Судьбу свою найдешь (СИ)

– Ладно уж, иди ешь, – сказал Кощей, пододвигая птице тарелку с остатками каши.
Тот радостно каркнул и тут же начал стучать клювом по тарелке.
А эти двое замерли за столом.
Вот оно, имя-то, и прозвучало. И словно холод пронесся посреди теплого дня. Вспомнилось вчерашнее, страшное, поднялось из души все, о чем хотелось вообще никогда не думать и не знать. Василиса уставилась перед собой, непроизвольным жестом сжимая кулаки, и выдохнула:
– Зато я теперь свободна.
Ведь только сейчас, оглядываясь, понятно было, как они рисковали. Могло ведь сорваться. Могло…
Кощей перегнулся через стол и накрыл ее руку свой большой ладонью. Он ни о чем не спрашивал, просто дарил тепло. От его молчаливой поддержки у нее прибавилось сил.
И нет, она упрямо покачала головой. Ее не отравит обида. Жизнь слишком ценна, чтобы тратить ее на месть и злые дела. А всю горечь, что осталась в душе, надо один раз проговорить вслух и отпустить. Иначе – яд.
– Знаешь, – Василиса болезненно поморщилась. – Она хотела, чтобы Иван меня приворотом на всю жизнь к себе привязал. Куклу из меня безвольную сделать, чтобы…
Кощей потемнел лицом. Но промолчал, только его рука чуть сильнее стиснула ее пальцы.
– А он не смог. Не стал этого делать.
Молчание повисло. Наконец Кощей сказал:
– Он достойный человек.
Встал и отошел к окну и замер, глядя на горы.
Опять повеяло холодом.
Нет, подумала она, не встанет между ними это недопонимание. Подошла, обняла его со спины, прижалась щекой и проговорила:
– Да, наверное, это так. Но люблю я только тебя.
Мужчина вдруг глубоко вздохнул, грудная клетка дрогнула под ее руками. Обернулся и мягко притянул ее к себе.
– Выйдешь за меня? – спросил, пристально на нее глядя.
Ведьмочка уставилась на него и хихикнула, а потом еще и еще. И наконец высказала, озираясь вокруг и по-детски растопыривая пальцы:
– А что я, по-твоему, тут делаю?
Кривоватая улыбка скользнула по твердым губам.
– Я должен был спросить. А то мало ли, княжна… Вдруг ветер переменится, и вы решите обратно к мужу вернуться? – насмешливо протянул он и вскинул бровь.
Что?
Это он ей?
Сейчас это был тот самый Кощей, которого она знала раньше. Ехидный злыдень. Невыносимый! Чудовище ревнивое! Как же он ее взбесил…
Василиса стала озираться по кухне в поисках ухвата. Но искомого предмета почему-то не было видно, и она, сердито прищурившись, ткнула его в грудь пальцем:
– Запомни, ты от меня не избавишься! Всю оставшуюся жизнь будешь меня терпеть!
– Хорошо, – широко улыбнулся мужчина.
Но сразу стал серьезен. Нахмурился, глядя куда-то в угол, притянул ее к себе и сказал:
– Тогда, чудо мое, нам надо кое-что сделать.
***
Он мог бы назвать ее своей уже сейчас, сию минуту, когда держал тонкое девичье тело в своих объятиях. Этого требовало его тело и жаждала душа. Но Кощей не хотел так, полюбовницей, тайно.
Его маленькая ведьмочка заслуживала всего самого лучшего, чистого, настоящего. Хватит того, что ей однажды уже чуть не изуродовали судьбу и испохабили свадьбу. Теперь все будет как надо.
И потому…
Кощей обернулся и взглянул на ворона. А тот только-только подмел полтарелки каши и с круглым, как шар, пузом отвалился, кряхтя от удовольствия. Под взглядом бессмертного ворон немедленно насторожился и хлопнул крыльями.
– Кр? Крррры? Каррр! – истошно прокаркал, отпрыгнул назад и вытаращился.
– Вот именно, – кивнул Кощей и мотнул головой, указывая на окно. – Облетишь всех и передашь.
Ворон натурально закатил глаза и заквохтал, точно курица. Потом, понурившись, поковылял к краю стола и, каркнув на прощание, вылетел в окно.
Ну вот, процесс запущен.
То, что задумал Кощей, было сложно, однако выполнимо. Ритуал, да не простой, а разделение жизни. Это сильней и прочней любой свадьбы, потому что связывает две жизни в одну. Ведь он бессмертный, а значит, разделив с ним жизнь, его маленькая ведьмочка не умрет и не постареет никогда.
Но прежде надо было аннулировать ее брак. И вот тут помощь влиятельной родни была бы очень кстати. Брату он вестника уже отправил. Дий был слегка обижен на непочтительное обращение с его царственной физиономией, но ничего, переживет. Теперь надо еще задействовать темного, и тут Кощей надеялся на помощь Яги.
 
