Нет покоя в "корейских лесах". (Шаг третий) (СИ)

— Это очень долгая история. Давай в другой раз… — с мольбой произнесла СонМи, обращаясь к подруге.
— Спасибо, нуна! — допив наконец какой-то отвар, что ему принесла старшая сестра, поблагодарил ДжэДжун.
СонМи ничего не сказала, даже кивнуть не удосужилась. В девушке сейчас бились два противоречия, стараясь не уступать друг другу. С одной стороны — запрет харабоджи на общение с родственниками, с другой — вежливость, согласно которой она должна представить брата ХёнДжу.
— Онни, — приходя на помощь сестре, подняла голову Лалиса, глядя при этом на гостью, — разреши тебе представить Ким ДжэДжуна — нашего с СонМи троюродного брата.
Парень излишне резко поклонился, отчего боль вновь прострелила виски. Он скривился, хватаясь за голову обеими руками. Похмелье выдалось запоминающимся.
— Оппа, хочу представить тебе лучшую подругу моей, — взгляд девочки перешёл на ДжэДжуна и тут она попыталась подлизаться к СонМи, — самой лучшей сестры на свете. Её зовут Пак ХёнДжу.
Мимолётный взор, брошенный на старшую сестру, дал понять, что «прогиб» не засчитан. Лалиса сморщила носик.
— Очень приятно познакомиться, — улыбнулась ХёнДжу, слегка склонившись вперёд.
— «Угу», — промычал ДжэДжун, изобразив нечто вроде поклона. Руки от головы он так и не убрал, продолжая массировать виски, то и дело пульсирующие болью.
Как сказал бы любой мало-мальски знакомый с Русскими традициями:
— «Праздник удался на славу. Как бы продолжить?»
В очередной раз наступила неловкая пауза.
— «И чего она злится? Ну, подумаешь, брата домой привёл. Хотя нет… В данном случае больше подходит термин: притащил. Блин! Не оставлять же его было в студии. В день-то рождения», — размышлял я, пока все молчали.
На этот раз тишину нарушила СонМи, поднявшись на ноги и заговорив:
— Я даже думать не хочу о том, что ты делал в комнате моей младшей сестры. А ты, — взгляд упёрся в Лалису, — чем думала, когда его домой пригласила? Что скажут родители? А харабоджи и хальмони? Об этом ты подумала?
— Нуна! — вскинулся ДжэДжун.
— Онни! — одномоментно с братом возмутилась Лалиса.
— Что «нуна»⁈ Что «онни»⁈ Я, по-вашему, не права? — СонМи скрестила руки на груди и выжидательно уставилась на виновников утреннего переполоха.
— Права, — понурил голову ДжэДжун.
Спорить со старшей родственницей он не решился. Он-то не решился, но ведь здесь присутствовала ещё и…
— Не права! — выпрямилась Лалиса, не вставая с места.
— Чего? — прищурилась СонМи.
У ХёнДжу округлились глаза. Она даже рот приоткрыла. Ей ещё не доводилось видеть, как сёстры порой общаются друг с другом. В системе координат девушки сам факт того, что Лалиса открыла рот, уже был верхом наглости. Мало того, «малолетка» продолжила:
— Ты не права! И что это за намёки, онни? — мах рукой в сторону брата. — За кого ты нас… нет, меня принимаешь? И вообще… у него вчера был день рождения. Он стал совершеннолетним.
— Ну всё! Тебе конец! — рыкнула СонМи и рванула вокруг стола.
Младшая сестра, не будь дурой и быстро сориентировавшись, выпрыгнула с места и сорвалась в противоположную от выбранного онни направления. От стола девочка благоразумно не отдалялась, продолжая кидаться фразами:
— Ты чего задумала?
— Доберусь, узнаешь!
— Онни, у нас гости, — кивок подбородком от Лалисы в сторону «гостей».
Бег вокруг стола набирал обороты. ХёнДжу и ДжэДжун с некоторым изумлением смотрели за развернувшимся представлением, где старшая сестра пытается научить, чисто по-корейски, младшую правилам поведения.
— Стой, зараза мелкая! — разошлась не на шутку СонМи, стараясь добраться до Лалисы. — Придушу!
— «Какое заманчивое предложение», — ёрничая, огибает преграду девочка, сохраняя прежнюю дистанцию между собой и «преследовательницей». — Мне вот интересно даже… Кто-нибудь когда-нибудь соглашался на подобное? Как ты думаешь, оппа?
ДжэДжун посмотрел на младшую из сестёр и открыл рот, но ничего так сказать и не смог.
