Звезды царской эстрады

Мемуары Морфесси заканчиваются в 1931 году, когда до сенсационного «взрыва», потрясшего всю диаспору русского зарубежья (а особенно во Франции) и ставшего главной новостью предвоенной поры, оставалось шесть лет. Но одно событие из цепочки уже случилось. В 1930-м в центре Парижа советскими агентами был похищен и впоследствии убит глава РОВСа (Российского общевойскового союза – фактически Белой армии в изгнании) генерал Кутепов.
Юрий Спиридонович упоминает его имя лишь вскользь и по иному поводу.
Знал бы он, откуда торчат уши этого громкого дела, написал бы непременно. Интересно, какие чувства охватили артиста, когда осенью 1937 года ему сообщили об аресте по обвинению в шпионаже в пользу Советов его давней приятельницы Надежды Васильевны Плевицкой!
 Дивертисмент 
 Надежда Плевицкая: «Курский соловей» в Булонском лесу 
 Замело тебя снегом, Россия,
 Запуржило суровой пургой.
 И одни только ветры степные
 Панихиду поют над тобой![46]
 Из репертуара Н. В. Плевицкой 
Королева! Богиня! Звезда эстрады, под чьи песни рыдал государь император Николай Романов, оказалась агентом ОГПУ! Люди попросту отказывались в это верить!
А потом совсем как в стихах Аполлона Григорьева: «Толпа как зверь голодный выла – то проклинала, то любила…»
Как только не отзывались о ней бывшие соотечественники и поклонники!
Отношение современников-эмигрантов к поступку певицы с пугающей теперь прямо-таки ядовитой ненавистью выводит в своих мемуарах писатель Роман Борисович Гуль.
«Знаменитую исполнительницу русских народных песен Н. В. Плевицкую (Н. В.) я слыхал многажды. И в России, и в Берлине, и в Париже не раз. Везде была по-народному великолепна. Особенно я любил в ее исполнении “Смеркалось. Я сидела у ворот, А по улице-то конница идет…” Исполняла она эту песню, по-моему, лучше Шаляпина, который тоже ее пел в концертах.
В Париже Н. В. со своим мужем генералом Н. Скоблиным жили постоянно. Но не в городе, а под Парижем, в вилле в Озуар-ля-Ферьер. Концерты Н. В. давала часто. Запомнился один – в пользу чего-то или кого-то, уж не помню, – но помню только, множество знатных эмигрантов сидели в первых рядах: Милюков, Маклаков, генералы РОВСа, Бунин, Зайцевы, Алданов (всех не упомню). Надежда Васильевна великолепно одета, высокая, статная, была, видимо, в ударе. Пела “как соловей” (так о ней сказал, кажется, Рахманинов). Зал “стонал” от аплодисментов и криков “бис”. А закончила Н. В. концерт неким, так сказать, “эмигрантским гимном”:
 Замело тебя снегом, Россия,
 Запуржило суровой пургой.
 И одни только ветры степные
 Панихиду поют над тобой!
И со страшным, трагическим подъемом:
 Замело! Занесло! Запуржило!..
Гром самых искренних эмигрантских аплодисментов. “От души”. Крики искренние – “Бис!” “Бис!” И кому тогда могло прийти в голову, что поет этот “гимн” погибающей России – не знаменитая белогвардейская генеральша-певица, а самая настоящая грязная чекистская стукачка, “кооптированная сотрудница ОГПУ”, безжалостная участница предательства (и убийства!) генерала Кутепова и генерала Миллера, которая окончит свои дни – по суду – в каторжной тюрьме в Ренн и перед смертью покается во всей своей гнусности.
Как сейчас слышу ее патетические ноты как какой-то неистовый, трагический крик: Замело!.. Занесло!.. Запуржило!..»
