К востоку от Малакки (СИ)

— Легче грести! 
Я повернул голову и, убедившись, что Лотер следует точно за нами, поднял руку в условленном знаке, чтобы он задержался, пока как мы не проскочим эту узкую щель.
Надо было тщательно рассчитать время нашего последнего рывка, чтобы с набегающей волной зыби пройти через проход с достаточной для сохранения управляемости скоростью и не коснуться бортами об острые, как бритва, головы кораллов, выстроившиеся по сторонам.
Наблюдая, как большие гладкие гребни вздымаются из темноты, считая секунды между ними, я нащупывал подходящий момент. Молодым моряком я провел много часов на маленьких плавсредствах, а Крамп практически вырос на них, но во рту у меня пересохло и рука крепко сжимала планширь, пока я ждал подходящего момента.
Вершина пологой волны прошла под шлюпкой, подняв ее и позволив мне окончательно убедиться, что мы нацелены точно на середину прохода.
— А теперь навались, ребята! — крикнул я, когда мы попали в подошву набегавшей волны. — Вложите все силы.
Шлюпка рванулась вперед, движимая таким напряжением мускулов, что сгибались весла. Почувствовав подъем на следующую вершину волны, я быстро помолился святому Вулосу, чтобы мой расчет оказался правильным.
— Навались, навались! — крикнул я.
Шлюпка набрала скорость, когда волна подняла ее, неся вперед к опасным бурунам. Я почувствовал, как корма стала уваливаться, но Крамп яростно дернул румпель, чтобы исправить это. Теперь мы оседлали волну, двигаясь несколько впереди гребня, команда изо всех сил пыталась сохранить темп движения. Затем мы влетели в щель, буруны по обе стороны, для весел едва хватало места, под килем всего несколько дюймов кипящей воды. Но этого оказалось достаточно, и мы вылетели, как пробка из бутылки, в тишину лагуны.
— Легче грести, — крикнул я, и шлюпка плавно стала снижать скорость хода. Затем я повернулся, чтобы посмотреть на проход, ожидая увидеть шлюпку Лотера, приближающуюся к нам. Но спокойная вода внутри рифа была пуста, а чтобы разглядеть что-то за линией бурунов, было слишком темно.
У меня упало сердце при мысли о том, что Лотер ошибся в расчете и шлюпка наткнулась на рифы, где он и его люди сейчас погибали на острых как бритва кораллах. Грести назад против волны мы не смогли бы, а для действий против нацистов в моей шлюпке было слишком мало людей. Все, что я мог сделать, это надеяться, что он все еще там снаружи, ожидая подходящего момента, чтобы влететь в узкую щель. Задержав дыхание, я считал секунды между волнами прибоя... а шлюпка Лотера все не появлялась.
У Рату, должно быть, зрение было лучше, чем у меня, потому что он внезапно указал на темную полосу прохода и в ужасе вскрикнул.
И тут я сам увидел темное пятно шлюпки, нос которой был направлен прямо на буруны, а весла взмахивали, как лапы перевернутого краба.
— Поворачивай, поворачивай, — крикнул я, зная, что это безнадежно и что Лотер не мог услышать сквозь грохот прибоя.
Волна обрушилась на риф, вздымая пену и брызги. Но не только их. Подобно мячу, отскакивающему от стены, часть воды отскочила от коралла, при этом обратный поток оттолкнул шлюпку за мгновение до удара и развернул ее прямо в проход. Сила волны была достаточной для того, чтобы шлюпку по инерции пронесло через щель до безопасной лагуны.
Лотер вел шлюпку с бледным лицом, но облегченно улыбаясь.
— Еле-еле проскочили.
— Да, Питер, я уже думал, что вам конец, и нам придется собирать ваши тела с рифа.
— Ладно, нам не до разговоров, — ответил он неестественно громким голосом в относительной тишине лагуны. — Ведите нас, шкипер, и будем надеяться, что Рату сможет найти путь в этой темноте.
* * *
Переход через усыпанные выступающими верхушками кораллов отмели лагуны оказался на удивление простым. У Рату, похоже, было шестое чувство, когда он тихо давал команды менять курс то влево, то вправо, ведя нас фарватеру, который он наметил во время исследования острова Мехерчар. Время от времени чувствовались касания и скрежет корпуса о грунт в мелких местах, но поскольку команда гребла легко, чтобы свести к минимуму шум, то никакого вреда, кроме царапин, корпусу причинено не было. Наконец, мы обогнули южную оконечность острова и попали в глубокие воды залива, в котором стояли на якоре "Нимрод" и нацистская субмарина. Примерно в трех четвертях мили от берега было видно бледно-желтое свечение единственного якорного огня подводной лодки, и на некотором расстоянии от нее виднелись якорные огни и палубное освещение ее приза. Лунный свет был слабым, и наши шлюпки было бы трудно обнаружить в темноте. Я также надеялся, что удаленность стоянки и отсутствие реакции на радиопередачу Коффина внушили нацистам чувство безопасности, так что они не проснутся, пока не станет слишком поздно.
 
