Искры на ветру (СИ)

Драм от еды отказывался даже от того немногого, чем он мог подкрепиться, говоря, что раненым пища нужнее. На замечание, что ему самому тоже досталось, он лишь молчал.
— Значит, мы теперь наёмничий отряд? — проговорил Игнат, пережёвывая жёсткие сухари.
— Если угодно, можно и так, — Таринор слабо улыбнулся.
— В таком случае нам нужно название! — почти перебил его маг с такой интонацией, что стало ясно: предыдущий вопрос задавался им именно для этой фразы. — Как насчёт «Победители пламени»?
— Пламя из нас побеждаешь только ты. Выходит, мы тут ни при чём? — усмехнулся наёмник. — Тогда уж «Победители драконов» или что-то вроде.
— Драконов? — тихий голос Драма звучал удивлённо. — На нашем счету пока что лишь один дракон. И… можете считать меня трусом, но я совсем не горю желанием вновь повстречаться с таким.
— Сдалось тебе это название, Игнат. — проворчал наёмник. — Мне это напоминает глупое бахвальство рыцарских орденов. Не в обиду сказано, Эрниваль.
— Нет, ты прав, — сказал тот. — Добродетели не нужно громкое имя. А название выбирал не я. Наверное, его когда-то давно придумал магистр.
— Тогда нам впору назваться «Нищими странниками» или «Бесплатными рыцарями», — горько усмехнулся Игнат. — Наш наниматель изволил скончаться. Обещанной платы мы не получили. И даже в пещере этой ящерицы оказалось пусто, как в голове у этого болвана Рейнара. Как его там… Деривана? Добраться бы до этой башки, уж я бы…
— Зря считаешь его дураком, — заговорила Рия. — К сожалению, он далеко не глуп. Дядя неплохо разузнал о положении дел в долине, прежде чем ехать туда жить. Дериан Рейнар уже давно стал тайным правителем тех земель. Шпионы, убийцы, чёрный рынок — нити всех этих дел, о которые лорд Алистер Рейнар не желал марать руки, вели к его брату. Теперь же мой дядя попал в руки к этому, наверное, опаснейшему человеку в Энгате. И горе всем нам, что ввязались в его тёмные игры. Я бы не удивилась, если он как-то причастен к появлению дракона.
— Я бы тоже, — задумчиво сказал Таринор. — С младшим Рейнаром я встречался в замке. Он болтал о драконах, восхищался ими, видимо, много о них знает. Да и помог мне с делом охотно, даже сам лазил за книжками по лестнице, несмотря на хромоту и душащий кашель. Похоже, Дериану Рейнару было очень нужно, чтобы дракона убили, но при этом свидетелей, судя по всему, он оставлять не хотел.
— Ну, из долины мы выехали, — пожал плечами Игнат, — что он нам теперь сделает?
— Посуди сам, — ответила Рия. — Я племянница заговорщика, а на ваших руках кровь рыцарей. Если весть об этом дойдёт до короля раньше, чем мы добьёмся его аудиенции… Даже не знаю, что будет.
— Гонцов нам не обогнать, — сказал Таринор, — но, если бы Рейнар отправил их в столицу, мы бы их уже увидели. Видимо, он слишком занят похоронами безвременно почившего брата. Короче говоря, будем надеяться на лучшее, госпожа Эльдштерн.
— К дьяволу эту «госпожу», мне это обращение ещё в Империи надоело. Я Рия. Ни больше, не меньше. С дядей уехала сюда, чтобы не видеть этих жеманных фрау с натянутыми улыбками, и уж поверьте, дышать серными парами приятнее, чем видеть их напудренные рожи. Надеюсь, хотя бы у короля мне удастся добиться справедливости.
— Ты так в этом уверена?
— Хочется верить, что он не из тех, кто рубит с плеча.
— Ты даже не представляешь, насколько ты права, — мрачно проговорил наёмник.
На следующий день, когда солнце уже вошло в зенит, путники добрались до предместий городка Перекрёсток. Тогда же было принято тяжёлое решение отпустить коней и идти остаток пути пешком.
— Если нас увидят на хрипящих и обессилевших лошадях, то наверняка решат, что за нами погоня, — сказал Эрниваль. — Уверен, у лорда Рейнара и здесь найдутся глаза и уши, так что разумнее будет расседлать их, а сбрую выбросить или сжечь.
— Согласен. А то я уже задницу не чувствую, — добавил Игнат.
