В огне любви

Давина молча смотрела на свое отражение. Как ее назвала Эсме?
«Бледная и избалованная».
Она представила себе лицо этой красавицы-цыганки: ярко-красные налитые губы, сверкающие черные глаза, волосы цвета воронова крыла... и слезы подступили у нее к глазам. Что и говорить, у нее-то лицо белое, как фарфор, а волосы уныло-желтые, как цветы лютика.
Наконец туалет был завершен. Джесс откинула одеяло, и Давина забралась в постель. Джесс сделала книксен.
— Что-нибудь еще, мисс?
— Нет, спасибо, Джесс. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, мисс.
Джесс вышла, прикрыв за собой дверь. Откуда-то из глубины дома доносились звуки музыки, но гудение огня за каминной решеткой почти заглушало их. Джесс потушила все лампы кроме одной, отчего свет ее сделался неуверенным и даже робким.
Давина закрыла глаза. Она была одна и в то же время не одна: перед ней словно стоял образ лорда Дэлвертона.
Ни Феликс Бойе, ни другие молодые джентльмены, которые ухаживали за ней в Лондоне, никогда не вызывали у нее таких чувств.
Не вызывал таких чувств и Говард. Только лорду Дэлвертону удалось заставить ее кровь пульсировать в венах раскаленной лавой. Что она могла сделать, что она должна была сделать? Как не поддаться влечению к такому мужчине, если ты уже обручена с другим?
Нет, такого стыда ей не вынести.
Она словно в забытьи металась и ворочалась в своей постели, не чувствуя, что подушка ее стала влажной от слез. То ли потому что поленья громко сдвинулись в камине, то ли что-то другое заставило ее неожиданно резко открыть глаза. В комнате было темно. Лампа на столе уже не горела.
Давина часто спала без света, поэтому темнота не испугала ее. Сегодня она попросила Джесс оставить одну лампу зажженной лишь потому, что надеялась на приход Регины с последними слухами и новостями.
Давина встала с кровати. Если фитиль сгорел, лучше отнести лампу в другую комнату, чем дышать запахом масла.
Она провела в темноте рукой по столу, и брови ее удивленно поползли вверх. Лампы не было!
Она немного подумала и вернулась в кровать. Наверное, пока она спала, Джесс унесла лампу, решив, что так будет безопаснее, или захотела поменять ее на новую.
Лежа на мягкой подушке лицом вверх, она думала, что вряд ли сможет теперь уснуть, но вскоре ее глаза стали слипаться и Давина погрузилась в глубокий сон.
Она не услышала, как осторожно открывается дверь, не увидела в соседней комнате тусклого мерцания той самой лампы, которую искала. Она не почувствовала, как к ее кровати приблизился мужчина, на лице которого появилось удовлетворенное выражение, когда он увидел, что девушка спит.
Не проснулась она и тогда, когда он вернулся в соседнюю комнату и там стал разливать масло из лампы на ковер. Она уже крепко спала, когда горящий фитиль был поднесен к пролитой вязкой жидкости.
Вверх взметнулись языки пламени. В мгновение ока огонь перебросился на занавески, ковры и диваны. Густой едкий дым, заполнив гостиную Давины, начал просачиваться под дверь ее спальни.
Его черные щупальца медленно расползались по комнате, словно выискивая жертву, чтобы заключить ее в свои удушливые смертоносные объятия.
— Бррр! — поежился лорд Шелфорд, открыл фляжку и протянул Чарльзу, но тот отрицательно покачал головой. Тогда лорд Шелфорд сам сделал небольшой глоток и облизал губы.
— Что может быть лучше брэнди в такой прохладный вечер! — сказал он, доставая две сигары и протягивая одну Чарльзу. Мужчины молча закурили, прислушиваясь к плеску воды у ног.
Пока они шли к озеру, Чарльз все пытался понять, о чем будет их разговор.
Лорд Шелфорд заговорил не сразу. Впрочем, свои довольно прямолинейные вопросы он старался задавать так, чтобы не обидеть собеседника. Как долго Чарльз прожил в Африке? Десять лет!
Долго же пришлось Говарду обходиться без братской поддержки!
Такого обаятельного молодого человека, должно быть, окружала масса соблазнов. И у кого ему было просить совета, если отец был прикован к постели? Как долго болел отец? Какое-то время. И, очевидно, Говард все это время сам руководил делами, не так ли? Но к кому же он все-таки обращался?
