Остров Дохлого дракона. Часть третья (СИ)
Ивашка меж тем собрал вокруг себя Толстуна и эльфа и стал под диктовку Астадамуса разучивать с ними заклинание для проникновения в чёрную громаду, неприступно взметнувшуюся в пыльное небо.
— А двери нет что ли, — расстроился Толстун.
— Нет, только сквозь стену.
Заклинание оказалось и вправду не сложное, выучили быстро. Чуть больше времени заняла подготовка. Все оделись на всякий случай в комбинезоны из змеиной шкуры, вооружились кинжалами и мечами, каждый взял в руки по одному из волшебных талисманов. Ивашка взял себе осколок жезла Земли, а Толстуну с Золтом отдал по одному из камней Агавы. Наконец все сборы были закончены и втроём они встали, почти касаясь стены и, взявшись за руки, стали читать заклинание. Едва последние слова слетели с их губ, как стена впереди стала мерцать и светлеть, пока не образовался полупрозрачный арочный проход. Ивашка собрался с духом и первым шагнул в него. Ощущение было такое, будто по горло идёшь в воде. Дышать не мешает, но особо не разгонишься, вода сопротивляется, так же и здесь. Гном с трудом пробился сквозь вязкую среду и по инерции, когда сопротивление кончилось, влетел внутрь большого еле освещённого помещения и, не удержавшись, запнулся обо что-то невидимое в темноте и упал на холодный грязный пол. Следом за ним влетели и повалились прямо на Ивашку Толстун и эльф. Бранясь шепотом, как-то голос сам не поднимался в этом месте, маги поднялись на ноги. Глаза быстро привыкли к малому количеству света, и оказалось, что не так уж и темно. Вполне можно ориентироваться. И грязь на полу оказалась совсем не грязью — это был помёт летучих мышей, тот самый недостающий компонент к магическому порошку. Присутствие летучих мышей ощущалось сразу. Писк под потолком, шорох прижатых крыльев, горящие бусинки глаз.
Пока Толстун и Золт оглядывали помещение, в которое они попали, Ивашка стал готовиться к превращению кусочка хлеба в живое существо. Первым делом он собрал с пола щепоть мелкого помёта и смешал с имеющимися у него до этого веществами, необходимыми для превращения: корнем мандрагоры, лягушачьей икрой, высушенным цветком папоротника и драконьей скорлупой. Всё было заранее истолчено в ступе, и теперь гном, перетерев между пальцами высохший за века помёт летучих тварей, только аккуратно всё перемешал, и колдовское зелье было готово.
Теперь он взял приготовленный ещё с вечера кусок свежего хлеба и, содрав корку, скатал из мякиша шарик, из него стал лепить прообраз человека. Астадамус говорил, что люди похожи на эльфов, только у них розовая кожа, чёрные волосы, карие глаза и уши круглые. Уродцы какие-то. Лучше бы древний маг выбрал себе тело гнома, ну или тело, на худой конец, эльфа. А то эти люди, и к тому же он будет один такой. Все на него будут пальцем тыкать. Хотя Ивашка слышал, на Медузе от смешения племён всякие уродцы рождаются, даже похожие на этих людей. Может Астадамус там себе и найдет жену.
То, что Ивашка слепил, могло сойти и за гнома, и за эльфа, и за гоблина. Две ноги, две руки, мячик головы, дырочки под глаза и рот. Лучше не получалось, всё-таки не художник, да и материал не тот. Хлеб далеко не глина.
Пора было начинать превращение маленькой фигурки в большое живое тело. Ивашка окликнул квартиранта:
— Астадамус, пора, представляй, кого ты хочешь слепить, и я начинаю читать заклинание. Времени мало.
— Я готов, — сразу отозвался маг.
— Хорошо, я начинаю.
Ивашка, как прочитал у Хулкура в книге, посыпал на фигурку магического порошка и, вытянув над ней руки, стал наизусть читать заклинание. Тот час же в его мозгу, занятом Астадамусом, возник образ человека. Ивашка сильно волновался, всё-таки язык был чужим, а заклинание длинным, к тому же вид этого человека сильно смущал, на самом деле урод какой-то. Нет ни бороды, ни кисточек на ушах. Тем не менее, опыт сказался, гном привык уже произносить сложнейшие заклинания, и это он успешно дочитал до конца. С последним словом он бросил на фигурку остатки порошка. Зажав осколок «жезла Земли» в правую руку, левой гном стал посылать энергию на лежащую перед ним грязно-серую фигурку. Маг Астадамус при этом продолжал поддерживать в голове у Ивашке образ человека, которого они хотели получить.
