Блитвуд (ЛП)

— Я привыкла запоминать все счета в магазине папы, — ответила она после получения ста баллов по всем нашим первым экзаменам. — Мистер Эпплби говорит, что из меня получится хороший бухгалтер, если мы когда-нибудь начнём свой собственный бизнес.
— Мистеру Эпплби придётся подождать с твоими услугами, — заявила Хелен. — Ты будешь нашим секретным оружием, чтобы пережить промежуточные экзамены.
Хелен, пусть даже и не образцовая ученица, оказалась римским полководцем, когда дело касалось организации учебных сессий. Она завербовала Долорес и Беатрис помогать с классификацией видов и зельями, а Кам упражнять нас в трезвоне колоколов и практиковать стрельбу из лука.
— Я удивлена, что она столь решительно настроена не провалить экзамены, — однажды высказала мне Дейзи, когда Хелен спустилась в лабораторию с целью «стащить» пробирки и горелки Бунзена, чтобы мы смогли попрактиковаться в заклятиях, а затем в изгнаниях демонического тумана. — Я считала, что ей ненавистно пребывание здесь. Если она провалит экзамены, разве она не сможет вернуться в Нью-Йорк ради всех балов и вечеринок, которые она сейчас пропускает?
— Не думаю, что Хелен любит быть второй в чём-то. Ты видела её на уроке стрельбы из лука, когда Шарлотта Фалконрат выстрелила дальше, чем она.
Дейзи побледнела от воспоминания. Мисс Свифт часто вызывала одну из Диан из патруля на краю леса, чтобы продемонстрировать исключительный выстрел. Это раздражало Хелен, поскольку она считала, что вполне хороша в спорте, чтобы для наглядной демонстрации вызывали её. Она терпимо относилась к мастерству, когда это была Андалусия Бомон, которой Хелен даже восхищалась, или Наташа Петрова, русская девушка, чей отец был егерем царя. Но если это была Шарлотта Фалконрат или Дороти Пратт, которые обе росли с Хелен, она кипела от негодования. Когда мисс Шарп попросила обоих Шарлоту и Хелен выстрелить одновременно, чтобы показать технику стрельбы на расстояние, и стрела Шарлотты улетела почти на метр дальше, Хелен затопала прямо по лужайке, намерившись взять свою стрелу у края леса, и зашла дальше места, до которого нам позволено было ходить.
Со времени того первого дня, мы все держались на почтительном расстоянии от леса. Только Дианы, которые патрулировали край леса в течение дня со своими соколами, и Жилли, который стоял на страже ночью со своей совой, Блодьювед, подходили так близко. Но Хелен, будучи в ярости от того, что её превзошла соперница, проигнорировала крики мисс Свифт и, демонстративно вышагивая, подошла прямо к кромке леса — настолько близко, что оказалась в тени сосны — схватила свою стрелу и повернулась к нам, размахивая ею в воздухе, как один из злых Пиктов, угрожавших римским легионам, о которых мы читали на уроке мистера Беллоуз. Синелицый тролль, который выскочил из леса у неё за спиной, мог быть на самом деле одним из этих древних Пиктов. Мы все ахнули, в то время как мисс Свифт взвела свой лук и выстрелила троллю между глаз ещё до того, как тот добрался до Хелен. Затем она вынесла Хелен десять штрафных баллов.
Дисциплинарная система в Блитвуде была разработана с целью удержать нас от нарушения правил. Сотня штрафных баллов означала, что ты отчислена. К окончанию моего первого месяца, у меня накопилось десять баллов за опоздание на урок латинского, когда Натан устроил разнос эксперименту на научном уроке, и мне пришлось переодевать блузку. Дейзи получила десятку по той же самой причине (это был довольно большой взрыв), а Хелен заработала все тридцать баллов — десять за эпизод с троллем, десять за опоздание на латынь после взрыва и десять за подстрекание Натана устроить взрыв.
У Натана набралось восемьдесят баллов. Двадцать за взрыв, тридцать за опоздания, десять за кражу турнюра мисс Фрост и водружение его на статую Дианы, десять за то, что тайком сбежал в город и напился в баре «Крыло и Клевер», и десять за то, что на следующий день его стошнило прямо на обувь мисс Фрост.
Мы все задавались вопросом, продержится ли он до промежуточных экзаменов. Единственный класс, в котором он превзошёл всех (и появлялся там на регулярной основе), был колокольным звоном. Хелен, которая ненавидела уроки колокольного звона из-за её страха высоты, была освобождена от этого, поскольку это был один из уроков, где грубая сила была ценным качеством, но способности Натана к колокольному звону исходили не только благодаря его крепким рукам — которые, честно говоря, были гораздо слабее, чем у Кам, когда он только начал этим заниматься. У него была хорошая предрасположенность к цифрам, и он мог запоминать усложненные переходы в системе трезвона после того, как увидел их лишь раз; у него был глубокий мощный голос, который возможно было расслышать поверх звона; он получал удовольствие от управления окружавших его людей, и это было столь естественным для происходивших перемен; и, самое главное, он любил это, и потому это был единственный урок, на который он обратил всё своё внимание и никогда не пропускал.
 
