Путь Скорпиона III (СИ)

Есть ли на свете что-то такое, чего бы она не сделала ради него? Нет, даже если это будет нечто совершенно отвратительное и варварское. Ведь он — Вершитель. Ее князь. И она снова хотела видеть его живым и невредимым. Пусть не с ней, но его смертная жизнь должна быть прекрасной и наполнена счастьем. Он заслужил это.
— Вставай! Вставай! Вставай! — закричала Мира.
Его глаза были открыты. Мира ненавидела то, что они открыты и так пусты, но закрыть их — значит признать и принять его смерть, а она отказывалась это признавать.
Она никогда не закроет глаза Азамату Аль’Аиру.
Мира снова смогла сосредоточиться, но дрогнула, заметив устремленные на нее взгляды окружающих.
Осталась тишина.
— Пойдем со мной, — пропела Богиня, оборачиваясь к небесной лестнице.
Мира подавила в себе очередной крик. Он погребен внутри нее. Но она слышит его в своих ушах, хотя с губ не сорвалось ни звука. Это безмолвный крик. Самый худший из всех.
— Я буду рада, — сказала Мира голосом тоньше шепота. Из ее прекрасных глаз текли слезы.
Она исчезала на глазах Амиры, Риара и Мэйя.
Она превращалась в Призрак. Невидимку.
— Я всегда тебя буду помнить Мира, — тихо сказала Амира. — Ты моя сестра.
Мира посмотрела на нее — она никогда не видела ее такой потрясенной. Слезы текли по ее щекам.
Мира перевела взгляд на Риара и поняла без всяких сомнений, что он переживал за нее искренне. Она улыбнулась ему.
— Держись за свою Любовь Риар, — беззвучно прошептала она. — Держись за это.
— Я никогда вас не забуду Мирослава, — Мэй низко ей поклонился.
— Мэй, — улыбнулась Мира и протянула руку к нему. — Я уверена, что тебя ждет удивительная судьба.
— Я буду вспоминать вас в своих молитвах.
Мира в последний раз посмотрела на своих друзей и почувствовала исключительное чувство снизошедшего на нее покоя, всепоглощающего, всепроникающего умиротворения.
— Прощайте. И передайте ему, что я… я люблю его.
* * *
Золотым осенним листом кружил он из густоты высокой кроны навстречу прохладной земле, зная, что станет ее неотъемлемой частью, растворится в ее безмерной щедрости и по весне снова вольется в круговорот сущего. Он падал снегом на уставшую пашню, побывав перед этим облаком, влажным ветром и океаном. Он кружил мотыльком-однодневкой в брачном танце в темной чаще, рассекал ветер узким стрижиным крылом, летучей мышью лавировал в кромешной тьме средь океана звуков и отражений, и непокорные ветра доверчиво подставляли свои спины под его крылья.
Теперь он знал, что такое быть СВОБОДНЫМ.
Как это знают листья, снежинки, бабочки, стрижи, ящеры и всякие летучие твари, коим Создатель даровал небо.
Азамат знал, что он потерян — и это было великолепно. Все исчезло, как и любые мысли о возвращении в физическое тело, о том, чтобы быть живым в любом известном ему смысле этого слова.
Потому что сейчас он был жив — больше чем когда-либо. Сейчас он знал истину, вечность и красоту… всего.
И он мог быть частью этого. Он был частью этого, и это было здорово. Любые узы, которые могли привязать его к оставленному миру, практически полностью исчезли.
Практически.
Потому что Азамат услышал голос, прекрасный и сильный. Он знал, что это Мира — прекрасная Мира, сильная Мира.
Он услышал ее зов, ее голос, почувствовал ее чистую силу воли, и это поманило его назад, напомнило о незавершенных делах.
Ее голос нашел его и повел, как маяк, к далекому берегу. Путь к восстановлению его физического тела.
И он вдохнул…
Жизнь снова вернулась к нему.
— Нет! — закричал он, чувствуя, что, теряет ее, испытывает невыносимую боль. Он смотрел, как Мира идет с богиней вверх по небесной лестнице.
— Мира!
Мира остановилась и резко обернулась. Она смотрела на князя, и глаза ее наполнялись слезами.
Золотой яркий свет разлился по округе, и Азамат увидела слабый светящийся силуэт Миры. Она обретала очертания, становясь плотной и все более различимой. Окутанная туманным облаком силуэт шагнул к нему.
Князь шагнул вперед и она протянула к нему руки. Он коснулся их осторожно, еще сомневаясь, могут ли они чувствовать друг друга.
 