Я услышал, как Рату тихо прошипел что-то с носа, чтобы привлечь мое внимание, и увидел, как его рука махнула в сторону берега. Мне показалось, что я смог разглядеть бледную полосу песка, отделявшую темноту воды от темноты суши, но не увидел ничего, что могло бы послужить ориентиром. Так что все решали обостренные чувства Рату, который уже так далеко благополучно провел нас. Я сказал Крампу держать в том направлении, которое тот указал, и посмотрел за корму, чтобы убедиться, что Лотер также следует за нами. Вдали от края рифа и грохота прибоя над лагуной царила глубокая тишина, нарушаемая лишь случайным всплеском летучей рыбы или приглушенным скрипом дерева об обмотанные ветошью уключины. 
— Суши весла! — вполголоса приказал Крамп, когда из темноты материализовалась бледно-серебристая линия пляжа, и спустя несколько мгновений киль заскрипел по песку. Гребцы сложили весла и выпрыгнули, чтобы втащить шлюпку на пляж, за нами последовала шлюпка Лотера. Я пересек пляж и в тени кустов посветил направленным фонарем на часы, чтобы проверить время. Прошло всего полтора часа с тех пор, как мы покинули "Ориентал Венчур", но, казалось, прошло гораздо больше времени. Я тихо позвал остальных.
— Благодаря Рату, который провел нас через проход, мы неплохо успеваем, — сказал я, — но все же следует поторопиться. — Я повернулся к боцману, который шел в шлюпке Лотера. — Останешься здесь за старшего, боцман. Пусть твои люди спрячут шлюпки среди мангровых зарослей. Держитесь скрытно, прячьтесь от чужих глаз, если тут кто-нибудь появится. Большую часть оружия и гранат мы оставляем в шлюпках. Но стрелять можно только в случае крайней необходимости, когда без этого будет не обойтись. Если кто-то будет подкрадываться, постарайтесь обезвредить его без шума.
Глаза боцмана сузились, а губы изогнулись в пиратской усмешке, обнажив ряд сломанных, почерневших зубов. Я знал, что мистер Ху и боцман были из одного клана, хотя контраст между учтивым, вестернизированным Ху и грубым, злобно выглядевшим моряком был огромен. Я был уверен, что боцман руководил одной из пиратских банд, которые базировались на залив Биас в двадцатые годы. У него была непререкаемая власть над своими людьми, без сомнения основанная на комбинации доверия и страха, и я не сомневался, что он был готов воткнуть нож в любого, кто бросит ему вызов. Он утвердительно кивнул, раздался шквал шепота на кантонском диалекте, и матросы затащили шлюпки в укрытие и сами растворились в тени.
Остальные — Лотер, Крамп, Спенсер, Рату и я — собрались в кружок среди кустов у кромки пляжа. Большой "уэбли" успокаивающе прижался к моему телу, а Лотер и майор держали пистолет-пулеметы Бергманна. У Крампа имелся ужасно выглядевший нож в ножнах на поясе. Но из всех нас именно Рату мог вселить страх Божий в любого, кому "посчастливится" встать у него на пути. Среди боцманских запасов он нашел большое мачете и кропотливо отточил его до бритвенной остроты. Длинный изогнутый клинок тускло поблескивал в лучах лунного света. Его огромные мускулистые руки отрубили бы человеку голову так же легко, как срезали бы цветок со стебля.
 
— Ну что, Рату, поищем остальную часть вашей команды.