 
К Джеду Баркеру, как он слышал. А насколько близки они были с Джедом Баркером?
И кто-нибудь вообще знает, кто он такой, этот Джед Баркер?
Чарльз отвечал терпеливо, не понимая, к чему лорд Шелфорд клонит.
На последний вопрос ответить было труднее всего. Пришлось объяснять, что Джеда Баркера нашли, когда он бродил по саду Ларк-Хауза.
— То есть он тогда уже умел ходить? — уточнил лорд Шелфорд.
— Да. Ходить умел, но разговаривать еще не умел, поэтому бессмысленно было пытаться что-то узнать от него.
— А кто именно его нашел?
— Отец. Он возвращался с объезда поместья.
— Так, значит, он умел ходить! То есть это был не... незаконнорожденный ребенок, от которого родители избавились сразу после рождения?
— Нет, лорд Шелфорд, — ответил Чарльз. — Скорее, ребенок, которого родители бросили, потому что больше не могли прокормить.
— И ваш отец отдал его на воспитание вдове фермера?
— Старой миссис Баркер. Да. Она заботилась о нем как могла. Потом он стал часто играть с нами... Особенно с Говардом.
Лорд Шелфорд вздохнул.
— Должно быть, Говарду нелегко было узнать, что Джед замешан в ограблениях. Если только... — он неуверенно замолчал.
Чарльз посмотрел ему прямо в глаза и закончил фразу:
— Если только мой брат сам не замешан?
Лорд Шелфорд немного смущенно кивнул.
— Мне очень не хотелось бы думать о таком, но...
— Я ни на секунду не допускаю мысли, что мой брат имеет хоть какое-то отношение к этим ограблениям, — перебил его Чарльз.
Лорд Шелфорд снова вздохнул.
— В таком случае, почему он сегодня вечером исчез из дома? Пропал сразу же после нашего разговора в библиотеке. Я уверен, что вы знаете своего брата лучше, чем кто-либо, но можете ли вы поручиться, что он не отправился к Джеду Баркеру, чтобы предупредить его о том, что мы собираемся его взять?
Чарльз задумался, потом откровенно ответил:
— Нет, за это я поручиться не могу, лорд Шелфорд. — Он думал о двух всадниках, направлявшихся к лесу, которых видел раньше. Один из них наверняка был Говард. — Но вот что я скажу, — добавил он. — Говард мог бы предупредить Джеда, но сделал бы это ради дружбы с ним, а не потому, что является соучастником.
Лорд Шелфорд хмыкнул.
— Возможно, но если все обстоит именно так, то его поступок можно назвать действием, направленным
— С этим я согласен, — хмуро сказал Чарльз.
— И вообще, — помолчав, продолжил лорд Шелфорд, — его поведение по отношению к Давине оставляет желать лучшего. Я уже несколько дней наблюдаю, как он пренебрегает правилами. Нельзя сказать, что это происходит умышленно или потому, что он питает к ней какие-то отрицательные чувства, скорее, это результат... отсутствия настоящей преданности. Как будто он мысленно... сердцем... находится где-то в другом месте. И, должен признать, сама Давина в последнее время тоже ушла в себя. Сегодня за ужином меня очень взволновало их взаимное безразличие. За весь вечер они ни разу не посмотрели друг на друга и не сказал и друг другу ни слова. Как вы считаете, такие отношения нормальны для молодых людей? Нормально ли, что молодой человек так равнодушен к юной леди, на которой собирается жениться? Особенно если эта леди... Прошу меня извинить, но я хотя и являюсь отцом, вполне объективно могу оценить ее привлекательность и обаяние... особенно если эта леди настолько хороша!
Чарльз закутался в плащ и лишь потом осторожно ответил:
— В подобных обстоятельствах поведение брата не кажется мне разумным.
— Сказать по правде, Дэлвертон, я был очень удивлен, когда он сделал ей предложение, и еще больше удивился, когда она приняла его. При всем уважении, если бы я выбирал для своей дочери супруга, мой выбор был бы не в пользу Говарда. Я и раньше сомневался, что он сможет сделать ее счастливой, а сейчас все больше убеждаюсь в том, что был прав. Что увидела в нем она, мне неизвестно.