Каллгира. Дорога праха (СИ)

— В кого ты веришь? — спросила Казимира, пытаясь заглянуть ему за спину. Алтарь она не узнала, и Вег за плечи мягко развернул её к выходу.
— В тебя, ведьма бессмертная. Пошли. Я нашёл неплохое гастинское заведение, так что сегодня у тебя на ужин жирный говяжий стейк с...
— Не отставай! — прикрикнула Каз, едва не выбегая из храма.
Она уже сбилась со счёта, сколько дней провела взаперти, и город едва узнала. Приближался юбилей Мелина, все здания завесили афишами, растяжками, флагами, улицы наводнили тренирующиеся жонглёры и акробаты. Посреди дороги развалилась чья-то огромная машина. Только вблизи Казимира разглядела, что здесь собирают движущуюся платформу.
В такую пасмурную погоду солнце не подсвечивало здания, не играли блики в окнах. Весь город посерел, отражая низкие тучи. Ночью прошёл дождь, и теперь от него остались только прохлада и нежный ветер с воды. Оказывается, Каз очень по всему этому соскучилась. И по возможности свободно вышагивать по мостовой, и по отсутствию запахов кухни, ладана, красок или больных, и по теплу плеча Вега рядом.
На юбилей Мелина в столицу должны были съехаться богачи, но даже третьесортная гостиница, куда привёл её Вегард после ужина, ломилась от гостей. В зале было не протолкнуться, в комнаты заселяли больше людей, чем те могли вместить. Пришлось приплатить, чтобы у свиты Ана не появился новый сосед. Женские покои не трогали — большинство гостей были мужчинами. Торговцы, борцы, проходимцы, бродячие барды, наёмники разных мастей, циркачи, отбившиеся от своих трупп. И где-то здесь можно было найти Метина Кхана, который втянул Ариана в очередную афёру.
Отдохнула? Пора за дело. 
* * *
Казимира остановилась на пересечении улиц Сиреневой и Северо-Восточной. Убрала прядь волос, выбившуюся из тугой косы, которую ей заплела Ясмина.
Иден выглядел так, будто верхушка его пыталась выстроить красивый город, опережающий время, удивляющий и чарующий. А простое население застряло в развитии на уровне косых деревянных домиков и магазинчиков под тентами.
По обе стороны от Каз возвышались дома — трёхэтажные, аккуратные, с лепниной и резными крышами. На широких подоконниках были выставлены цветы в горшочках, ветер задувал в комнату ажурные занавески. Семейный уют и благодать — а по соседству бордель.
Отличительная черта Домов Фрин — сирень. В вазах на подоконниках и балконах, в кустах вокруг и маленьких клумбах, даже в цвете фасада. Но это в более скромных городах, где Куколки не могли сидеть прямо на крыльце, демонстрируя загорелые ножки. В Идене запретов не было, как и нужды в лишней рекламе. Выставь пару работниц напоказ, и посетители сами потянутся.
Когда-то Каз услышала байку, якобы Мелин отдал столичным учёным приказ вывести такой вид сирени, что цвёл бы круглый год. Её светлость Фрина этого уже не застала, но жителей Идена её цветы радовали бы каждый день и не давали забыть о своей госпоже. После видов удивительного города, Казимира и в неумирающую сирень готова была поверить.
Она оперлась плечом о неровную кладку кирпичей, изучая фринский особняк. Вид отсюда открывался отличный. Тонкие витиеватые столбцы ограждали балкончики и подпирали перила. Вьюны оплетали их и спускались вниз, к окнам. Сегодня фрин снаружи не было видно — наверняка, готовятся к юбилею Мелина.
На крыльце особняка две служанки освежали краску. Поверх старой, бледно-розовой, ложилась свежая и насыщенная. Казимира прикрыла глаза, даже отсюда чувствуя сладкий запах. Лаукинские краски были полностью натуральны, но недолговечны и часто нуждались в обновлении. Когда Каз жила в Дэиве, она даже привыкла перекрашивать стены раз в полгода.
Наслаждаться ароматами некогда — до ужина пара часов, поварята должны быть заняты заготовками. Трёхэтажный особняк вмещал в себя немало и фрин, и слуг — попробуй накормить всех.
Казимира нырнула в узкий проход между купеческими домами.
