Поединок

Психическое напряжение достигло пика, и неожиданно на ум пришли какие-то дикие дворовые куплеты из того самого детства, которое принято называть «счастливым и босоногим»:
 
 
Поработал я на власть,
 
Брежневу в угоду.
 
Как теперь я буду красть,
 
Выйдя на свободу?..
 
 
Странно, но эти бредовые строчки неожиданно помогли ему собраться — Шахов почувствовал, как ему становится лучше…
— Что?
— Ты что-то сказал? — повторил Дроздов.
— А… Нет.
— Мне послышалось. Похоже на стихи.
— Здесь акустика такая. Наверное, Пономарев поет, — усмехнулся Шахов.
— Кто это?
— Один кретин… Знаешь что, я не знаю, чем тебе поклясться, что моей вины во взрыве нет… — Шахов говорил с долгими паузами, как будто тщательно подбирал слова. — Давай мы сейчас спокойно разойдемся, а через некоторое время — оно мне нужно для того, чтобы я провел собственное расследование по твоей проблеме… — Шахов намеренно подчеркнул слово «твоей». — К тому же я плохо себя чувствую. Договорились?
Дроздов посмотрел на собеседника. Нехорошо посмотрел.
Со скрытой угрозой…
Наконец, выдавил:
— Помни, что я сказал насчет твоей жены.
— Оставь ее в покое! — взорвался Шахов и, вскочив, стал мерить кабинет длинными нервными шагами.
Дроздов усмехнулся.
Что же, можно считать, что основная цель визита была достигнута!
— Компромат остается в тайнике, пока я в целости и сохранности, — сказал Дроздов и вышел, не прощаясь…
Дальнейшие события, которые произошли в кабинете Шахова, показали, что дальновидный Дроздов просчитал все очень четко и логично.
Шахов выпил успокоительное, но так и не пришел в себя. Вновь принялся ходить по кабинету туда-сюда…
«Вот ведь гад. Вовремя про жену вспомнил. О, подлость человеческая! О, как я их всех ненавижу!»
Свою жену Шахов боготворил, и если бы она хоть что-нибудь узнала о команде «Спартак», то финал был бы предрешен — Шахов остался бы один.
Нет! Без Олечки ему не жить!
Он вызвал помощника и велел ему разыскать агента Моисея...
Секретный сотрудник спецслужб, проходящий по всем документам под обозначением «Моисей», был высоким, атлетически сложенным мужчиной неопределенного возраста.
Способность мимикрировать, пожалуй, была его основной отличительной чертой. Это был настоящий человек-хамелеон.
Именно ему Шахов поручил вести круглосуточное наблюдение за Дроздовым, снабдив всеми необходимыми для этого полномочиями.
— Я не буду говорить банальностей типа того, что он должен быть жив и невредим или ни один волос не должен упасть с его головы, — сказал в заключение инструктажа Шахов. — Это подразумевается точно так же, как наше с вами дыхание. Вы меня хорошо поняли?
Агент Моисей кивнул.
— Еще раз спрашиваю — хорошо поняли?
Агент кивнул второй раз.
Он так и не произнес ни единого слова. Где-то шестым чувством он ощущал, что наступит момент и ему придется Дроздова ликвидировать. Так было уже много раз.
А Моисей редко ошибался…
  
 3 
 
Дервиш остановил свою машину возле обычного дома из красного кирпича. За последние годы в Москве в основном строили только такие, и было непонятно — то ли это дань моде, то ли действительно мэр заботился о своих подопечных. Дервиш, например, считал, что такие дома воздвигают по одной причине: легче украсть кирпич на дачи…
В этом доме жил старый приятель Дервиша, которого все называли только по прозвищу — Гамлет.
Потому что он был вор в законе.
  
 4 
 
Старый вор в законе Гамлет уже ничему не удивлялся. За последние десять лет случилось столько всего, что скажи сейчас Гамлету: «Эй, брат, слышал, Президент от СПИДа умер?», он спокойно воспринял бы и эту новость, пожал плечами и вновь уткнулся в телевизор…
Больше всего в Москве Гамлета поразил именно телевизор. Не сам по себе и не своей маркой — таких «Сони» и у них на зоне было навалом (один даже был в БУРе [2]). Нет, телевизор поразил другим — обилием программ.
 
