Рыжики для чернобурки (СИ)
Эльга вынырнула из воспоминаний, потерла лицо, отгоняя мрачные мысли. Казалось бы, на что жаловаться? Здоровый, заботливый и страстный муж, таскающий ее на руках, души не чающий в детях. У них никогда не было ссор и разногласий — Брант принимал ее решения, благодарил за постройку дома для них и детей, за выбор школы для Айкена, за комнату-библиотеку на втором этаже — «мне бы такое и в голову не пришло». Никаких ограничений в поездках. «Куда хочешь, на сколько хочешь». И отравляющее идиллию дополнение: «Только без меня».
— Я же знала, что мы разные, — негромко сообщила Эльга подстриженному можжевельнику. — Я вообще не думала, что мы поженимся. И что дойдет до семьи и детей — не рассчитывала. Просто он мне очень понравился. Я чувствовала его силу, не завидовала, только восхищалась здоровьем и грубоватым обаянием. Так хотела прикоснуться, привлечь к себе, что меня незаметно затянуло в водоворот страсти, подаривший нам Патрика. Я сразу же получила предложение о браке — «если тебе родители не запретят» — и согласилась, надеясь, что Брант не уйдет в ближайшие годы. Побаивалась: он оглядится по сторонам, увидит, что по улицам ходит много здоровых лисиц, и решит, что жизнь с калекой не возмещается постройкой дома и деньгами. Я ошиблась. Он — по крайней мере, пока — доволен больше, чем я. Его все устраивает. Это у меня какие-то непонятные претензии.
Можжевельник сочувственно зашуршал.
— Может быть, не надо слушать отца? — продолжила Эльга. — Эти разговоры ведут в тупик. Я не могу изменить мужа и не должна этого делать. Как в поговорке: «Видели очи, что руки брали». Два разных мира — мир Бранта и мир моих родителей. Я и дети — как мостик между мирами. Надо быть осторожной, милость Хлебодарной не безгранична. Мостик от лишнего груза может разрушиться. И тогда мне придется выбирать между Брантом и родителями. А я этого не хочу. Нужно больше отмалчиваться, не спорить, отделываться от родителей нейтральными фразами. Ничего сложного. Я смогу.
Попрактиковаться ей пришлось через час, за обедом. На этот раз в атаку пошла матушка — с другого фланга.
— Я слышала, что тебе предложили ревизионную командировку в Лисогорское воеводство. Собираешься поехать?
— Скорее всего, нет, — ответила Эльга.
— Ты же участвовала в переписи объектов культурного наследия в дни университетской практики. Я помню твои восторженные рассказы о панно и цветочных чашах, фотографии автобусных остановок, лестниц, порожков, фризов на зданиях. Ты — одна из тех, кто может оценить ущерб, нанесенный гражданской войной и временем. Почему ты отказываешься от интересной работы? Мы возьмем детей, тебе не придется за них волноваться.
— Я сначала хотела поехать с Айкеном. В дни осенних каникул, — откладывая вилку, сообщила Эльга. — Каникулы совпадают с Лесной ярмаркой, можно было бы отпросить Айкена еще на несколько ноябрьских дней. Он хорошо учится, неделю догонит. Хотелось и поработать, и погулять, и сходить на ярмарку. Но меня предупредили, что ревизия памятников займет полгода, а то и больше. Нельзя взять несколько объектов в каком-то определенном городе и проверить их за пару недель — только в команде, только от первого до последнего дня, пока не будет сдан отчет. Я не готова расстаться с детьми и Брантом на такой срок.
— Тогда съезди на ярмарку. Брант давно не брал отпуск, — напомнил отец. — Пусть поедет с тобой и Айкеном. Погуляете, сходите в парк Камня-на-Воде, пообедаете на Каштановом фестивале. Купите нам грибов, варенья и мёда. Закажете паштеты. Прекрасный отдых! Если бы не подагра, я бы уже собирался в Чернотроп. Но, увы... Поговори с мужем, пусть сопроводит вас в поездке.
— Поговорю, — промокнув губы салфеткой, пообещала Эльга. — Завтра или послезавтра поговорю.
Глава 1. Валериан. В гостях у отца
Глава 1. Валериан. В гостях у отца
— А кто это перестроил дом деда Шефри? — спросил Валериан у отца, когда они уселись чаевничать на лавочке возле порожка.