Слуга Метина Кхана, который подрабатывал одно время на кухне у фрин, расписал положение комнат и окон, какая лестница куда ведёт, где можно скрыться. В семнадцать лет такое задание Казимиру бы только рассмешило. Слишком просто и скучно — территорию разведали, всю информацию дали. Сейчас же она безостановочно прокручивала в мозгу план дома и каждое своё действие. Три склянки с порошком постукивали друг о друга в кармашке на поясе. Яс сказала, что этого хватит.
 
Вокруг особняка фрин возвышалась железная ограда с пиками и частыми прутьями. Непроглядной стеной по ту сторону росли сиреневые кусты. Спасибо, мы поняли, вы отдаёте дань своей основательнице, а другие растения в этом городе существуют?
Даже вдали от родного Лауки и Сиреневой Долины, Фрина Мелин всегда носила веточки сирени. В одежде или волосах. Кто-то говорил, что молодая княгиня тоскует по дому, другие — что запахом цветов она перебивает запах гниющего тела. Умерла она в двадцать семь, по причинам, которые до сих пор оставались неизвестны. Возможно, болезнь, возможно, кто-то годами травил её.
Княгиней Мелин пробыла всего восемь лет, и за это время успела основать собственный орден, возродить интерес людей к живописи, музыке, поэзии. Фрина напомнила, что даже среди этой разрухи и выжженных полей, красота не исчезла.
Читая о ней в учебниках истории, половина девчонок мечтала вырасти и стать Фриной. Кому-то удавалось, только не той самой.
Каз прогнала из мыслей портрет с пожелтевших страниц, сфокусировалась на особняке. Для слуг здесь был чёрный ход, отдельная калитка с висячим замком. Взломать не проблема. Набор отмычек бы не помешал, конечно, но Гур учат изобретательности. С парой ясмининых заколок Казимира была готова ко всему. Кроме того, что дверца будет оглушительно скрипеть при открытии. Ла-акх! От досады Каз ударила себя ладонью по лбу, удержала дверцу двумя пальцами и вжалась спиной в ограду. Если кто-то станет искать источник шума, её не должны заметить.
— Эй? — послышался девичий голос. Подросток совсем. Казимира прикусила изнутри щёку, ругая себя за неосторожность. — Джан? Это ты?
— Кьяра, возвращайся! Помощь нужна! — пару секунд спустя позвал голос из глубины дома.
Кьяра потопталась ещё немного на крыльце, и старшая повариха крикнула снова. Шаркнули шаги, хлопнула дверь. Казимира заглянула во двор — никого. Ладно, быстро и безболезненно, один рывок.
Ох, это было зря. Старые петли издали рёв кита, проткнутого десятком гарпунов. Каз снова спряталась за оградой.
— Ма, подожди, это Джан, наверно, пришёл.
Казимира зажмурилась на секунду и сжала в кулаке рукоять кинжала. По булыжной дорожке от крыльца к ограде затопали ноги. Из глубины дома снова что-то гаркнули, и Кьяра обернулась. Каз вынырнула из укрытия, навершием рукояти ударила девчонку в затылок и подхватила обмякшее тело — с полчаса пробудет в отключке. На кухню! Бегом!
В просторной комнате не было ни большого стола, ни печей, ни столовых приборов и посуды, только тумбы и пара скамеек. На одной остывал свежий хлеб, но не было никакой другой еды. Всё заставили коробками, корзинками, банками, бочонками. Каз глазела по сторонам и едва не покатилась кубарем по лестнице в подвал. Чудом заметила люк. Снизу донёсся недовольный голос, похоже, матери Кьяры. Захлопнув дверь, Казимира придвинула сверху грузную скамью.
— Кьяра! Ты чо удумала? Какого зафери творишь?
Скамья пару раз вздрогнула от напора женщины, и Каз даже отвлеклась от своих поисков.
— Кто это там?! Джан? А ну выпусти меня!
Где же? Казимира дёрнула то одну, то другую крышку на пузатых деревянных бочках и кадках, выставленных вдоль стены. Пиво, вино, ягодные настойки, медовуха. В этом доме хоть кто-то пьёт воду? Ясмина сказала, что любые другие напитки порошок окрасит, и только в реакции с обычной очищенной водой останется незаметен. В воздухе облачком зависла мука, когда Каз столкнула мешок с очередной крышки.
На лестнице справа застучали шаги, приближались голоса. Женщина, запертая в подвале, не затыкалась, громыхала скамьёй, чуть не сбросила её, как гневливая кобыла. Голоса справа зазвучали громче, кто-то позвал кухарку по имени. Ла-а-акх!