Отель «Очаг» (СИ)

Том улыбался, машинально заметая следы своего пребывания в этом доме. Он чувствовал новые неведомые силы, подмечая, как свет лампы причудливо рассыпается на лучи, как твёрдо он стоит на ногах, как кровь бежит по венам. Тихий писк Похлёбы, словно бы усиленный во сто крат, разрезал слух:
— Ми… Миссис Хэп-п…
— А, ты как раз вовремя, — рассмеялся Том, обернувшись к дрожащему эльфу.
Служанка попятилась, выкатив и без того огромные глаза. Он приблизился, нацеливая палочку на несуразную голову:
— Мутатио Мемория.
Пара нехитрых махинаций, и Похлёба с тупой отрешённостью уставилась в одну точку. Она медленно моргала, покачивая отяжелевшей головой. Глупышка только что спутала смертельный яд с сахаром и напоила прощальным какао собственную хозяйку — что за прискорбное недоразумение.
Щёлкнул замок, и Том покинул дом, в который раз оставляя беду за спиной. Первой его жертвой по воле случая стала когтевранка Миртл Уоррен. Тогда под рукой оказалась только простая тетрадь, но разве он мог упустить этот шанс? Бесчисленное множество раз Том представлял день своего Посвящения, но никак не рассчитывал, что он нагрянет так скоро. В конце концов, девчонка погибла не зря. Но никогда ещё Том так не волновался, и никогда ему не было настолько больно.
Дальше — проще: отец, дед, бабка. Он разом избавился от презренной грязи, что запятнала род великого Слизерина. Исправил ошибки пресловутой любви — так именуют люди своё примитивное желание. Какие ещё мнимые смыслы они для этого выдумали: сочувствие? забота? Впрочем, вряд ли то отребье, с которым Том имел честь познакомиться, было хоть сколько-нибудь одухотворённым. Гнусные отбросы. Как ненавидел он саму мысль, что унаследовал их черты. Однако Том знал: настанет день, когда он избавится даже от этой наружности, и тогда люди узреют его истинный облик.
— Эй! — перебивая ветер, позвал глуховатый голос.
Том вздрогнул, ожидая, по меньшей мере, отряд мракоборцев. Но, обернувшись, выдохнул. Это был всего лишь местный житель и, судя по одежде, магл. Он брёл навстречу, прижимая пятернёй кепку к голове. Ветер не на шутку разошёлся. На море буйствовал шторм.
— Ты тоже видишь это, сынок, или я совсем из ума выжил? — незнакомец указал на фонтан, где русалка беззастенчиво расчёсывала каменные волосы.
«Сынок», — эхом отозвалось в голове. Том диковато осмотрелся, и безлюдная равнина ответила молчаливым согласием. Он обвил пальцами древко нетерпеливой палочки, которая уже призывно нагрелась в складках мантии.
— Авада Кедавра.
Русалка от изумления уронила на дно спящего фонтана тяжёлый гребень; с ним рухнуло на землю безжизненное тело. Но больше ничего не произошло: не разверзлись небеса, чтобы принять почившего в зловещую воронку туч, и не сбежались полчища авроров, чтобы поймать убийцу с поличным. Всё шло своим чередом и было как прежде, только одним дыханием меньше.
Том распахнул мантию и оттянул золотую цепочку на шее. Медальон, в отличие от чаши, мигом признал нового владельца. Два десятка лет сокровище томилось в «тишине и покое». Настало время направить мощь пращуров на защиту наследника рода. Изумруды одобрительно сверкнули, и Том склонился над покойником, шевеля губами.
Ветер отчаянно трепал подол мантии, завывал и в бессильной ярости гнул деревья. Сознание померкло. Собственный голос уже привычно стал чужим, и Том понял, что на этот раз он шипел по-змеиному:
— KASSÉ USESHAÄ HARIŠA IÉ FASARI HEŠHI…
Сгущалась тьма, он проваливался глубже в небытие, обгоняя мысли. Дальше в чертоги Смерти или Вечной жизни.
Удар незримой молнии, и напряжение схлынуло.
Жар, терзавший грудь, пропал, и стало легче. Словно с котомки, которую Том вынужден был волочить за собой всю жизнь, вырвали неоправданно тяжёлый груз. Груз переживаний и воспоминаний, что в одночасье потеряли вес и всякую значимость.
Медальон на ладони едва ощутимо пульсировал в унисон с сердцебиением. Ветви деревьев чёрными жилами цеплялись о сизый небосклон, где уже разливался сумрак. Под ногами распластался неестественно изломанный труп, но Том взирал на него с мрачным наслаждением: «Отличная работа, Реддл, десять очков Слизерину». Благородное умерщвление, истинно сакральное. Не так ли отнимает жизнь сама природа?
 