Невысокие заборы не скрывали двухэтажного особняка с полукруглыми окнами и просторным балконом. Интерес у Валериана был не столько архитектурным, сколько профессиональным — час назад он увидел, как в калитку вошел детина, неуловимо напоминавший боевика Истинной Рыжей Армии. Подозрение на неблагонадежность складывалось из мелких деталей: лис из красного клана; выправка тренированного бойца; цепкий взгляд, которым детина окинул улицу, прежде чем войти в калитку, запирающуюся на замок.
— Это Эльга постаралась. Жена его внучатого племянника, славная лисичка, — в голосе отца появились теплые нотки. — Добрая прихожанка, бывает в часовне и в будни, и в праздники. Помогает малоимущим — и пожертвованиями, и вещами, и продуктами. Она из обеспеченной семьи. Клан Молочного Янтаря.
Валериан кивнул, прекрасно зная, что жрецу Хлебодарной, сохранившего веру в порядочность людей и оборотней, легко запорошить глаза. Он подождал продолжения и получил дополнительные подробности.
— Брант с сыном сюда переехали за неделю до смерти Шефри. Тот давно родичей с хутора в город зазывал, расстраивался, что отнекиваются, не хотят хозяйство бросать. Собирался дом приходу отписать, если никого не дождется. Хвала Хлебодарной, дождался. Бранта на работу в депо пристроил, завещание оформил, и отправился охотиться на вечные поля с легким сердцем. Я с Брантом познакомился, когда он пришел отпевание и поминовение заказать. Сказал, ему чтобы обращался за помощью — хоть через часовню, хоть лично. Надо только через дорогу перейти. Он поблагодарил, сказал, что постарается справиться сам. Справился, молодец, выбрал честную жизнь. Были у меня подозрения, что сюда «лесные братья» начнут наезжать, но Хлебодарная миловала. Айкен, конечно, болтался без присмотра, по всему вокзалу шнырял, пока Брант ящики ворочал. Познакомился с Эльгой в алтарном зале, когда реставрационные работы шли, а через Айкена и Брант с Эльгой познакомился. Эльга — реставратор. Ты в алтарный зал заходил, статуи видел?
— Да, — ответил Валериан. — Как новые. Помню, когда мозаики рекламными щитами закрыли — ох и жуть была. А сейчас словно в детство вернулся.
— Эльгина работа, — улыбнулся отец. — Её весь город за это хвалит. Мозаики восстановили, к тому моменту на травле оленя половина кусочков смальты отвалилась. Эльга говорила... Ах, да, я же про Бранта. Не знаю, как они с Эльгой сошлись, кто первый знаки внимания оказывать начал, я их вдвоем в часовне после Дня Изгнания Демона Снопа увидел, когда они скрутки принесли. Это было после того, как вокзальные алтари открыли, только-только зимняя олимпиада закончилась. С той поры машина Эльги почти каждый день возле ворот Бранта стояла. Я не спрашивал, съехались или не съехались. Подумал — взрослые оба, сами разберутся. Пока за советом не приходят, незачем лезть. Весной я их то видел, то не видел, а на Зажинки они в часовню в брачных браслетах пришли. Да и заметно стало, что Эльга затяжелела. С тех пор живут, двух сыновей родили, дом отстроили. Отличная пара, смотришь, и сердце радуется.
То, что отец подумал о возможных визитах «лесных братьев», придало рассказу определенный вес — значит, не совсем затуманила глаза доброта. Остальное нужно было делить натрое. Детина мог притихнуть, не водить никого домой, а встречаться с боевиками на вокзале, передавать информацию или координировать поставки оружия. Куда, кому и на что еще жертвовала деньги добрая прихожанка, было ведомо только Хлебодарной. Вполне могла одной рукой ИРА деньги подавать, второй — в часовню. Чтобы успокоить смятение грешноватой души.
Валериан решил подстеречь детину по имени Брант, проверить у него документы и отправить запрос сначала в Ключеводское, а потом, при надобности, и в столичное Управление по борьбе с экстремизмом и терроризмом. Не прихоти ради, а на законном основании — члены семей сотрудников УБЭТ имели право на государственную защиту. От нехитрого подсчета — «сегодня он пришел в восемнадцать двадцать пять, завтра надо в половину шестого прогуляться по переулкам и подстеречь его возле спуска с пешеходного моста» — отвлек вопрос: