Ты думал, что я слабая... (СИ)
Номер был украшен свечами, которых до нашего ухода не было, в вазах стояли шикарные цветы, стол был накрыт фруктами и шампанским, которое стояло в ведерке со льдом.
— Алиса, — начал он, взяв мою руку в свою — Я не знаю с чего начать…
Мозг мой соображал в этот момент медленно, поэтому опередить Арландо я не успела.
— Оказывается, подобрать слова тяжелее, чем я думал. В общем, я тебя люблю и хочу, чтобы ты стала моей женой.
Он извлек из кармана маленькую бархатную коробочку, внутри которой оказалось небольшое колечко из белого золота с бриллиантом в четыре карата (его позже оценила Рима), с огранкой из более мелких камешков. Я просто стояла раскрыв широко глаза, когда язык просто присох к нёбу, а он пользуясь моментом, водрузил это великолепие на мой пальчик.
— Что скажешь? — улыбнулся он, все еще напряженно ожидая моего ответа.
— Ты с ума сошел, — только и смогла выдавить я.
— Ты не согласна? — уточнил он.
— Это как-то неожиданно, — я натянуто улыбнулась. А мозг отчаянно соображал, что мне нужно подумать. Как-то слишком быстро все происходит, я не готова к этому, я не готова к замужеству.
— Я с ответом не тороплю.
Не торопит. Но по сути, я не могла выйти за него замуж. Пусть я носила другую фамилию, у меня были другие документы, но муж у меня законный до сих пор был. И этого не отнять. А я…я не знаю, как ему об этом сказать. Не потому что не хочу, а не могу. Выяснилось, что полностью открыться перед ним мне сложно. Хм, и что это за отношения?
В Россию я улетала с тяжелым сердцем. Мы прощались с ним в аэропорту после трех проведенных дней в Испании. Мы договорились, что кольцо поставлю, но ответ скажу после возвращения. Конечно, это долго, и Провело рассчитывал, что ясращу брошусь ему на шею. Но я тайно радовалась, что смогу спокойно подготовится к ответу вдали от него. Отказывать не хотелось, но загонять себя в клетку я категорически не желала.
— Помниться, что ты дорожил своей свободой. Неужели, секс со мной настолько хорош, что ты готов даже жениться, — вспомнила я разговор годовой давности.
— Веришь, что люди могут измениться?
— Нет, не верю! Но смотря на тебя, думаю, что чудо иногда происходит. И в независимом ловеласе просыпается домашний мальчик.
Почему я сомневалась в решении выйти за Арландо Маттеви? Причин было несколько. Ну, во-первых, я не хотела уезжать из Шиллы, а если брак подразумевал подчинение мужу, то я должна жить там, где находится его дом, но никак не загородный домик на выходной день. Пока со своей жизнью попрощаться я была не готова. Второе «НО» заключалось в моем отношении к нему. Это не была всепоглощающая любовь. Да, мне с ним было хорошо, да, я была влюблена, да, он был единственный кому я доверяла. И то, как выяснилось, не полностью. И в-третьих, его родители. Вряд ли они примут меня, если уже давно настроены на другую невесту. Я не хотела, чтобы из-за меня он портил с ними отношения. Благородство-благородство…Хотя я помнила себя на месте Арландо, когда мои родители не хотели со мной общаться из-за Вовы. Эти ощущения ненужного ребенка навсегда останутся в моем сознании. И к чему это се привело? Они сделали ВСЕ, чтобы его в моей жизни больше не было. Не думаю, что имея власть, Маттеви спустят это все на тормоза. Главное, чтобы я не оказалась на месте Вовы.
* * *— Достань мне эту сучку — ладонь со всей силы ударяется о столешницу из красного дуба, заставляя подпрыгнуть стоящие на столе канцелярские принадлежности.
— Вы прекрасно знаете, что я не смогу ей навредить, — Вова вглядывается в силуэт шефа, пытаясь разглядеть на его лице его реакцию.
— А я и не прошу, Володя, — выплевывает тот слова со злостью. В таком случае, Вова Краснослободцев знает, что лучше не перечить этому страшному человеку. — Ты забыл, из какого дерьма я тебя вытащил? Ты забыл, кому обязан, что тебя не порешили там на зоне?
— Не забыл, шеф — Вова сжал губы в тонкую линию. Хуже некуда быть обязанным кому-то тем более такому человеку, как этот.
— Поэтому помалкивай, и делай что я тебе говорю.
— Но при чем тут она? — все еще не может успокоиться Вова.
