Поэты 1790–1810-х годов

Хор
 
 
Ты рекла — и вдруг народы
 
Собрались на голос твой;
 
Чада дикие свободы
 
Власть познали над собой.
 
 
 
           Где леса непроходимы,
 
           Воздвигались грады там;
 
           Степи где необозримы,
 
           Зрелась жатва по полям.
 
           Царства сильные родились
 
           На лице всея земли;
 
           Мир, спокойство воцарились,
 
           И законы процвели.
 
 
Хор
 
 
Благотворный, сильный гений!
 
Где не зрим твоих даров?
 
Ты начало вдохновений,
 
Оживляешь ты певцов.
 
 
 
           Тимотей ли движет струны —
 
           И покорен мира царь;
 
           Он речет — гремят перуны
 
           И цветет любви алтарь.
 
           Глас Орфея раздается —
 
           Древеса бегут с холмов,
 
           Чувство в камень хладный льется,
 
           Гаснет ярость злобных львов.
 
 
Хор
 
 
Ты воззришь — и брань кровава
 
Перестанет вдруг пылать;
 
Не пленяет больше слава
 
Кровь рекою проливать.
 
 
 
           Враг людей и враг покоя
 
           Бросил меч и грозный щит;
 
           Ты воззрела на героя,
 
           И герой благотворит.
 
           Кроткий мир с небес слетает
 
           При громах священных лир;
 
           Всё тебя благословляет,
 
           Весь счастлив тобою мир.
 
 
Хор
 
 
Бури, громы — всё послушно,
 
О Гармония, тебе!
 
В мире всё единодушно
 
Сей покорствует судьбе.
 
 
 
           Поклянитесь, други, вечно
 
           Чтить святой ее закон!
 
           Всё под солнцем скоротечно,
 
           Краток жизни нашей сон;
 
           Но душа, сей луч небесный,
 
           Не угаснет никогда:
 
           Дружбы чувствие чудесно
 
           В нас останется всегда.
 
 
<1807>
 
  
118. ОСЕНЬ
 
 
 
Мрачная осень,
 
Други, настала,
 
Вранов зловещих
 
Крик раздается,
 
Хор сладкогласный
 
Птичек умолк.
 
 
 
Птиц голосистых
 
Песни не слышны;
 
Моря златого
 
Ветр не волнует;
 
Класы под острым
 
Пали серпом.
 
 
 
Гладное стадо
 
Бродит уныло;
 
Корму не стало
 
В пажитях тучных;
 
Нет ни травинки
 
В поле пустом.
 
 
 
Роща оделась
 
В желтую ризу;
 
Старец лишь древний,
 
Бор зеленеет;
 
С луга зеленый
 
Убран ковер.
 
 
 
Чада Эола
 
С цепи сорвались;
 
Сосны склоняют
 
Чела столетни;
 
Дубы на корнях
 
Крепких скрыпят.
 
 
 
Небо одето
 
Мраками тучи;
 
Феб лучезарный
 
Землю не греет,
 
Мещет сквозь облак
 
Тусклый лишь луч.
 
 
 
Влажны туманы
 
Стелются долу;
 
Тщетно печальный
 
Взор простираю,
 
Холмы в туманной
 
Скрылись дали.
 
 
 
Утром студены
 
Падают росы,
 
С облак, сгущенных
 
Норда дыханьем,
 
Целый день льются
 
Реки дождя.
 
 
 
Всё опустело:
 
Птицы пропали,
 
Звери по норам
 
Ищут спасенья,
 
Страх лишь с тоскою
 
Бродят в лесах.
 
 
 
Общей творенья
 
Грозной кончины
 
Всё днесь являет
 
Образ печальный;
 
Взор не встречает
 
Жизни нигде.
 
 
 
Трепет холодный
 
Льется по жилам,
 
Мрачная горесть
 
Душу объемлет;
 
Что же утешит
 
В горести нас?
 
 
 
Дружба и музы
 
Нам утешенье!
 
Пусть умирает
 
Матерь-природа,
 
Пусть на дубравы
 
Сыплется снег.
 
 
 
С кубком в деснице
 
Алого сока,
 
В мирной беседе
 
Граций прелестных
 
Ждать возвращенья
 
Будем весны.
 
 
 
В ризе, блестящей
 
Зеленью яркой,
 
Паки воскреснет
 
Матерь-природа,
 
С нежной улыбкой
 
Взглянет на нас.
 
 
 
В мрачных, прохладных
 
Рощах тенистых
 
Паки природе,
 
Жизни царице,
 
Лики пернатых
 
Гимн воспоют.
 