Прежде чем трансгрессировать, он сподобился обвить мертвеца элементарными чарами исчезновения. Если о теле Хэпзибы Смит, чистокровной волшебницы, и будут печься, то об этом ничтожестве едва ли. Убедившись, что всё в порядке, Том исчез, не нарушив зимнего сна гиблой степи. Только ветер-очевидец ещё долго бесновался, нагоняя тучи, рассыпая мелкий снег.
Комментарий к Глава 11. Крестражи
ДУШЕРАЗДИРАЮЩАЯ история (извините)
========== Глава 12. Проповедь ==========
В отеле Том битый час проторчал перед собранным чемоданом в застёгнутой мантии. У него была масса времени на размышления, поэтому он решил, что не хочет прощаться по-настоящему.
Теперь он посмотрел на ситуацию более прагматично, задавив жалящие рассудок сомнения, как маленьких докси. Он легко признался себе в том, что Гвендолин не лишена своеобразного обаяния. Ей легко расположить к себе любого: от обожавших её постояльцев до насупленного смотрителя и даже до Лестрейнджа. О да, вплоть до Лестрейнджа. Том достаточно хорошо знал Роберта, чтобы различить в его тоне тот неподдельный интерес, с каким он говорил обычно о своих похождениях. В конце концов, такой же интерес Том обнаружил и в себе.
Фоули неожиданно находчива и изворотлива как огневица. Наивна, однако вовсе не глупа, как это может показаться вначале. Но самое главное — она сама рвётся на помощь; раз за разом добровольно бежит прямо ему прямо в лапы, так почему бы не взять это на вооружение? Ведь совершенно не обязательно отказываться от человека, который по собственному желанию хочет тебя выручить.
Крики полуночных птиц пронзали тишину. Город опустил веки, чтобы погрузиться в сон. Том провернул в двери ключ, которым до этого ни разу не пользовался. Он покидал номер, в котором провёл четыре месяца, с облегчением, как купе поезда после долгой поездки. Он медленно спускался по лестнице, чтобы не терзать обострённый слух скрипом старых ступеней. Он заранее знал, кого встретит внизу. Возможно, именно поэтому и назначил отбытие на сегодняшнюю ночь.
Гвен стояла неподвижно, переводя взгляд с чемодана в его руках обратно к лицу. Когда он положил ключ на высокую столешницу, она без слов полезла за бумажками и протянула перо. Том перестал отрицать собственное влечение: Гвен хороша. Всегда была хороша, но сегодня особенно. Потому что его больше не волновал этот душистый запах. Он как никогда был свободен в мыслях и больше не испытывал эту странную замороженность в её присутствии.
— Даже не попрощаешься со мной? — начал Том, нарочито медленно расставляя подписи.
— Я давно с тобой попрощалась — сквозь зубы ответила та. — Наконец-то это произойдёт не только в моей голове.
— Отчего же? — улыбнулся он, демонстрируя не более чем готовность к мирному диалогу.
Удивительно легко далась ему эта улыбка, будто он исцелился от долгой болезни. Гвен же, напротив, задохнулась от возмущения:
 — Не строй из себя того, кем не являешься. Я не выношу этого.
— Рад, что ты поняла. А теперь почему бы не объясниться? Уверен, тебе есть что сказать.
— Пожалуйста, Реддл, — тихо выговорила она, — не усугубляй.
— Я получу ответ в любом случае, но пока ещё уповаю на твоё благоразумие.
Гвен хотела вырвать листок из-под его пальцев, но Том перехватил тонкое запястье.
— Нет! — воскликнула она и с силой вырвалась из ледяных тисков. — Уходи!
 
Воспалённым восприятием Том уловил ничтожное искажение пространства и сорвался с места. Синяя вспышка из ниоткуда чуть не угодила в Гвен.
— Fagy! — рявкнул Сандор, и в этот раз заклятие уже разбилось о щит.
Чёртов смотритель, Том обязан был это предусмотреть.
— Вердимиллиус Максима! — от мощной волны энергии угрожающе покачнулась на цепях люстра.