Клятва (СИ)
Из толпы смутившихся лиц показались две руки. Желающими оказались Крастер — толстопузый мужичок, уверенно размахивающий РПК-74 и Булат с «Печенегом» на плече.
После, командиры стали пополнять ряды добровольцами.
— Жгут ко мне!
— Иди сюда. Да, ты!
— Чибис, Руппер, — гаркнул Корсар. — Ко мне!
— Ты, ты… И ты. В первую.
Скоро суета закончилась, сталкеры распределились. Даня, на удивление, предпочёл быть с Булатом, Крюком и новенькими знакомыми, чем с Егерем. Впрочем, кавказец только одобрил такую инициативу.
— Отлично, — перевозчик выбросил окурок, поправил разгрузочный жилет, проверил готовность своего семьдесят четвертого АКСУ и одернул медвежью шубу. — Отряд! Разбиться и рассредоточиться по периметру деревни! Связь держать постоянно. Начали!
Дальше всё как по плану: группы двинулись в разные стороны, опустошая деревню, словно саранча. Тащили все, что видели: консервы, запчасти от автомобилей, мотоциклов и тракторов, баллоны с горючим газом, оставшиеся в домах, удавалось найти даже целые снегоходы, пусть и порядком потрепанные временем. Всё грузили в рюкзаки, мешки, притащенные с собой, мелочи пихали в карманы, а самое крупное и тяжелое сразу уносили в машины. Несмотря на опасения, что помимо сталкеров в Пустовье кто-то есть, было подозрительно тихо. И пусто. Жители, будто испарились: ни трупов, ни костей, ни брошенных в спешке вещей. В один момент все будто исчезли. Это настораживало.
— Жуткое место, — бормотал Саша, осматривая занесенные снегом крыши домов. — Прям не по себе.
— Пф! — фыркнул Никита, поправляя шапку-ушанку на голове. — Трус. Чего ж тут бояться? У-у-у! Призраки!
— Хорош уже, — буркнул Миша, сильнее сжимая калаш, — клоун недоделанный.
Даня отмалчивался, но был готов в любую секунду сорвать АК или новенький дробовик «Рысь», полный жекана, и изрешетить незнакомцев свинцом. Но только ветер недружелюбно свистел им в спины.
Шли они к дому, стоящему на небольшом холмике, невдалеке от подобных ему отшельников. Словно старый мудрец он щурился сваленными друг к другу ставнями окон, хмурился заваленными набок бревнами, скрипел единственной оставшейся от забора калиткой.
— Да правда, чего ж бояться? — повторял Никита. — Булат, Крюк и остальные совсем недалеко, вон в той гнилушке шарахаются. Чего ты разнылся, Саш?
— Незнаю, — отвечал он, — жутковато здесь…
Саша съежился, с трудом поправил свалившийся с плеча калаш. Его трясло, хотя одет он был в теплые рыжие лисьи шкуры.
Наконец, они подошли. От забора дома осталось лишь название, торчала только треснувшая, горбатая калитка, окна, съехавшая на бок крыша, грозящая вот-вот свалиться, пустые, на удивление сохранившиеся окна, по которым плясали солнечные блики.
Небо вновь стало затягивать свинцовыми тучами.
— Вот же срань, — Миша хлопнул по колену, — сколько ж можно? Только солнышко выглянуло и вот те, на!
— Хорош уже на звезды жаловаться, — хмыкнул Никита. — Пойдем в дом.
За грязным, покрытым пылью окном что-то дёрнулось. На мгновение. Даня моментально выхватил автомат, прицелился, даже не успев подумать.
— Стой! Не ходи туда.
Никита посмотрел на дуло автомата, засмеялся.
— Ха-ха! Что, пепельноволосый? Испугался, небось? Пукалку уже высунул, куда стрелять-то собрался?
— И правда, Дань, — Миша посмотрел на напряженное лицо боевого товарища, — что такое?
— Ребят, может не пойдем? — Саня попятился назад, чувствуя, как атмосфера накаляется.
Никита, усмехаясь, демонстративно обернулся к Саше, затем к окнам дома.
— Да там же никого нет, придурки! Ты ведь, согласен, Мих…
Он замолк, как только увидел тёмный, расплывчатый силуэт, что стоял за окнами домика.
— Вы… это видите? — спросил Никита, теряя дыхание. — Черт бы побрал, что…
Все замерли. В доме кто-то был.
— Нет-нет-нет! — испуганно лепетал Саша, дрожащими руками стягивая автомат. — Кто это?!
Даня снял предохранитель. Щёлк.
— Стреляем насчет три, — пытаясь унять дрожь в голосе, говорил он. — Раз.
