Коммунальный гарем (СИ)
И, наверное, что-то еще.
Двигаясь в медляке, Витька вначале отводил глаза, но потом заметил, что Светка смотрит на него, не отрываясь. И тогда он тоже стал смотреть на партнершу.
Светкины губы были чувственными и влажными, они прямо гипнотизировали и манили к себе. Было ясно, что на вкус эти яркие губы сладкие и жадные.
Глаза Светы были зелеными, в них блестела хитринка, какая-то двусмысленность, порочность.
Она вдруг сомкнула руки на Витькиной шее и он машинально прижал ее к себе. На своей груди парень почувствовал ее круглые груди, которые оказались умопомрачительно мягкими. Света прижалась в щеке партнера и прошептала сквозь песню:
— Я тебе нравлюсь? Хоть немного?
Витька не знал, что сказать. В голову лезли всякие высокопарные комплименты, но это было всё не то…
— Да.
Она прижалась к нему еще сильнее. Витьке очень хотелось опустить руки ниже, с талии на крутые женские бока. Он так и сделал. Светка не возражала, наоборот, стала прижиматься еще сильнее. Витька даже периодически чувствовал твердый женский лобок, нарочно трущийся о его бедро.
Медляк кончился, заиграл «Синий-синий иней», девчонки встали из-за стола и присоединились к паре.
Витьку вытолкнули в круг, он танцевал и поворачивался по очереди к каждой из пяти своих соседок.
Все глаза смотрели только на Витьку. И во всех была страсть!
Вдруг во входную дверь громко и требовательно застучали.
Глава 10. Незваные гости хуже татар
Все сразу затихли.
— Девчонки, ждете кого-нибудь? — спросила обеспокоенная Наташа.
Все промолчали, пожимая плечами. Витька посмотрел на часы: девять семнадцать. Может, соседи?
Неожиданные гости ведь никому не нравятся, правда?
— Тише, девочки. Разберусь, — Виктор успокоительно улыбнулся встревоженным соседкам.
Он поспешил к двери, а немного охладившие пыл женщины выключили магнитофон, и стали прислушиваться.
Уже подходя к двери, Витька снова услышал громкий стук. Да блин! Ногой, что ли, там долбят? Такое поведение не сулит ничего хорошего.
Похоже на милицию. Они так же долбили в их с мамой дверь, когда соседи жаловались на шум.
Или похуже милиции…
Витька открыл дверь.
На пороге стояли двое парней. Сразу стало ясно: пришли неприятности.
Тот, что пониже, был одет в широченные штаны, держащиеся не на ремне, а на модных помочах. Из угла в угол его тонких губ гуляла цигарка. Всклокоченные волосы явно давно не знали расчески. Наглые глаза злобно буравили Витьку.
Второй, дылда — на две головы выше Виктора, меланхолично и в упор смотрел на него. На футболке не первой свежести виднелись многочисленные дырки, прожженные, по-видимому, папиросами.
— Чё закрылись то? — спросил тот, что пониже, не вынимая изо рта даже не дымящуюся папиросину. И противоречиво добавил. — Открывать не спешил?
Витька молчал. Вопросы он расценил как риторические и не требующие ответа.
Низкий ухмыльнулся и сделал шаг в квартиру. Точнее, попытался. Витька тоже шагнул вперед и преградил гостю дорогу.
Низкий хмыкнул:
— Ты чё за чмо? — они с дылдой гаденько захихикали. — Наташкин хахель, штоле? Пустик-сь…
Он протянул руку, чтобы отодвинуть преграду со своего пути. Витька поймал его руку и оттолкнул.
Низкий обернулся к дылде и с грустью сообщил:
— Ты смотри, Коса, герой, мля… Митхун Чакраборти, в натуре, га-га-га…
— Чего надо-то? — спросил угрюмо Витька.
— Тебе какое дело, хмырь?
— Это ты хмырь. Я не хмырь. Я человек. Повторю еще раз, для тупых: чего надо?
— Ого. А шо такой дерзкий? В садике вежливости не учат?
— Меня научили. А тебя не доучили. Вернись, доучись.
— Смотри, Коса, фраер нарывается.
Дылда-Коса в этой словесной дуэли не участвовал, продолжая все так же меланхолично разглядывать Витьку.
— Я к Людке пришел. Теперь пустишь? — наконец сказал низкий. — А то, ой, боюсь-боюсь!
— К Людмиле? А она тебя ждет?
— Ждет-не ждет, не знаю. Хочу проверить.
— Тебя звонить не учили? Вот звонок, — сообщил Витька, указав на звонок.
