Взрывная Шипучка (СИ)
— Можно? — тихо шуршит Соня.
Фух, час от часу не легче.
— Ага, — разрешаю ей войти, зажимаю ткань подмышками и замираю, как оловянный солдатик — руки вдоль тела. Судя по ее улыбочке — пришла меня добить.
— У меня наверху есть запасные платья, одолжить? — миролюбиво спрашивает она.
Что, никаких тебе подколов и язвительных шуточек, которыми она бомбардировала брата за столом? Таращу на нее глаза, ища подвох.
— Да расслабься, никаких подстав, честно. Просто хочу помочь выйти из неловкой ситуации. Хотя должна признать, ты не кажешься одной из этих, — она морщит нос. — Ханжей с тонкой душевной организацией, типа…
Она кивает на дверь, словно намекает на кого-то за ней. Я ни фига не понимаю намека, но делаю вид, что полностью ее поддерживаю. Я ж и правда не из тех! О ком бы она там не говорила.
Активно киваю, словно китайский болванчик, и обхватываю себя руками, снова подтягивая ткань на груди. Хотя чего уж там, вряд ли она не успела оценить мою бодрую, но весьма скудную единичку.
— Пошли, — сестра Влада открывает дверь позади себя и шагает в коридор. Я за ней.
Мы молча поднимаемся по темной лестнице на второй этаж и заходим в одну из комнат. Обои в яркие психоделические маки сразу выдают владелицу этого помещения. Как и постеры с "Улицей Сезам" на стене, розовое покрывало на кровати и стопка книг актерской тематики. Интересно, что ее комната явно не тронута со времён школы, тогда как Влада, по его словам, отдана под племянников, которые здесь более частые гости, нежели он сам.
— Вот, выбирай, — передо мной открывается шкаф с пестрыми тряпками. Я оглядываю высокую гибкую фигуру Сони и в очередной раз задаюсь вопросом: а сколько ей лет? Понятно, что она младше Влада, но все же? — Это все старые, добеременные, — морщит она нос. — Сейчас я в них не влезаю, надеюсь, это только пока я кормлю младшего. Кстати, они подозрительно долго спят сегодня, наверняка устроят нам жаркий вечерок после такого! А я ужасная мать, совершенно не слежу за их режимом в угоду своего комфорта.
На ее губах расцветает лёгкая улыбка. Такая, самоироничная, словно требующая, чтоб я начала ее переубеждать в собственных словах. А я что? Я мало что смыслю во всех этих мамских штуках, режимах и воспитании. Знаю только, что главное — оставаться адекватной и не забывать детей в торговых центрах. Из горького опыта, да.
— У тебя детей нет? — слышится неожиданный вопрос, пока я осматриваю гардероб на предмет подходящего наряда.
— Нет. Детей нет, бывших мужей, ипотек и тяжелых психотравм тоже, — рапортую, как на собеседовании.
Легкая улыбка ложится на мои губы. Я понимаю, что этот жест с платьями не только благородный порыв, но и отличный способ "прощупать" девушку брата.
— Без обид, просто нынче и не скажешь, что скрывается за фасадом. Особенно, если девушка творческая и красивая.
— Я понимаю, правда. Но тебе не о чем беспокоиться, у меня по отношению к Владу самые серьезные намерения, — насмешливо произношу я.
— А у него к тебе? — наклоняет она голову на бок.
Я пожимаю плечами.
— Раз он привёз меня к вам, наверное, тоже. По крайней мере, хочется так думать.
Я снова вздыхаю, вытягивая из шкафа платье один в один, как то, что сейчас на матери Влада — яркой китайской расцветки.
— Знаешь, у Влада сейчас тяжелый период…
— Думаешь, я лишь способ пережить развод? — чего ходить вокруг да около.
Захожу за импровизированную ширму в виде открытой дверцы шкафа и стягиваю платье Гуси.
— Я просто не хочу, чтобы он снова влип по самые уши в отношения, которые не принесут ему счастья, — тихо говорит Соня, я молчу. — Он же как чертов принц Экзюпери. Считает, что должен нести ответственность за каждого, кого приручил, забывая о собственных потребностях. Так было и с Оксаной. Первая же влюбленность обернулась браком на десять лет. Не счастливым, тянущим на дно, и беспросветным. Но он тянул эту ношу до тех пор, пока она сама не поставила точку. Самым жестоким из способов.