Время шло, энергия стекала с пальцев Ивашки на слепленную фигурку, а ничего не происходило. Гном стал понемногу терять уверенность в своих силах. Если маг хоть на миг усомнится в том, что у него получится магический опыт, лучше сразу не начинать. Видно, Астадамус почувствовал сомнения Ивашки, потому что тут же взял инициативу на себя. Произошло то же что и в битве с богом Ураниусом. Сам гном стал, как бы со стороны наблюдать за происходящим.
Первым делом Астадамус увеличил поток энергии, потом усилил яркость создаваемого образа. Ивашка будто живого теперь увидел этого человека. И вдруг образ этот как бы сдвинулся с места и поплыл к фигурке, лежащей на полу. Хлебный человечек на глазах стал расти, не прошло и нескольких секунд, как обе фигуры, настоящая и призрачная, слились и превратились в плотное настоящее тело. А затем последовала яркая вспышка, и гном ослеп на некоторое время. Когда он снова смог видеть прямо перед ним на полу лежал этот самый человек.
— Эй, брат Вандермаст, очнись, — вывел его из созерцательного состояния голос Астадамуса, — давай, пока он спит, читай второе заклинание, а то проснётся, лови его потом. И смотри на этот раз увереннее. Я, так сказать, самого себя тебе доверяю.
— Ладно, попытаюсь.
Ивашка в этот раз взял в руки все свои камни, все три. Вздохнул глубоко и начал читать тарабарщину, что он целую ночь напролёт разучивал. Адмирал старался от всего отключиться, закрыть свой разум, ни на что не смотреть, ни на что не отвлекаться. Даже глаза зажмурил и только механически повторял слова древнего чужого заклинания. Буквально с последним звуком, слетевшим с его губ, в голове его словно ураган пронёсся. Ивашку закружила энергия, мощным потоком хлынула из камней, зажатых в руках. Гном различал поток света даже сквозь плотно сомкнутые ресницы. И вдруг всё померкло в голове и перед глазами. Ивашка потерял сознание и упал на пол рядом с человеком, только что им сотворённым.
Толстун и Золт начали осмотр башни с самого низа. Вернее, они думали, что с самого низа. Это потом выяснилось, что в башне есть ещё и подземные уровни, подвалы. А пока Толстун обошёл большой центральный зал для начала по кругу. И насчитал шесть дверей. Все шесть были плотно закрыты, но не заперты, в этом исследователи убедились сразу. Дёрнули за ручку двери, и она с трудом со скрипом, режущим уши, но поддалась. Внутри было совсем темно.
— Нужен факел, — посетовал Толстун.
— Ты ведь маг, хоть и начинающий, — Толстун хоть и не видел улыбку эльфа, но почувствовал её в голосе.
— Светящуюся гнилушку сделать, как жёлтые баньши, — догадался боцман.
— Почему обязательно гнилушку, можно просто сделать светящийся шарик. Вон даже Дюшка их легко и просто получает.
— А я, честно говоря, и не знаю этого заклинания, думал так детское баловство, — честно признался моряк.
— Я сейчас сделаю, — эльф произнёс заклинание и на конце его жезла, того самого вырезанного из клыков дрона, вспыхнул яркий шарик голубого цвета.
Они шагнули в темноту. Теперь в мёртвенном свете волшебного светильника можно было осмотреться. Хотя осматривать было нечего. Комната была пуста, совершенно пуста. Если не считать лежащий на полу скелет. Но это был скелет не гнома и не эльфа, да и не любого разумного существа. Конечностей у скелета было шесть и ещё два крыла, а размером это страшилище было не меньше гнома. Голова, вернее череп был чуть отдалён от остальных костей и лежал прямо у порога, уставившись на потревоживших его живых существ пустыми глазницами. Первое, что бросалось в глаза это два огромных клыка в нижней челюсти, сантиметров, наверное, на десять.
— Ого! — первым нарушил тишину боцман, — не хотел бы я с таким чудовищем живым встретиться.
Гном носком сапога задел череп, и тот словно по волшебству рассыпался в прах, оставив только кучку белой пыли на полу.