Поэты 1790–1810-х годов

  
161. И. А. КРЫЛОВУ, ЧИТАВШЕМУ «ПАДЕНИЕ ФАЭТОНА» В «БЕСЕДЕ ЛЮБИТЕЛЕЙ РУССКОГО СЛОВА»
 
 
 
        Читая баснь паденья знаменита,
 
Улыбкой оживил ты лица всех гостей,
 
        И честь того прешла к стране пиита.
 
                        Во мзду заслуги сей
 
             Я лавры, сжатые тобою,
 
            Себе надменно не присвою.
 
            Когда б не ты ее читал,
 
Быть может, Фаэтон вторично бы упал.
 
 
Ноябрь 1811
 
  
162. ПЕСНЬ СМЕРТИ
 
 
 
Хвала тебе, сон мертвых крепкий!
 
Лобзанью уст хвала твоих!
 
Ты прочный мир несешь на них,
 
Путь жизни изглаждаешь терпкий,
 
Сушишь горячих токи слез;
 
Ты пристань бурею носимых,
 
Предел мятущих душу грез;
 
Ты врач от язв неисцелимых;
 
Сынов ты счастья ложный страх:
 
Зло, в их рожденное умах.
 
 
 
Хвала твоей всемощной длани!
 
Она связует месть врагов,
 
Ведет гонимого под кров,
 
Вселяет тишину средь брани;
 
Коснется слабого очей, —
 
И зев не страшен крокодила,
 
Ни остро лезвее мечей,
 
Ни мощна власти грозной сила;
 
Ни скудость, ни враги, ни труд
 
В могиле спящих не гнетут.
 
 
 
Хвала в тебе целебну хладу!
 
Он гасит пламень, жгущий кровь.
 
Берет из сердца вон любовь,
 
Кладет конец ее злу яду!
 
Втечет — и жалость отбежит;
 
Не нужны чада, братья, други;
 
Ни их жестокость не крушит,
 
Ни их напасти, ни недуги:
 
Заботы ль им, иль дальний путь —
 
Не ляжет камнем скорбь на грудь.
 
 
 
Пусть к мертвым мещут взор угрюмый,
 
Пусть гордо их проходят прах,
 
Неся презренье на устах;
 
Пусть память их сотрут из думы,
 
Киченьем нежность воздадут,
 
Скрепят сердца неблагодарны,
 
В суровстве — тигров превзойдут,
 
В бесчувствии — металлы хладны,—
 
Не нанесут удара им:
 
Их крепок сон, неколебим.
 
 
 
Тебя ль, о скорбных друг! со славой,
 
Со властию, с богатств красой,
 
Тебя ль со звуком слов, с мечтой
 
Поставит в ряд рассудок здравый?
 
Нет, нет! не слава мой кумир!
 
Я к ней не припаду с обетом.
 
Не плески рук — твой прочный мир
 
Мольбы я избрала предметом.
 
Как ветры развевают дым,
 
Так зло полетом ты своим.
 
 
 
Когда друзья неблагодарны,
 
Презрев законы правоты,
 
Сбирая чужды клеветы,
 
Хулы о нас гласят коварны,—
 
Ужели звучны плески рук
 
Глубоки уврачуют раны?
 
Ужели славы скудный звук
 
Прольет нам в сердце мир попранный?
 
Нет! яд сей жгущ, неугасим!
 
Он стихнет под жезлом твоим.
 
 
<1812>
 
  
163. МАЙСКАЯ ПРОГУЛКА БОЛЯЩЕЙ
  
 
 
Боже благости и правды!
 
Боже! вездесущий, сый!
 
Страждет рук твоих созданье!
 
Боже! что коснишь? воззри!..
 
 
 
Ад в душе моей гнездится,
 
Этна ссохшу грудь палит;
 
Жадный змий, виясь вкруг сердца,
 
Кровь кипучую сосет.
 
Тщетно слабыми перстами
 
Рву чудовище… нет сил.
 
Яд его протек по жилам:
 
Боже мира! запрети!
 
 
 
Где целенье изнемогшей?
 
Где отрада? где покой?
 
Нет! не льсти себя мечтою!
 
Ток целения иссяк,
 
Капли нет одной прохладной,
 
Тощи оросить уста!
 
В огнь дыханье претворилось,
 
В остру стрелу каждый вздох;
 
Все глубоки вскрылись язвы, —
 
Боль их ум во мне мрачит.
 
Где ты смерть? — Изнемогаю…
 
Дом, как тартар, стал постыл!
 
 
 
Мне ль ты, солнце, улыбнулось?
 
Мне ль сулишь отраду, май?
 
Травка! для меня ль ты стелешь
 
Благовонный свой ковер?
 
Может быть, мне там и лучше…
 
Побежим под сень древес.
 
 
 
Сколь всё в мире велелепно!
 
Сколь несчетных в нем красот!
 
Боже, боже вездесущий!
 
К смертным ты колико благ!
 
 
 
Но в груди огонь не гаснет;
 
Сердце тот же змий сосет,
 
Тот же яд течет по жилам:
 
Ад мой там, где я ступлю.
 
Нет врача омыть мне раны,
 
Нет руки стереть слезы,
 
Нет устен для утешенья,
 
Персей нет, приникнуть где;
 
Все странятся, убегают:
 
Я одна… О, горе мне!
 
 
 
Что, как тень из гроба вставша,
 
Старец бродит здесь за мной?
 
Ветр власы его взвевает,
 
Белые, как первый снег!
 
По его ланитам впалым,
 
Из померкнувших очей,
 
Чрез глубокие морщины
 
Токи слезные текут;
 
И простря дрожащи длани,
 
Следуя за мной везде,
 
Он запекшимись устами
 
Жизни просит для себя.
 
На́ копейку, старец! скройся!
 
Вид страдальца мне постыл.
 
«Боже щедрый! благодатный! —
 
Он трикратно возгласил,—
 
Ниспошли свою ей благость,
 
Все мольбы ее внемли!»
 
Старец! ты хулы изрыгнул!
 
Трепещи! ударит гром…
 
Что изрек, увы! безумный?
 
Небо оскорбить дерзнул!
 
Бог отверг меня, несчастну!
 
Око совратил с меня;
 
Не щедроты и не благость —
 
Тяготеет зло на мне.
 
 
 
Тщетно веете, зефиры!
 
Тщетно, соловей, поешь!
 
Тщетно с запада златого,
 
Солнце! мещешь кроткий луч
 
И, Петрополь позлащая,
 
Всю природу веселишь!
 
Чужды для меня веселья!
 
Не делю я с вами их!
 
Солнце не ко мне сияет,—
 
Я не дочь природы сей.
 
 
 
Свежий ветр с Невы вдруг дунул:
 
Побежим! он прохладит.
 
Дай мне челн, угрюмый кормчий!
 
К ветрам в лик свой путь направь.
 
Воды! хлыньте дружно с моря!
 
Вздуйтесь синие бугры!
 
Зыбь на зыби налегая,
 
Захлестни отважный челн!
 
Прохлади мне грудь иссохшу,
 
Жгучий огнь ее залей.
 
Туча! упади громами!
 
 
 
Хлябь! разверзись — поглоти…
 
Но всё тихо, всё спокойно:
 
Ветр на ветвиях уснул,
 
Море гладко, как зерцало;
 
Чуть рябят в Неве струи;
 
Нет на небе туч свирепых;
 
Облак легких даже нет,
 
И по синей, чистой тверди
 
Месяц с важностью течет.
 
 
<1812>