Артуриана (СИ)

— Ну и где твои мятежники, сэр Мордред? — спросил между тем недовольный король. — Тут никого нет!
— Прикажите обыскать дольмен, Ваше Величество, — воскликнул раздосадованный Мордред и первым бросился обыскивать каменные кладки. Его примеру последовали другие рыцари, а вскоре поняла несчастная королева, что ей не уйти от преследования. Все, чего она боялась, — случится.
Через некоторое время рыцари обнаружили влюбленных и застыли, не зная, что делать дальше, самые прозорливые разгадали хитрость сэра Мордреда и подивились ей, — ведь если король не хотел слышать голоса слуг, если не желал им верить, пусть верит собственным глазам! И все же, им было жаль Ланселота, которого они знали, как честного и благородного воина, что столько лет был им, как брат. Королеву же они не любили и считали, что в прекрасной чужестранке камень преткновения: не будь ее, был бы порядок при дворе Камелота!
Но истинная причина была не в королеве, причина была в троне Логреса, столь желанном для многих, слишком многих. И это отлично понимал юный Мордред.
Король Артур приблизился, рыцари расступились, пропуская вперед своего господина, и Артур увидел то, чего никак не желал видеть, но теперь не мог отвести уж взгляда, — свою жену в объятиях другого, верного рыцаря, лучшего друга. Ночью они встречались тайком в этом мрачном месте, забыв всякий стыд и всякую осторожность.
Ланселот пытался было говорить, что все это недоразумение, что он в очередной раз спас королеву из рук крестьян, готовых растерзать несчастную, но Артур не захотел слушать. Он приказал доставить обоих в Камелот, после чего Гвиневера, беспрестанно плачущая, была заперта в своих покоях, а Ланселота посадили в башню, где ждал его суд и казнь за измену.
Разумеется, Ланселот мог настаивать на суде поединком, а в битве ему было мало равных, готов он был сразиться за честь своей возлюбленной, вызвал на поединок сэра Мордреда и тот принял вызов. Но потом, будучи коварным, словно лисица, будто ненароком уступил поединок старшему брату, сэру Гавейну, тем самым лишив Ланселота последней надежды на спасение. Ланселот знал, что Гавейн уже давно сильнее и нет рыцарю равных, кроме того, на его стороне правда, а значит, поединок станет последним в жизни сэра Ланселота Озерного. И рыцарь, повинившись перед королем, был готов принять свою смерть, но болело его сердце за королеву, которую он оставлял в этом мире одну.
Артуру не хотелось казнить друга, ибо как уже было сказано не раз, Гвиневеру он не любил, зато искренне любил Ланселота. Но сэр Мордред и другие придворные постоянно подливали масла в огонь, и все ж вынудили короля назначить суд поединком до смерти.
И тут Ланселот совершил неожиданно мудрый поступок, хотя скорее, двигала им любовь, а не коварство: он попросил Артура послать сокола к матушке, чтобы разрешить ей явиться на поединок и проститься с сыном, и Артур с радостью согласился на эту отсрочку. Так леди Вивиана прибыла во дворец. Но направилась она вовсе не в темницу к сыну, не поклониться королю и не поддержать безутешную королеву. Нет, она направилась прямиком в мои покои, умолять меня спасти Ланселота.
— Успокойся, Владычица озера, — улыбнулась я. — Хоть твой сын никогда не любил меня, не допущу его смерти. Ибо помнишь ты, что вместе нам царить над миром. Мы наведем иллюзию и позволим тебе забрать Ланселота под видом пажа, а я заколдую одного из воинов — пусть бьется с Гавейном, сколько душе угодно!
— Заколдуй Мордреда, — мрачно сказала Вивиана. — Помяни мое слово, Моргана, будет тебе от него много бед, избавься от мальчишки, пока не поздно!
— Я бы давно избавилась ото всех, если бы твой сын не заварил эту кашу, если бы не соблазнил королеву, — мрачно процедила я сквозь зубы. — А теперь иди и жди, пока не позову тебя снова. Как только все будет готово, ты заберешь Ланселота. Но помни, не позволяй ему вновь вернутся в Камелот, даже если будет желать он вновь увидеть свою Гвиневеру. Второй раз могу уже не спасти его.
Вивиана кивнула и подчинилась моим словам.
 