 
 
Реки, расторгнув
 
Льдисты оковы,
 
Быстро покатят
 
Шумные волны;
 
Феб воссияет
 
В славе своей.
 
 
<1810>
 
  
119. УСЛАД И ВСЕМИЛА
  
(Старинная русская баллада)
 
 
 
«Радость дней моих, Всемила!
 
Не грусти, не плачь о мне;
 
Без тебя мне жизнь постыла
 
Будет в дальной стороне.
 
Не грусти, за Русь святую,
 
За царя, за край родной,
 
На Литву иду клятую;
 
Скоро свидишься со мной.
 
Пред святыми образами,
 
Пред всевидящим творцом
 
Лучше слезы лей ручьями
 
О возврате ты моем».
 
 
 
Так, прощаясь со Всемилой,
 
Говорил Услад младой.
 
«Ах! могу ль расстаться, милый,
 
Без тоски, без слез с тобой?»
 
Золото кольцо снимала
 
С белой рученьки своей,
 
Другу на руку вздевала,
 
Чтобы помнил он об ней.
 
«Может быть, давно могила
 
Ждет тебя в стране чужой;
 
Знай, не будет жить Всемила,
 
Свет ей мил одним тобой».
 
 
 
Время мчится, пролетает,
 
Об Усладе слуха нет;
 
Дни Всемилы скорбь снедает,
 
Ей противен белый свет.
 
Друга ждет назад всечасно,
 
День и ночь об нем грустит, —
 
Ожидание напрасно!
 
Ах, надежда тщетно льстит!
 
Не спешит Услад к Всемиле,
 
Вести к девице не шлет, —
 
Неужели он в могиле?
 
Неужель покинул свет?
 
 
 
Чем разгнать печаль и скуку?
 
Сердцу где найти покой?
 
Получить Всемилы руку
 
Вот приехал князь младой.
 
Злато, ткани дорогие
 
И алмазы ей дарит;
 
«Будь моею! дни златые
 
Потекут для нас», — твердит.
 
Долго слушать не хотела
 
Слов, где лести яд был скрыт, —
 
Быть изменницей робела;
 
Наконец Услад забыт.
 
 
 
Где, Всемила, обещанья?
 
Где хранитель-ангел твой?
 
Час разлуки, час свиданья —
 
Позабыто всё тобой.
 
Ах! но что с Усладом будет:
 
Он любви не изменит,
 
Долгу, клятвы не забудет,
 
Верность к милой сохранит.
 
Страшно в гневе бог карает,
 
Им возжжен в нас огнь любви;
 
Бог изменниц не прощает,
 
Гнев свой тушит в их крови.
 
 
 
Уж достигла весть Услада
 
(Верный друг ее принес),
 
Смерть одна ему отрада,
 
Смерти молит от небес.
 
Небеса моленью вняли
 
(Знать, оно достигло их),
 
Смерти ангела послали
 
Разрешить от уз земных.
 
В цвете дней Услад средь боя
 
Жизнь отчизне в дар принес;
 
В землю скрыли прах героя,
 
И никто не пролил слез.
 
 
 
Вот Всемила с новым другом
 
Брачный празднует союз;
 
Все желают ей с супругом
 
Легких и приятных уз.
 
Алый сок драгий струится
 
В кубках сребряных, златых;
 
На ланитах радость зрится,
 
Пьют здоровье молодых.
 
Вдруг во храмину вступает
 
Витязь; взор сокрыт его.
 
Как ни просят, не снимает
 
Витязь шлема своего.
 
 
 
Он кольцо вручил Всемиле,
 
Страсти пламенной залог:
 
«Торжествуй! Услад в могиле,
 
Но измену видит бог;
 
Спят в его деснице громы,
 
Но он злых готов карать!»
 
Речь и поступь ей знакомы,
 
Просит шлем пернатый снять.
 
Долго витязь не решался
 
Скинуть шлем с главы своей,
 
Наконец повиновался, —
 
Что ж представилось пред ней?
 
 
 
Зрит Услада: из могилы
 
Он восстал (о, страшный вид!).
 
Стынет в жилах кровь Всемилы,
 
Гром ужасный в слух разит:
 
«Ты моя! ничто на свете
 
Нас не может разлучить».
 
Так Всемилы дней во цвете
 
Прервалася жизни нить.
 
Ах, красавицы, учитесь
 
Клятвы данные хранить,
 
Изменять любви страшитесь:
 
Есть творец, готовый мстить!
 
 
<1810>