А пока все это будет делаться, у него были большие планы на жизнь.
– Готова? – спросил, глядя ведьмочке в глаза.
– К чему? – сразу насторожилась та.
Он невольно рассмеялся и кашлянул в кулак.
– Корову покупать. Ну, и в дом разного… – обвел рукой пространство.
И чуть не оглох, когда она взвизгнула:
– Да!
Но это еще не все. Потому что она кинулась ему на шею и ну поцеловать. И тут же вихрем умчалась к единственному чистому зеркалу в замке, приводить себя в порядок. И трещала при этом как сорока.
Он так и остался стоять ошалевший.
Чувствовал себя расцветшим по весне старым пнем. Ну и… Чувствовал. Да.
***
Пока для одних жизнь летит как на крыльях, для других она тоже течет. Иногда застаивается или блуждает, как ручеек на болоте. Но все равно идет вперед, правда, для всех по-разному.
***
Все выплеснувшееся тогда в один день, оно ведь копилось годами. Но осознал это Иван уже после того, как, не оглядываясь, ушел от родного порога. Ушел пешком, ему столько упреков полетело вслед, что он даже коня не взял. Только оружие свое, чтобы прокормить себя, да две смены одежды в котомку. И сапоги.
Первые шаги дались с трудом. А как за ворота вышел, взглянул по сторонам, словно бы груз с плеч снялся. Шел и думал – зачем он вообще пытался заслужить одобрение там, где его в принципе заслужить нельзя? Давно надо было уйти, столько лет зря потратил.
Зато теперь свободен, и жизнь его будет такой, какой он ее сам сделает. Думал разыскать сначала Василису, а там видно будет. К теще своей бывшей, княгине Кантемире, соваться не стал, а от отца еще слышал, что бабка у Василисы – лесная ведьма Ядвига. Увы, Иван не знал, где ее искать.
Вот и пошел куда глаза глядят. Днем охотился, ночью в лесу спал.
Долго ли шел, коротко ли, привела его дорога к развилке трех дорог.
А у развилки той – камень.
  
Глава 25
 
Странное место. Иван огляделся. Вроде тот же лес, а как будто уже и не совсем. Камень этот, вроде обычный порубежный менгир, но не обычный. Покрытый трещинами и серыми лишайниками, он стоял тут как осколок древних времен. И вместо обережных рун на нем полустертая надпись:
«…ь свою найдешь».
Вот к этому камню и вела тропа. А прямо за ним начинались три дороги. Заросшие, старые, видно, что тут никто не ходил уже лет сто. Царевич посмотрел по сторонам, почесал в затылке. Куда идти-то?
Он вдруг припомнил старую сказку, там что-то такое было… Про деньги, про коня. Коня у него нет, денег тоже. А смерти бояться смысла нет, она все равно в свой срок придет к каждому.
Иван усмехнулся про себя. Получалось, ему нечего терять, а приобрести он может весь мир. И тут порыв ветра пронесся, словно в спину толкнул, колыхнулась впереди трава. Ему показалось, что это добрый знак.
Постоял еще пару секунд, а потом пошел прямо.
***
С теневой тропы видно все. Особенно, если умеешь смотреть. А уж Ракш умел. Его темный владыка к царевичу Ивану специально приставил. Во избежание дальнейших проблем. Мало ли, что может парню прийти в голову, молодой, горячий. Положение-то щекотливое.
Что бы там ни говорил дед ведьмочки, темный воин с самого начала был об этом парне неплохого мнения. А теперь, наблюдая, как тот ступил на древний путь, по которому только избранному суждено пройти, Ракш даже не знал, что предпринять. И потому ничего предпринимать не стал. Он просто отправил владыке вестника.