Хроники Нарнии: последняя битва. Три повести

Дней пять ветер гнал их на юго-восток, где не было не только никакой земли, но даже рыб и чаек. На шестой день зарядил дождь и лил до самого вечера. Юстас проиграл две партии в шахматы Рипичипу и сделался похож на себя прежнего, а Эдмунд посетовал, что лучше было бы поехать в Америку вместе с семьёй. Все приуныли, пока спустя какое-то время Люси не выглянула в окошко на корме.
– Эй! Хватит хандрить! По-моему, дождь перестал. Ой, а это что такое?
Все выбежали на корму. Дождь действительно кончился. Дриниан, стоявший на вахте, явно заметил что-то необычное за кормой, как и Люси. Остальные, всмотревшись повнимательнее, решили, что это гладкие, отшлифованные водой камни, уложенные в ряд с интервалом футов сорок.
– Но это никак не могут быть камни, – сказал Дриниан, – потому что ещё пять минут назад их здесь не было.
– А один только что исчез, – заметила Люси.
– Да, а вон ещё один вылезает! – воскликнул Эдмунд.
– И он ближе, – добавил Юстас.
– Чёрт возьми! – выкрикнул Каспиан. – Да они все движутся сюда.
– И гораздо быстрее, чем мы плывём, сир, – добавил Дриниан. – Через минуту они нас догонят.
Все затаили дыхание: мало приятного ощущать себя объектом охоты неизвестного существа – неважно, на земле или в море. Но действительность оказалась гораздо хуже, чем можно было ожидать. Внезапно на расстоянии крикетного броска от их левого борта из моря высунулась ужасная голова, зелёно-пунцовая, с фиолетовыми пятнами и прилипшими моллюсками, с мордой, похожей на лошадиную, только без ушей. У твари были громадные глаза, явно привыкшие смотреть из тёмных глубин океана, и огромная разинутая пасть с двойным рядом острых, как у рыб, зубов. Голова венчала, как им сначала показалось, длинную шею, но, по мере того как существо высовывалось из воды, все поняли, что это не шея, а тело, и осознали, что видят огромного морского змея, на которого многие по глупости хотели бы посмотреть. Изгибы гигантского хвоста виднелись вдали, время от времени появляясь на поверхности, а голова теперь возвышалась над мачтой.
Все схватились было за оружие, но поняли, что это бесполезно: чудовищу стрелы не доставляли ни малейшего неудобства.
– Ну же! Стреляйте! – кричал командир лучников, и ему повиновались, но стрелы отскакивали от шкуры морского змея, словно от брони.
Затем на мгновение все застыли с раскрытыми ртами, ожидая, куда змей бросится, но он не бросился, а вытянул шею поперёк палубы, так что голова его прошла на ярд выше мачты и теперь оказалась рядом с марсом. Змей всё тянул шею, и вот его голова уже поднялась над правым фальшбортом, а потом стала опускаться, но не на палубу, где толпились люди, а в воду, так что над кораблём будто повисла арка. Вдруг арка стала сужаться – справа морской змей почти касался борта «Покорителя зари».
Юстас, который очень старался быть хорошим, пока из-за дождя и проигрыша в шахматы не вернулся к прежнему поведению, совершил первый в жизни решительный поступок. Как только тело змея почти коснулось правого борта, он прыгнул на фальшборт и что есть силы стал наносить чудовищу удары шпагой, которую дал ему Каспиан. Правду сказать, он ничего не добился, только сломал шпагу, но для начала это был смелый шаг.
Остальные собирались последовать его примеру, но тут Рипичип закричал:
– Не колите его! Толкайте!
Было странно услышать от мышиного рыцаря призыв не колоть, и даже в такой момент все посмотрели на него. А когда он вспрыгнул на фальшборт, вплотную к змею, и стал своей маленькой меховой спинкой изо всех сил толкать огромное чешуйчатое и скользкое тело назад, многие поняли, о чём он говорил, и бросились к обоим бортам, чтобы сделать то же самое, а когда через минуту голова морского змея появилась снова, на этот раз с левого борта, затылком к ним, тут уже поняли все.