Десяток каналов, включая кабельный и спутниковые, каждый день выдавали гигантскую порцию информации. И выдавали так лихо, что невозможно было оторваться. Целыми днями Гамлет валялся на продавленном диване и щелкал кнопками. До тех пор, пока не нужно было заниматься «делами»…
И вот сейчас, когда ему передали, что его ждет какой-то странный человек, назвавшийся Дервишем, Гамлет лишь кивнул и вновь уставился в экран.
Показывали какой-то документальный фильм, названия которого Гамлет не знал (включил поздно). Известный на всю страну режиссер, который последний понял, что так жить нельзя, и за последние годы менял «окраску», как хамелеон, беседовал с пацанами в детском приемнике.
«…— Ребята, какие профессии вам нравятся? Кто кем хочет быть?
— Кооператором!
— Кооператором!
— А ты?
— Нет, я кооператором не буду.
— А кем ты хочешь стать?
— Коммерсантом.
— Почему?
— Ну… денег много…
— А ты думаешь, коммерсанты — это те, которые в ларьках работают?
— Нет, почему, можно магазин открыть… Одежду всякую продавать…
— А я уже работал в ларьке. У брата. Два «лимона» стырил и убежал…»
Не выдержав, Гамлет криво усмехнулся.
«…— И что ты с ними сделал? 
— Пропил, проел…
— Как тебя зовут?
— Антон
— Разве может человек с таким именем быть бандитом?
— Может!
— Знаешь, был писатель с таким, как у тебя, именем, Антон… Кто подскажет?
— Пушкин!
— Нет, не Пушкин, Антон Павлович Чехов. Кто из вас хочет стать писателем?
— Писателем неинтересно.
— А космонавтом?
— Чего?!
— Шофером?
— Я! Я хочу быть шофером.
— Почему?
— Там «шару» всегда можно сделать!..
— Ты воруешь?
— Ага.
— Тебе что, в тюрьму хочется?
— Не, на воле лучше…»
За спиной Гамлета раздался осторожный шорох. Он обернулся, уже зная, кого увидит. Это был Немой. Слуга. Телохранитель. Левая и правая рука дьявола. Тот, кому Гамлет мог доверить свою жизнь. И даже жизнь дочерей…
«Вас ждут», — показал Немой.
— Знаю.
«Он волнуется»
— Ничего страшного.
«Это не простой человек».
— Ступай! — чуть раздраженно приказал Гамлет. И вновь уставился в экран телевизора, где режиссер «пытал» ребятишек дальше:
«…— Ты думаешь, можно воровать и не попасть в тюрьму?
— Можно!..
— Можно!..
— Можно, но только осторожно!..
— А если попадешь, что ты там будешь делать?
— Перстаки.
— Перстаки? Что это такое?
— Наколки на пальцах.
— А потом, когда выйдешь из тюрьмы?
— Можно в Китай поехать.
— Там что будешь делать?
— Китайцев «бомбить», что еще!
— Китайцы богатые?
— Богатые…
— Поднимите руки — кто курит?
— Тут все курят, дядя.
— А ты, Леночка?
— Я с семи лет курю…»
Гамлет резко нажал на кнопку, экран послушно умер и стал черным. Некоторое время старый вор сидел, бессильно уронив руки и опустив голову. Так обычно сидят раскаявшиеся преступники в добротно сделанных фильмах. Но так никогда не бывает на самом деле. По крайней мере, Гамлет не видел…
Надо было идти. В соседней комнате его ждали.
Гамлет знал, кто его ждет. А главное — зачем ждет. И поэтому всячески оттягивал эту встречу. Нет, он, конечно же, не боялся. Чего может бояться человек его ранга? По большому счету — ничего.
А остальных «счетов» Гамлет не признавал…
Резко выдохнув, как будто шел на большую глубину, Гамлет поднялся и направился в гостиную, где его ждали.
Дервиш отказался от угощения, сказал, что пить не может — за рулем.