— Да мне пабарабану…
— Сомневаюсь, что Люде нужен такой, как ты…
В это время к гостям подошла сама Людмила. По-видимому, стоящие недалеко женщины, в том числе и Люда, слышали разговор у дверей.
— Привет, Сём, — сказала она низкому. — Зачем ты пришел? Уходи.
— О, Людок! — обрадовался Сёма, увидев девушку. — Вы тут оказывается, пса завели… позорного.
— Сёма, я не хочу с тобой встречаться, и не хочу разговаривать. Я же ясно сказала тебе две недели назад.
— Ндээ…? Шо та я не припоминаю. Людк, давай погуляем, а? Мы с Косой такая приятная компания, — он снова обернулся к спутнику.
Стоящего стеной Витьку парень просто игнорировал. Но Витька напомнил ему о себе:
— Слышь, Сём? Дама сказала: уходи.
Сема снова лениво повернулся к Витьке:
— Завали хлебало. Жопе слова не давали.
Витька коротко ударил его поддых. А когда Сема сложился пополам, добавил удар коленом в лицо. Стукнули зубы, Сема коротко выдохнул и застонал. Витька схватил его за жирные нечесаные волосы, снова рывком распрямил и нанес удар тыльной стороной ладони снизу в нос.
Кровь хлынула мгновенно, голова Семы запрокинулась, и Витька, не снижая темп, ткнул его в живот ногой. Парень отлетел к лестнице, еле удержался на ногах и схватился за нос.
Дылда вначале открыл рот от неожиданности. Он явно не ожидал, что Витька даст отпор в виде града ударов. Но быстро придя в себя, и желая заступиться за друга, он кинулся на Витьку. Тот в ответ улыбнулся и сказал: «ну-ну»…
Здоровенный кулак Косы пролетел мимо отклонившегося уха противника, который, воспользовавшись привлекательно открытым корпусом, нанес удар в солнечное сплетение.
Коса охнул, отшатнулся. Не медля ни секунды, чтобы не потерять преимущества, Витька изо всей силы ударил пяткой по ступне дылды. Тот взревел, и снова попытался нанести удар, действительно похожий на взмах косы: по дуге. И снова Витина голова вовремя отклонилась в сторону, а на ее месте оказалась дверь. Кулак вмазался со всей силы в дерево, рука Косы отсохла, и он снова заорал.
Витька без какой-либо жалости нанес двойной удар по ушам хулигана. Несильно, но чувствительно. Удар этот явно достиг цели, потому что Коса снова охнул и схватился за голову.
Он развернулся, чтобы бежать, и получил вдогонку внушительный пинок под зад. И Витькино предупреждение:
— Еще придете — с лестницы спущу!
Виктор закрыл дверь и обернулся к до сих пор стоящей тут Люде.
Рот ее был открыт, глаза широко распахнуты. Витька улыбнулся, подошел и обнял девушку:
— Ну всё, всё. Они ушли.
— А я… А я… — она прижалась к Витьке и заплакала ему в плечо. Худоба девушки и вздрагивание плеч вызывали в Витьке острую нежность и желание защитить. Он показал женщинам, мнущихся в сторонке, ладонь: сейчас, мол, подождите…
Все закивали, но не ушли.
Люда немного поплакала, а потом отпустила Витькино плечо, и положила свои горячие ладошки на его щеки:
— Вить… Ты… Ты мой герой! — она впилась губами в его губы. Отпустила. — Я… Я думала… А ты…
Она обернулась к улыбающимся соседкам:
— Девчонки? Вы видели? Нет, вы видели? Этот козел ему: заткнись, а Витя ему — хобба, а потом хобба, и вот так. А длинный типа — на! Но Витя — хобба дверью, и пинка, представляете? Пинка!
Все счастливо засмеялись.
— Вить, ты прямо как Нигматулин в Пиратах двадцатого века, — с гордостью сказал Марго. — Прямо каратэ.
— Нее… — скромно сказал Витька, когда они вернулись за стол, — я каратэ не знаю. Я антихулигантэ только…
Все снова засмеялись, нервное напряжение рассеялось. Светка спросила:
— Ты так дерешься! Здорово! Учился?
— Нуу… — сказал Витька и потупился. — Немного. Пацаны учили. К нам ходил… один… Он мамку обижал. Менты ничего сделать не могли… Я попросил пацанов больших поучить меня. Они говорят — не надо переть напролом. Не бей никогда с дурума. Лучший удар — проехаться пальцами по глазам, сверху вниз. Повреждений нет, но враг будет минут десять мультики смотреть… Тоже имейте в виду. Вдруг рядом… Не будет… Меня…