— А при том, что через нее я смогу добраться до своего старого знакомого и заклятого «друга» — злобно подхихикнул мужчина.
— Вы ей не навредите? — уточнил Краснослободцев.
— Если бы я этого хотел, то никогда бы не позволил тебе лететь к ней. Не беспокойся, мальчик, ни один волосок с твоей благоверной не упадет. Она мне не нужна. Как я покончу с этим дерьмом, можешь забирать ее и делать все, то тебе заблагорассудиться.
— Она гражданка другой страны. Ее интерпол будет искать.
— Знаешь, тот, кого я собираюсь убить, пострашнее любого интерпола. И мне надоело с тобой любезничать. Сделай так, чтобы он за ней пришел.
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ ОБ АЛКОГОЛЕ, ПОТЕРЯННОЙ ПАМЯТИ И МУЖИКЕ, СПАСШЕМ ЧЕСТЬ ГЕРОИНИ
Петербург встречал меня недобро. Прежде, чем вылетать я, конечно, проверила погоду в городе, но я и подумать не могла, что будет ТАК холодно. Да, дождь это понятно, но обещали двадцать градусов а никак не пятнадцать с промозглым ветром с Финского залива.
Забыла сказать, что за занятое второе место на конкурсе, я получила довольно увесистое денежное вознаграждение и возможность организовать собственную выставку. Но пока ею Я так и не воспользовалась. Найти достойные среди своих работ я так и не смогла, а вот деньги к моим сбережениям были как нельзя кстати. Я старалась быть независимой в финансовом плане от Арландо, и это здорово облегчало жизнь. Подарки, конечно, он любил делать, я просто их принимала с благодарностью, а быть обязанной за то, что он меня обеспечивает не хотелось.
Номер я забронировала в отеле «Счастливый Пушкин» в Адмиралтейском районе. Я уже составила себе маршрут двухдневного пребывания в Петербурге перед самой встречей выпускников. Потому что потом, зная Костика, культурную программу нам заменит алкоголь и чей-нибудь загородный домик или пансионат, где продолжится пьянка. Это не предположение, это факт.
Пока я добралась до небольшого уютного номера в старой пушкинской стилистике с антикварной мебелью и такой же отделкой, я замёрзла хуже всем известного «цуцыка». Кому-то, наверное, было не так холодно, как мне, привыкшей за три года к вечному солнцу и тёплому морю, когда Финский в сравнении с Мессинским проливом мог показаться напитком со льдом в жаркое лето. Я проводила именно такую аналогию.
И так, мне отсюда буквально рукой было подать до Адмиралтейства, Поцелуева моста, Эрмитажа и Мариинского театра с Исаакиевским собором. Место для остановки я выбирала тщательно, а за эту красоту в радиусе двух километров не жалко было отдавать по сто пятьдесят долларов за сутки.
Следующий день обозначился очередной самостоятельной экскурсией по знакомым местам. Конечно, в Мариинский билет было достать тяжело, а вот Эрмитаж я исколесила на своих двоих вдоль и поперек, замирая возле работ Леонардо да Винчи «Мадонна Бенуа» и «МадоннаЛитта». Мое сердце замирало вместе со мной, пропуская привычные удары. Рембрант с его «Возвращением блудного сына» и «Данаей», которую так же в 1554 году изобразил итальянский художник Тициан. И ещё тысячи произведений, среди которых я просто терялась, растворялась и оживала, когда мой взор обращался к другой картине. А их названия и авторов я могла определить безошибочно. Может через сотни лет одна из моих работ займёт место в этой святая святых, но эта картина ещё не написана. Билет я заказывала через интернет, так как отстоять очередь у меня просто не было времени. И то это получилось только благодаря тому, что в Эрмитаже работала моя однокурсница, которая и посодействовала.
Снова вечером пошел дождь. Топать до гостиницы более полутора километров было чревато ангиной или воспалением лёгких, тем более, что мой организм давно отвык от таких условий проживания. Ловить такси или бомбилу, было лучшим решением.
Подойдя к краю дороги, я протянула руку, останавливая тем самым машину. Вообще, в Италии за это могут оштрафовать. Такси заказывается по телефону, а никак не останавливается на улице, поэтому от этого я тоже отвыкла и чувствовала себя неуютно в таком положении. Благо, передо мной довольно быстро остановился седан с маркой «Volvo» при чем не самой старой модели. Вот те на! Такой деньги навряд ли возьмёт, а рассчитываться телефончиком почти замужней женщине неприлично. Но, будем надеяться на лучшее!