— Сейчас ты у меня получишь! — продолжала бросаться угрозами СонМи. — Стой! Кому говорю? А то прибью!
 
Она вдруг замерла и неожиданно схватила со стола поднос. Тут уже не выдержала ХёнДжу и встала между сёстрами.
— Хватит, СонМи! Хватит! — стараясь отобрать то, что возможно в полицейском отчёте будет фигурировать, как орудие убийства, заговорила девушка. — Я кому сказала⁈
Поднос был возвращён на положенное ему место, а СонМи усажена на стул.
— И ты сядь! — злой взгляд упёрся в Лалису. — Закончили!
— Попадись только мне! — сверкая глазищами, продолжила рычать старшая из сестёр.
— Помолчи, СонМи! А ты, Лалиса, объясни толком, что вообще у вас здесь творится. В противном случае я сойду с ума, — плюхнулась на стул рядом с подругой ХёнДжу.
Пришлось рассказывать всю историю целиком, упустив момент с музыкальными треками и их авторством. Это чтобы не возбуждать некоторых и так слишком возбудившихся. СонМи, всё время пока я говорил, сидела молча. Она лишь пару раз кивнула, когда ХёнДжу вопросительно смотрела на неё, ища подтверждения моим словам.
ДжэДжун тем временем продолжал страдать. Ему было так плохо, что он только в пол уха прислушивался к словам сестры, что сейчас «разливалась соловьём» перед старшей подругой. Когда рассказ был закончен, ДжэДжун почувствовал лёгкий приступ тошноты. Однако ему удалось сдержаться. Данному факту он был несказанно рад.
— «Не хватало ко всему прочему ещё и так опозориться», — прикинул парень про себя.
— Я отойду на минутку, — помолчав секунд тридцать, поднялась ХёнДжу и вышла из-за стола.
— «Обостялась по всей видимости, — мысленно с хохмил я, провожая взглядом девушку. — Не мудрено… после таких-то новостей.»
СонМи молча смотрела в сторону, намекая на то, что говорить она больше не намерена и вообще обиделась. Лалиса поднялась и пошла к холодильнику. Слегонца салатового цвета ДжэДжун остался на месте, несмело поглядывая на старшую родственницу.
Голову мою, пора бы её в морозилку сунуть на пару-тройку дней, посетила одна мысль и, не откладывая в дальний ящик, я решил её проверить. В гостиную возвращался уже с баночкой холодненького пива, по стенкам которой начали скатываться капельки конденсата. Опустил её на стол перед ДжэДжуном:
— Вот, оппа, выпей! Сразу полегчает.
Плюхнувшись обратно на стул, стал ждать реакции на сделанное предложение. Как ни странно, но СонМи тоже посмотрела на брата. И, надо сказать, что реакция не заставила себя долго ждать.
ДжэДжун, приобретшей до этого более или менее нормальный цвет лица, уставился на пиво. Сначала морда его изменила окрас на салатовый, вспомнив прошлое. Затем брат пошёл пятнами и под конец, позеленев, вылетел из-за стола, зажимая рот обеими руками.
— На кухню! — успел выкрикнуть я, направляя родственника по нужному адресу, и чуть погодя добавил: — Не алкаш.
— Что? — вытаращилась СонМи, переведя взор с двери на меня.
— Не быть ему алкоголиком. Не сможет… — ответил, разведя руки в стороны.
С кухни донеслись звуки рвотных порывов, сопровождаемые стоном. Улыбка сама собой наползла на лицо.
— Радуешься? Ему же плохо там, — изменилась в лице сестра. — Как ты можешь?
— «Чего там „мочь-то“? Я на самом деле счастлив в какой-то мере», — прикинул про себя и ответил на претензию СонМи: — Онни, я действительно радуюсь. Радуюсь тому, что ДжэДжун имеет иммунитет к алкоголизму. А тебя разве это не радует?
— Ты… как-то всё неправильно говоришь. Нельзя так! Ему помощь нужна, а ты сидишь и ничего не делаешь, — встала СонМи и направилась вслед за ДжэДжуном.
— «То не разговаривает с ним… Теперь жалеет и спешит на выручку. Хотя, чем там сейчас можно помочь, непонятно. Со мной буквально ведь минуту назад вообще в молчанку играла, — прикидывал я про себя сложившуюся ситуацию, решив не участвовать в аттракционе „поддержи волосы блюющему“. — Вот и пойми этих женщин. Семь пятниц на неделе. И, как всегда, виноватым останусь я. Вот к гадалке не ходи, именно так и будет.»