тупо мочат. Если бы они реально питались только нами, то или мы бы быстро кончились, или они с голоду бы сдохли. Кто-то постоянно поддерживает некий баланс. Своеобразную расстановку фигур на карте. Если кого-то из нас порвали — появляется новичок, если много новичков, а съеденных мало, происходит мгновенная мутация нормального здорового мужика в зубастую облезлую тварь. Силы уравновешены, игра продолжается. Если взять более длительный период, то люди, научившиеся выживать и успешно мочить врагов, все-равно начинают меняться, только медленно, в течение нескольких лет.
Вот и весь расклад. Вся схема функционирования этого нашего пространства, отработанная годами. Просто, находясь в подвале и постоянно выживая, очень сложно мыслить глобально, разобраться, что почем. Мои главные тезисы таковы: есть неведомые нам режиссеры и корректировщики, не знаю, кто — люди, инопланетяне, суперкомпьютер… И есть число двенадцать, вокруг которого слишком много всего завязано, чтобы считать это случайностью. Вот, как-то так….
Да уж. Информации море, а толку от нее… Как были загадки, так и остались. Только еще сложнее стали.
— Значит я теперь — типа эльф? — с усмешкой спросил я.
— Кто? — не понял Леший.
— А говоришь начитанный… В книжках были такие чуваки, которые не старели и не умирали. Если, конечно их специально не убить. Ну, такие, с острыми ушами и с луками.
— Нет, ты теперь, скорее, как Кобзон. Бессмертный навсегда, но со временем все страшнее и страшнее. А, и еще забыл про что сказать…
— Стоп! — перебил я его, вдруг вспомнив нашего командира. — Если Борода в Урода превращается, то может он Сарай сегодня специально рванул? Мы пока с Дятлом разбираемся, он там наших всех рвет на ленточки для бескозырок?
— Да нет. — отмахнулся Леший. — Ему долго еще… Наверное… А нас он кинул, не потому, что задницу свою спасал, а потому что — командир. На нем ответственность за всех. Вот он и распределил приоритеты. Какая разница — втроем с Дятлом воевать, или вчетвером? А вот если бы он с нами остался, а потом нас бы всех скушали, кто об остальных позаботится? Там же только Чапай более-менее серьезный боец остался, а остальные, как дети, тот же Валуев, что он без руки может-то? Вот Борода и разыграл гамбит. Выбрал потенциальную потерю меньшего ради спасения большего. Стремно, конечно. Я бы, наверное, так не смог, но я, собственно, и не вождь…
— Ясно. — ответил я. — Все равно, он — козел! Ты что-то там еще хотел мне поведать, но я по ходу уже догадался, что именно.
— Ну-ка, ну-ка, Егорка! Удиви дядю Лешу!
— Вся эта красивая схема, которую ты только что мне расписал, сейчас не работает. То есть работает, но уже по-другому. В том году, когда периоды чуть ли не каждый день приходили, а потом пропали на два месяца, — это же явно сюда не вписывается? А теперь у нас периоды удлинились, приходят раз в месяц, что, надо признать, конечно тоже подтверждает важность твоего загадочного числа двенадцать, но жратвы почти нет, зверье умнеет с каждым днем, Дятлы всякие повылазили, Город целыми кварталами лихорадит, — все поменялось. Причем, явно в худшую для нас сторону. Видимо это был или какой-то сбой в программе, глюк, я не знаю, или, второй вариант, — этот неведомый Большой Брат, который тут фигуры по доске двигает, решил усложнить условия игры. Рыбкам в аквариуме кислород убавил и кормить реже стал. Да еще и хищников запускает, гондон…
— В точку, Егор! — радостно сказал Леший. — Молодца! Прям с языка снял, один в один.
— Ну и что дальше?
— Что дальше? — переспросил он.
— Ну, какие выводы?
— Да никаких… Дальше — спать ложись, я первый дежурю.
— Как никаких? — охренел я. — Ты меня тут полчаса таким компроматом грузил, а теперь спать ложись?
— А я тупо не знаю, почему так произошло. Могу, как ты, только предполагать. А мне нужны факты. Без фактов и говорить не о чем… Давай спи, нам завтра до Сарая еще пилить. Я тебя в три разбужу, сменишь…
Тихо матерясь, я включил фонарь, добрел до грязного матраса, улегся на него и, как ни странно тут же уснул. Видимо, процессор совсем перегрелся… Спал, как младенец. Снов не видел. Впрочем, с тех пор, как я здесь оказался, я их вообще ни разу не видел. Не снятся в этом мире людям сны. Еще одна загадка…
* * *— Это что за твою мать?! — потрясенно спросил Леший.
— Не знаю, — ответил я. — Ты у нас книги читаешь и с фактами работаешь… Вот и скажи…
Пятнадцать минут назад я растолкал его, мирно посапывающего в углу нашего временного убежища, и мы, наскоро позавтракав, подтянули ремни, завязали шнурки, проверили оружие и очень тихо открыли дверь наружу. Осторожно пролезли через баррикады хлама, огляделись и выпали в осадок. С добрым утром, блин! Никакого офисника Роснефти перед нами не оказалось. Отсутствовала также набережная и текущая за ней Река. Вместо них перед нами раскинулся прямоугольный двор, ограниченный с трех сторон невзрачными пятиэтажными хрущевками, а с четвертой — зданием спортивного лицея, в подвале которого мы ночевали. Вдоль домов стояли покрытые толстым слоем пыли машины, а посередине двора располагалась большая детская площадка, окруженная несколькими деревьями. Не знаю, что за дети играли на этой площадке и какого они были размера. Явно больше среднего. И явно психически неуравновешенные. Качели несколько раз обвернуты вокруг стоек, высокая металлическая горка изогнута в трамплин, а карусель выдрана из земли и стоит на ребре. Нормальным мог бы выглядеть только грибок песочницы, если бы он не был под углом воткнут в корму деревянного корабля, являющегося композиционным центром всей площадки. С деревьями тоже было не все в порядке. Это явно были характерные для нашей полосы осины, только очень-очень большие. Диаметр стволов у основания — метра четыре, в высоту — с двенадцатиэтажный дом, а голые кривые ветви плотно опутаны то ли волосами, то ли паутиной, создавая некое подобие огромной серой кроны. Из этой кроны в разных местах свисали какие-то куколки или коконы, размером с меня, обмотанные той же гадостью. Коконы эти периодически неприятно пошевеливались, как будто что-то внутри очень хотело из них вылезти. Наверное, бабочки… Кто ж еще?..
— Я так полагаю, что изящную фасадную линию Речного проспекта в данный момент портит некая хрущевка, появившаяся там этой ночью вместо лицея. — сказал я.
— И я. — подтвердил Леший. — И я того же мнения… Ночью был период.