Змей петлёй обвился вокруг «Покорителя зари» и принялся её сжимать, намереваясь сдавить корабль. Как только судно развалится, змей переловит их в воде всех до одного. Единственная возможность спастись – это толкать «петлю» назад, пока не соскользнёт с кормы.
 
Рипичип в одиночку, разумеется, с таким же успехом мог пытаться приподнять огромный собор и уморил бы себя насмерть, если бы его не оттащили в сторону. Очень скоро все, кроме них с Люси, выстроились вдоль обоих фальшбортов, причём каждый вплотную к тому, кто был впереди, чтобы общими усилиями противостоять змею. Несколько жутких секунд, которые показались им часами, ничего не происходило: трещали суставы, капал пот, все дышали с трудом, – но вот они почувствовали, что корабль движется, и увидели, что петля змеиного тела отодвинулась от мачты. Но радоваться было рано: она сжалась. Угроза была реальной. Получится ли протолкнуть корму сквозь петлю, пока та не стала слишком тугой? Петля лежала на ограждении полуюта, и это было не так уж плохо. Тело морского змея нависало так низко, что они смогли выстроиться поперёк полуюта и протолкнули его. Вспыхнувшая было надежда тут же погасла, когда вспомнили о высокой резной корме «Покорителя зари» в виде хвоста дракона: протолкнуть чудовище над ней невозможно.
– Топор! – прохрипел Каспиан. – И продолжайте толкать.
Люси, знавшая, где что лежит, услышала и через несколько секунд оказалась уже внизу, схватила топор и кинулась по трапу вверх, но когда почти добежала, раздался громкий треск, будто дерево упало, и корабль рванулся вперёд. Оказалось, что то ли змея толкнули слишком сильно, то ли сам он решил потуже затянуть петлю, но резная корма оторвалась и корабль освободился.
Все остальные были слишком измучены и ничего не видели. В нескольких ярдах от корабля петля морского змея мгновенно стала меньше и с плеском исчезла. Люси всегда говорила потом (но, разумеется, в тот момент она была потрясена и это могло быть только игрой воображения), что видела выражение дурацкого удовлетворения на морде чудовища. Определённо змей не отличался умом: вместо того чтобы преследовать корабль, повернул голову и принялся осматривать своё тело, словно надеялся обнаружить там обломки «Покорителя зари». А корабль тем временем, подхваченный свежим бризом, был уже довольно далеко. Путешественники и члены команды, пытаясь отдышаться и с трудом приходя в себя, лежали и сидели по всей палубе, а когда наконец обрели вновь дар речи, всех охватило веселье. Очень кстати оказался ром, даже захлопали в ладоши. Все оценили доблесть Юстаса, пусть она ни к чему и не привела, и героизм Рипичипа.
Следующие три дня мореплаватели не видели ничего, кроме моря и неба, а на четвёртый похолодало, подул северный ветер, море начало волноваться, и после полудня собрался едва ли не шторм, но тогда же по левому борту показалась земля.
– С вашего позволения, сир, – сказал Дриниан, – мы попробуем подойти с подветренной стороны на вёслах и переждать шторм там.
Каспиан согласился, но из-за непогоды скорость была минимальной, так что причалили только к вечеру. В последних лучах солнца корабль вошёл в гавань и встал на якорь, но на берег никто не сошёл до утра. Когда рассвело, стало ясно, что это какой-то гористый остров со скалистой вершиной и, похоже, необитаемый. Когда спустили шлюпку с бочками для воды, Каспиан спросил, заняв своё место на корме:
– Здесь в бухту впадают два ручья. Из какого наберём?
– Разница невелика, сир, – ответил Дриниан. – Но я думаю, ближе тот, что по правому борту, восточный.
– Дождь начинается, – заметила Люси.
– Скорее усиливается, – отозвался Эдмунд, потому что дождь барабанил уже вовсю. – Давайте к другому ручью: там есть деревья, под которыми можно будет укрыться.
– Да, а то вымокнем до нитки, – поддержал его Юстас.
Но Дриниан их не слышал и продолжал править к ручью по правому борту, подобно уставшему автомобилисту, который ведёт машину со скоростью сорок миль в час, в то время как вы пытаетесь ему объяснить, что это не та дорога.
– Они ведь правы, Дриниан, – вмешался тогда и Каспиан. – Почему ты не хочешь повернуть к западному ручью?