 
В октябре 1940 года бывшая примадонна имперской сцены Надежда Плевицкая окончила свои дни во французской каторжной тюрьме. Вот уж поистине неисповедимы пути Господни. Как же сложилась ее казавшаяся такой светлой и наполненной жизнь в уродливую и страшную гримасу судьбы?
Будущая народная артистка СССР Клавдия Ивановна Шульженко вспоминала, как в 1919 году побывала на концерте Надежды Плевицкой:
«Появление певицы зал встретил овацией. Я ожидала увидеть ее в народном костюме, сарафане, кокошнике и чуть не в лаптях…Но на сцену вышла стройная женщина в длинном, сером с зеленым, вечернем платье со шлейфом, в серебряных туфлях, с очень крупными, “с булыжник”, бриллиантами, гладко зачесанными волосами, уложенными на затылке в большой пучок.
Вот она запела, и всё исчезло – и зал, и сцена, и сам театр, осталась только магия необыкновенно красивого, грудного, мягкого голоса, не сильного, но заставляющего внимать каждому его звуку. Особое впечатление на меня произвела песня “По старой Калужской дороге”, которую тогда впервые услышала. Исполнение Плевицкой так врезалось в память, что до сих пор слышу каждую ее интонацию, вижу каждый жест. Когда певица доходила до строчки “Стой!” – крикнул свирепый разбойник”, весь зал вздрагивал. А ведь она не кричала – только произносила это слово “стой!” чуть громче предыдущих и подчеркивала его жестом – рукой, взметнувшейся вверх. И вкладывала в это столько страсти и зловещего смысла, что мороз шел по коже от предчувствия надвигающейся трагедии. Трагедий больших и малых в жизни Надежды Васильевны Плевицкой было немало. Равно как и их извечных спутниц – тайн и загадок. Одна из таких загадок – год рождения. Практически во всей литературе, посвященной артистке, говорится, что родилась она в 1884 году. Эта дата вошла в биографию со слов самой Надежды Васильевны. Точный год рождения лет десять всего назад открыл президент Курского краеведческого общества Ю. А. Бугров.
«В исповедальной книге Троицкой церкви села Винниково Курского уезда в разделе “Государственные крестьяне и их домашние” за январь 1880-го дан список членов семьи Винниковых: отец – Василий Абрамович, мать – Акилина Фролова и дети, из которых младший ребенок – дочь Надежда трех месяцев от роду. Она родилась в день памяти мученицы Надежды – 17 сентября по старому стилю 29-го – по новому 1879 года».
Такие «поправки» не редкость в артистической среде. Грешили «омоложением» многие и до, и после нее: понять можно – кумиры не должны стареть. К тому же последний муж Плевицкой генерал Скоблин был много моложе ее и без подобной «ретуши» годился бы Надежде Васильевне едва ли не в сыновья.
Так что подлог объясним.
Родилась Надя Винникова в деревеньке, что затерялась где-то в Курской губернии. Была двенадцатым ребенком в семье.
Образование получила символическое, несколько лет провела послушницей в монастыре, а потом сбежала «от матушки-настоятельницы» с бродячими артистами.
Подобно Мольеру, появившемуся на свет в семье обойщика, с детства Надя мечтала о театре, о сцене, совсем не желая идти по проторенному пути своих крестьянских предков.
Девушка становится солисткой хора, ездит с выступлениями по России.
Первым мужем певицы стал Эдмонд Плевицкий, поляк с хорошими манерами.
Судьба свела их в знаменитом «Яре», где оба зарабатывали на жизнь танцами.
Его фамилию она будет носить до конца жизни, несмотря на многочисленные браки, романы и увлечения.
В 1909 году на Нижегородской ярмарке молодую певицу случайно услышал известный оперный тенор Леонид Собинов, который стал ее «крестным отцом», отворив дверь на большую сцену.
После Нижнего певицу пригласили в Ялту. Здесь предстояло петь для самой изысканной публики: в зале вальяжно расположились важные сановники, фрейлины императрицы, гвардейские офицеры…