— Думаешь, их брак не был счастливым? — выдергиваю из контекста самое важное для себя.
— Пф, само собой. Там только дурак мог этого не заметить. Или упрямый остолоп, зацикленный на преданности своим ценностям, как мой брат. Знаешь, каждый раз, когда они приезжали сюда был похож на театр абсурда. Оксана сидела с натянутой улыбочкой, насквозь пропитанной фальшью. Влад был напряжен, разрываемый между своей семьей и вбитыми в его голову установками, что они нормальные, а мы — нет. А потом, не дождавшись ужина, они вскакивали в машину и валили в закат.
— Серьезно? — я выхожу из-за шкафа, облаченная в яркий синий шёлк, и останавливаюсь возле зеркала. Ловлю заинтересованный взгляд Сони в отражении. — Они не оставались на ужин?
— Видимо, ее высочество ледяная королева не могла долго выдерживать наше разнузданное общество. Тебе очень идёт, — кивает на платье.
— У меня тоже появится прозвище? — улыбаюсь ей в отражении.
— Продержишься до следующего визита — появится, Пчёлка! — хохочет она.
Я закатываю глаза и поворачиваюсь.
— Думаешь, он… ее больше не любит? — задаю самый важный для меня вопрос.
— Думаю, никогда не любил. Никаких горящих глаз, цветущей улыбки, обжиманий под столом…
Я улыбаюсь, не в силах скрыть свои эмоции. Соня улыбается в ответ.
— Я люблю брата. Он для меня всегда был образцом настоящего мужчины, знаешь, из тех, кто терпит любые твои закидоны, просто потому, что ты девочка, всегда защищает, даже если от собственной глупости и всегда остается надежным, как скала. И поэтому я так топлю за его счастье. Ты сможешь сделать его счастливым, Майя?
Взгляд пронзительных графитовых глаз, совсем, как у брата, пронзает меня своей серьезностью. Нет больше и тени насмешки или лёгкости в том, как смотрит сейчас на меня Соня. Маска язвительной хохотушки слетела, оставив только радеющую за своего брата сестру.
Я проворачиваю в голове миллионы "конечно" на ее вопрос. Но серьезность этого момента заставляет меня задуматься. Это большая ответственность, взять на себя такое обещание. Это не просто голословное заявление, это не просто набор звуков, вылетевших из неконтролируемого рта. Это то обещание, которое нужно будет выполнить. И то, что я ни разу не задумывалась о чувствах Влада, зациклившись лишь на своих желаниях, говорит ярче любых слов. Я эгоистично хотела счастья для себя. А смогу ли я сделать счастливым его? Есть ли у меня что-то для этого?
Ответом на эти вопросы становится звонок в дверь.
И тихое "черт" от Сони.
Глава 46. Бабушка легкого поведения
Влад
Говорят, от судьбы не убежишь.
Можно прятаться от нее на юридическом факультете, можно игнорировать поездки в вечно балаганящий дом и даже жениться на максимально непохожей на твою инфантильную мать женщине.
Но в итоге все равно свернуть на ту дорогу, где тебя с распростертыми объятиями ждет хаос, необузданность и треш.
И тебе это понравится.
Я смотрю сейчас на родителей, которые сорок лет плечом к плечу на одной сцене, в одном доме: растили несколько поколений детей, включая своих собственных, и на всех у них хватило любви, даже на самих себя. Более крепкую парочку трудно встретить. Отец до сих пор нежно поглаживает мамину руку на столе, мама до сих пор забирается к нему на колени. Им уже за шестьдесят, а оба так молоды душой, что возраст этот можно увидеть только в их паспортах.
Что стало тому причиной? Их схожесть или отличия? Вечно хмурый отец, сыгравший всех возможных злодеев сцены, против хохотушки-матери, до сих пор скачущей по сцене в образе Пеппи длинный чулок — только ли дело в их общем призвании?
Жить как они у меня никогда не получалось. Беззаботно порхать из одного дня в другой, не думать о материальных благах, растить детей, как бог на душу положит. Меня всегда это раздражало в них. Им было плевать, принесу ли я из школы пятерку или двойку, собрал ли я портфель и пошел ли в нее вообще. За ужином меня неизменно спрашивали лишь: что интересного с тобой приключилось сегодня? И стоило мне похвалиться, что я разобрался в дебрях геометрии, они неизменно закатывали глаза и смеялись: и в кого ты, Владик, такой…