— Стоять! — Никита усилием двух рук отвел дуло автомата. — Может это выживший? Может ему нужна помощь?
Резко потемнело. Тучи сомкнули солнечный шар.
— Идиот, — прошипел Даня, всматриваясь в силуэт, — кто там, мать твою, может быть?
— Эу, ребятки! — раздался из дома приятный старческий голос. — Шо вы там мерзнете? О, господи, на улице то зима, едрить-колотить, а они ходют в чём попало!
Бойцы переглянулись. На лице проступил пот. Руки у всех неистово дрожали, как бы их не пытались унять.
Даня старался держать себя в руках, хотя и был на пределе, Саша уже успел пустить слезу, Миша и Никита молча раскрыли челюсти.
В доме был старик.
Прямо за пыльными окнами, стоял дедушка, с пышной седой бородой, маленькими добрыми глазами, одетый в старый камуфляж. На его голове торчала зелёная рыбацкая панама. Он прищурился, зажег рядом стоящую свечку. Тёплый свет разогнал липкий мрак, застеливший ветхий домик.
— Ну! Чего застыли? — по-доброму заворчал дед. — Шуруйте уже с мороза, я как раз печку только затопил!
— Что за срань, — прошептал Даня, вжимаясь в приклад. — Что за срань?
— Это ведь не может нам казаться, ребят? — переспросил Саша, отходя все дальше и дальше. — Кто это?
— Дедушка! — проглатывая страх, крикнул Никита. — А что вы там делаете?
Старик нахмурился.
— Как что? Живу!
— Но ведь, кроме вас здесь никого нет, — продолжал парень, — как вы тут оказались?
Дед поковырялся, с усилием приоткрыл окно. Свеча задрожала, чувствуя холод снаружи.
— Чего, внучок? Совсем уж плохо слышу, повтори!
— Дедуль, я говорю, как вы тут оказались, вокруг ведь никого нет!
Старик чуть выглянул из окна.
— Ну так, после войны отсюда все поубежали, а у меня ноги больные, не смог. Да и куда мне, старику? Я своё отжил. А вы кто, откуда?
Дед вдруг вздрогнул, схватился за сердце.
— Ой, господи, — закряхтел он, — внучок, не пугай старика, убери автомат, Христа ради!
Даня, не думая, опустил оружие.
— А вы… Вы точно человек? — кривя лицо от ужаса, спросил Саша. — То-точно?
— Эй, ты чего, сынок? — старик потер густую бороду. — Тут отродясь кроме людей никого не было. Все сатанинские отродья стороной это место обходят, жрать-то тута нечего. А я им, старый, не нужен. Смотрю вы напуганы сильно, заходите! У меня тут чаёк стынет, печенья есть. Я уже ох сколько лет с живыми людьми не разговаривал.
Все переглянулись, пожали плечами, выдохнули. Страх ушел, оставив только какое-то странное, гипнотическое, тёплое чувство.
— Дверь открыта, ребятки! У меня ноги толком не ходят, так что заходите сами, не стесняйтесь! — дедушка улыбнулся, прикрыл окно, махнул рукой, приглашая гостей зайти.
— Вот же остальные охренеют, — бормотал Никита, убирая оружие за спину, — живой человек!
— Ага, — выдохнул Миша, до сего момента утирающий литры пота. — Я уж испугался…
— Да, — облегченно улыбнулся Саша, ускоряя темп, — я, честно, уже замерз!
Даня шёл с остальными. Вдруг, у самой калитки замер. Принюхался, совсем инстинктивно.
— Парни, — он задрожал, — не идите.
— Всмысле? — спросил Миша. — Что такое?
— Запах, — Даня принюхивался тщательнее, — какой-то… Нечеловеческий.
Саша нахмурился, Никита только ухмыльнулся.
— Ну-ну! — фыркнул выскочка. — Чёртов трус и зануда. Боишься всего. Видишь же, дедушка больной, совсем один здесь.
— Вам чай с сахаром или без? — раздалось из дома. — У меня тут ещё травы лечебные есть.
Никита, сложив руки, закатил глаза.
— Видишь? Всё, пошли!
— Я сказал: стоим! — процедил Даня сквозь зубы и снова вскинул автомат. — Стоим и ждём, мать вашу. Я говорю… запах… Люди так не пахнут.
— А ты больно в запахах разбираешься? Псина или волк какой? Зря тебя в рейд взяли, жалкий трус, — буркнул Никита. — Вы как хотите, а я на холоде торчать не собираюсь.
Он заскрипел гнилыми ступеньками, быстро поднялся к двери. Щёлкнула гнилая доска.