Все вышло так, как я сказала, и совсем скоро леди Вивиана увезла сына домой в Аморику под видом пажа, а простой солдат сразился вместо него на турнире и пал от верной руки сэра Гавейна. Королева была безутешна, думая, что Ланселот погиб, и я ждала, что скоро, очень скоро она лишится рассудка от горя, а после и вовсе сойдет в могилу. По крайней мере, Гвиневера была к этому близка. У нее началась горячка, и она металась в бреду, худая, с болезненным румянцем на щеках и не приходила в сознание.
Но, как всегда, тайное не долго оставалось тайным, и правда все же вышла наружу, когда кто-то увидел подле поместья Компер сэра Ланселота, а прибыв в Камелот, сообщил об этом королю и другим рыцарям. И возмутились рыцари Круглого стола, потому что побег от справедливой кары сочли они трусостью и предательством, и многие, а впереди всех сэр Мордред, стали уговаривать короля поквитаться с негодяем! Артур долго сопротивлялся этим речам, но рыцари не успокаивались, некоторые даже начали обвинять короля в слабости и трусости, и понял Артур, что не избежать ему сражения. Собрал он большой отряд из верных рыцарей, но сэр Мордред, что больше всех подбивал его на войну, вдруг отказался присоединяться к своему господину.
— Не могу я идти против брата-рыцаря, мой господин, хоть и обидел он вас, — произнес лукавый Мордред, — Да и здесь, в Камелоте, нужны защитники. Позвольте остаться, да присмотреть за замком в ваше отсутствие, которое, уверен я, будет недолгим.
— Но здесь сестра моя, Моргана, — возразил Артур. — Она присмотрит за замком. Моргана сможет и защитит его, ведь она — великая чародейка.
— Но ведь колдовство под запретом, — продолжал увещевать Мордред, — Как же сможет она защитить замок! Да и потом, доверяете ли вы ей, мой господин? Помните, как приказала она своему сыну похитить у вас волшебные ножны, с какой же целью? Как знать, с благородной ли! Не знаем мы об истинных намерениях леди Морганы, а потому позвольте мне остаться здесь и присмотреть и за ней тоже!
Что-то шевельнулось в душе Артура, почувствовал он вдруг, что Мордред — его родной сын, и подивился: столько лет не держал тот обиды на отца, напротив, отвечал на несправедливость преданностью и верностью. И согласился оставить того в Камелоте наместником, покуда не вернется из поездки в Аморику.
Меж тем, уже на подходе к Броселианду, Артур узнал, что отряд раскололся. Часть его рыцарей, в том числе сэр Борс и сэр Дагонет, покинули лагерь короля и вместе со своими людьми присоединились к выступившему навстречу Артуру войску Ланселота.
И все же король знал, что у него больше людей, чем у мятежного рыцаря, к тому же, на его стороне правда.
Ланселот же, напротив, не стремился к сражению и послал королю письмо, где выражал сожаления по поводу случившегося, призывал к миру, просил прощения, но главное, выражал беспокойство о судьбе королевы, принимая вину, называл себя коварным соблазнителем невинной женщины и умолял короля простить супругу.
Артур ответил отказом, сообщив, что Гвиневера должна будет понести заслуженную кару, как и положено неверной супруге.
В ответ Ланселот сообщил, что тогда будет вынужден принять бой, и если получится, — убить короля, но не допустить несправедливости по отношению к даме своего сердца.
И сошлись их войска на полях Аморики, и была великая битва. Хотя сам Ланселот уцелел, как уцелел и Артур, многие и многие рыцари погибли в те дни. А когда битва закончилась, Ланселот снова бежал, скрывшись под сенью Броселианда, и как ни искали его отряды Артура, найти не смогли.
 
Потому что мать, Владычица озера, спрятала сына в хрустальном дворце под водой, в том самом, что построил для нее Мерлин в первый год их знакомства, и которым ей наконец-то представился случай воспользоваться.
Глава 13. Каммлан
Сэр Мордред, тем временем, воспользовавшись отсутствием Артура, взял власть в Камелоте в свои руки. Королева сидела в башне взаперти, едва оправившись от болезни, и целыми днями горько рыдала, все рыцари покинули замок, а я перестала понимать, что происходит к моей выгоде, а что — к моим неудачам. И потому не пыталась возражать Мордреду, хотела затаиться и переждать бурю. Уже тогда знала, что король Самайна и Морриган сказали правду: Артуру суждено сразиться с собственным сыном и возможно принять смерть от его руки.