Остальные устали от седла не меньше, так что им ничего не оставалось, кроме как согласиться. Серого жеребца и обеих кобыл отвели подальше от дороги и принялись освобождать от седла и остального. Когда с измученного долгой дорогой без полноценного отдыха животного снимали сбрую, оно тут же валилось на бок от усталости.
 
— Я б сейчас тоже вздремнул, — зевнул Игнат, расстёгивая подпругу гнедой лошади. — Скоро Перекрёсток, может быть, стоит найти там таверну?
— Нельзя, — отрезал Таринор. — Я бы и сам с радостью свалился прямо рядом с бедными лошадьми. Мне тоже хочется спать, но ещё больше мне хочется не попасться людям Рейнаров.
Перекрёсток возник давным-давно, как несколько постоялых дворов на пересечении трактов, и теперь представлял собой целый городок, где путник мог найти кров, пищу и лошадь и тысячу необходимых мелочей. Это место было под личным контролем короля, и торговать здесь категорически запрещалось, чтобы товары добирались до столицы.
Пройдя шумный Перекрёсток, соблазнявший множеством вывесок, что обещали усталому путешественнику мягкую кровать, горячую похлёбку и холодное пиво, участники свежеиспечённого наёмничьего отряда не давали друг другу уснуть разговорами, историями из жизни и простенькими дорожными играми вроде «угадай, о чём думаю». Впрочем, неудивительно, что объектом мыслей была уютная кровать, кружка пива или добротный кусок мяса, а потому играть было не слишком интересно.
Зато за разговорами им удалось узнать больше друг о друге. Оказалось, что отец Эрниваля всю жизнь стыдился сына, рождённого вне брака. Рия же увлеклась алхимией вопреки воле родителей, которые, считали возню со склянками неподобающим для приличной девушки занятием и стремились воспитать её в духе благородства. Игнат и Таринор решили, как только выдастся свободное время, непременно поднять по паре кружек за Бьорна, их общего друга, а до тех пор вспоминать его лишь добрым словом.
Первое время, когда Игнат вернулся в Дракенталь после отчисления, Бьорн нередко давал кров худому рыжему юноше, а взамен каждый вечер получал ворох свежих слухов с шумных городских улиц. Таким образом, Бьорну часто удавалось арестовывать воров и прочих тёмных личностей, до которых без него страже и дела не было. Игнат же со своими способностями мог не опасаться, что его подкараулят в тёмном переулке. Хотя несколько раз ему всё же доставалось.
К вечеру Таринор, от усталости начинавший засыпать на ходу, принял решение впервые за время пути устроить полноценный привал на ночь, и никто не пытался с ним спорить. Этой ночью наёмнику даже сны не снились, зато наутро, когда его разбудил Драм, он понял, что уже давно не спал так крепко.
Неподалёку от места, где они спали, остановилась запряжённая белой лошадью телега. Правивший ей юноша в бурой накидке с капюшоном спрыгнул с облучка и зашагал к ним. Сердце Таринора забилось быстрее, а рука легла на рукоять меча, но, когда незнакомец снял капюшон, наёмник тут же успокоился. Голова юноши была выбрита с двух сторон, осталась лишь полоса коротких русых волос, шедших от лба к затылку. Так стригли монастырских послушников в знак того, что теперь их бытие так же поделено на две части. И только им решать, вернуться ли в мир со всеми его искусами или же посвятить остаток жизни праведному служению богам в качестве монаха.
Незнакомец представился Рутвеном. Он возвращался из монастыря, что стоял неподалёку, в столичный храм Троих и предложил подвезти путников, если им по пути. Обернувшись, Таринор увидел сразу четыре умоляющих взгляда, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Послушник оказался улыбчивым и добродушным парнем. Он говорил, мол, епископ Велерен терпеть не может опаздывающих обозов и хорошо бы добраться до темноты. Стоило ему это сказать, как Эрниваль удивлённо вскинул свои светлые брови.
— Велерен? Так звали моего отца, правда, когда я видел его в последний раз, он ещё не был епископом.
— У его преосвященства есть сын? — удивился Рутвен.
— Увы, внебрачный, — ответил Эрниваль, — дитя греха. Отец тогда едва получил сан и едва не лишился его, но патриарх Хельдерик лично простил ему это прегрешение. Наверное, когда я покинул дом, он был только рад. Интересно, как он отнесётся к моему возвращению?