Полагаю, я знала, почему он настолько сильно полюбил это. Когда мы звонили в колокола, мы не могли думать о чём-то другом. Твой разум был пуст, за исключением звуков колоколов и вариации колокольного перезвона. Это было единственное время, когда я не думала о своей матери, или пожаре, или о предназначении колокольного ребёнка, или о Дарклинге, который до сих пор мелькал в моих снах. Я подозревала, что это было единственное время, когда Натан не думал о своей сестре Луизе.
Но он не сможет звонить в колокола, если провалит промежуточные экзамены и будет вынужден покинуть Блитвуд. В октябре месяце он рассказал мне, что, несмотря на то, что его мать убедила Совет позволить ему проходить обучение в Блитвуде, она будет вынуждена отправить его назад в Готорн, если он не сдаст все экзамены.
— Разве тебя не исключили? — однажды спросила Хелен, пока все мы вместе занимались в комнате отдыха.
— Не совсем. Я как бы уехал без разрешения, но директор говорит, что пустит меня назад — не то, чтобы я хотел возвращаться туда.
— Не понимаю, почему ты не хочешь туда возвращаться, — подметила Кам. — Я бы последнее отдала, чтобы стать рыцарем!
— Всё не так, как ты думаешь, — ответил Нат. — Уже довольно давно они не учат нас никакой магии или владению мечом или чему-то хоть более-менее интересному. Посвященные проводят свой первый год, спя на голом каменном полу в неотапливаемой келье и моясь в ледяном озере. Мистер Беллоуз говорит, что всё это подчиняет тело и тренирует чувства, или какой-то такой вздор. Вплоть до третьего года там не учат ничему хорошему, а у меня нет на это времени.
— Удивлена, что ты не прикладываешь больше усилий в обучении, — слова вырвались из моего рта, прежде чем я осознала, как они прозвучали. Натан свирепо глянул на меня: — Я хочу сказать, — объяснила я, — если это именно то дело, которое ты спешишь познать…
— Но это не то, — сказал Натан, бросив свою тетрадь для записей на пол. — Всё это чушь о фейри филум…
— Фили, — поправила Беатрис Йегер, заслужив злобный взгляд от Натана.
— Кого это вообще заботит? — воскликнул Натан, вылетев из библиотеки.
Натан перестал приходить на наши учебные сессии, между тем как наши учителя продолжали заваливать нас работой, поскольку мы приближались к экзаменационному дню на первое ноября. Наши кипы записей накапливались также быстро, как осенние листья опадали с деревьев и сносились ветром по лужайке за окнами комнаты отдыха, где мы занимались.
— Клянусь, — пожаловалась я за день до экзаменов, — эти факты вылетают из моей головы столь же быстро, как туда попадают. Почему они продолжают давать нам всё больше и больше информации для запоминания?
 
— Чтобы искоренить слабых, — раздался голос из-за стола на другой стороне комнаты, где занимались Джорджиана, Альфреда и Уоллис — или скорее, где Альфреда и Уоллис готовили шпаргалки для Джорджианы и приносили ей чай и пирожные. — Ты что не уделяла внимание урокам мисс Фрост? Хорошее воспитание всегда проявляется под занавес.