Теплая волна разлилась по его телу. Азамат ощутила ее руки на своих ладонях. Нежные родные руки.
А за ее спиной в ярком, льющемся из ниоткуда свете возникли силуэты миллионов альв. Таких же невесомых, светлых и чистых, как и Мира. Они ждали ее, как и сама Богиня. От этого теплого сияния исходило спокойствие и любовь. Там, где были эти альвы, царило добро. Там не было зла, зависти и горя.
Мира улыбнулась Азамату, лицо ее, озаренное золотым светом, потянулось к нему и их губы встретились.
— Мы ведь еще встретимся? — улыбнулась она.
— Мне будет не хватать тебя, — сказал он тихо, но в горле застревали слова.
Она не плакала. Ей было хорошо и спокойно. Наверное, скоро все исчезнет, закончится и тогда она заплачет, а пока…
— Мне тоже будет не хватать тебя, — улыбнулась она.
Он несколько секунд смотрел на нее, замерев, не шевелясь, не проронив ни слова. И Мира почувствовала его, словно в этот момент они слились, становясь единым целым. Вся его любовь, нежность и отчаяние от невозможности остаться наполнили ее.
— Так знай же Мира, что я люблю тебя глупо, безумно… Вот чего ты добилась, — сказал он. Те самые слова, которые никогда ей не говорил и сказал опять-таки в своей манере. Мира улыбнулась, наполняясь золотым свечением от безграничного счастья и умиротворения. Ей захотелось что-нибудь сделать — обнять его, сказать что-то важное, но вместо этого она улыбнулась и прошептала:
— Здорово…
Его взгляд смещается и мерцает, наполненный нюансами, которые теперь она понимала. На мгновение ей кажется, что они могут стоять в тишине и смотреть друг на друга целую вечность. Раньше она гадала, что может увидеть в его глазах. Она гадала, можно ли там вообще что-то увидеть. Теперь она видела.
Они смотрели друг на друга, не в силах коснуться, не в силах обнять… Не в силах оторваться. Неловко и трепетно сплетаясь взглядами, ощущая внутри себя раскрывающуюся бездну взаимного притяжения. Или это не бездна, а новая вселенная, что рождается от столкновения двух чувств, двух взглядов, двух душ? Ей хотелось плакать и смеяться. Хотелось ощутить и почувствовать его тепло. Ей хотелось так многого! Но она могла лишь смотреть.
Еще несколько минут она смотрела на него, а затем повернулась и шагнула в центр сияющего облака. Она шла вперед, все более растворяясь в нем.
Но на пороге, за которым она вольется в тот мир, Мира обернулась и, взмахнув рукой, сказала:
— Увидимся…
Она уходила все дальше и дальше, превращаясь в призрачный силуэт, и этот мир добра и спокойствия принял ее.
Она будет там, когда они встретятся. В той стране, в которой нет места злу, ненависти и зависти. В ней нет боли и слез. В ней Мира будет ждать их всех.
Сияние заклубилось и исчезло.
Азамат смотрел ей вслед и ему казалось, что он не спрячется от этих воспоминаний. Теперь они повисли на душе тяжким грузом и молниями сверкали в мозгу, вспыхивая между слишком отчетливыми воспоминаниями о невыразимой, непрекращающейся, неотступной боли.
Он знал, что заслужил боль.
Он мог лишь надеяться, что эта боль очистит его от тех старых, мертвых событий, как огонь пожирает гнилые стволы бесполезных деревьев.
Теперь он проживет жизнь без НЕЕ.
Свою Смертную жизнь.
Жизнь, с чистого листа, которую ему подарила Мира.
— Вопрос лишь в том — как мы будем вместе, — безмолвно произнес он.
  
Глава 17
 
Мира шла по лестнице все выше и выше. Страхи уступили месту восхищению и изумлению. Она видела безбрежные поля, подводные миры, которые выходили в открытый космос, в темные глубины с мерцающими звездами. Она видела где земля мерцает изумрудами и топазами, где сквозь деревья, налитые соками, мелькают озера с заснеженными берегами, и удивительные белые лошади бьют копытами и встряхивают гривами, глядя в сапфировое небо. Она видела водопады, сонно стекающие с гор и рассыпающийся миллионами бриллиантовых капель, образующих над рекой целое облако. Белоснежные вершины светятся на солнце, где ожидают искупления все ее поступки, хорошие или дурные и они ничтожно малы пред высоким мировым алтарем.