Караванщики Анвила (СИ)

Вор сжался и вскрикнул от тяжелого удара.
— Перед тобой сир Гильдарт де Кран, законный наследник Лоэринга и Порта-Грэртон, — Дерден притопнул ногой, угрожая следующим ударом.
— Все равно… не знаю… чего это за порты… и лиринги, — выдавил из себя Зеленый, пытаясь хватать ртом воздух. — Не вы… так белые фанатики… чего тяните?!
— И правда, нечего, — оруженосец замахнулся булавой.
— Не торопись, Дерден, — воспитанник упер ладонь в грудь наставника. — Пускай расскажет, откуда взял меч. Выглядит он как бродяга, а оружие похоже таморское, хоть и простое.
Сквайр нашел валявшийся клинок, повертел перед собой и утвердительно закивал.
— Хм, ну вроде имперское. Говори, смерд, где стащил? А то еще раз сапогом получишь!
— У дурака Осляби спер, пока рабом в караване Нахиора тащился, — безразлично ответил парень. — Еще и верблюда у мамелюков увел. Где мой верблюд? — глаза Зеленого вдруг загорелись тревогой. — Что вы с Удачником сделали?
— Не тронули пока твою живность, — Дерден сплюнул на пол. — От этой твари кони шарахаются.
— Он пойдет с нами! — Гильдарт решительно глянул на оруженосца. — Свяжи ему руки и усади на верблюда. Да смотри, чтобы не сбежал.
— Зачем нам этот заморыш? Давай пробью ему черепушку и дело с концом?!
— Как минимум про Ослябю там что-то Барк говорил, а остальное тебя не касается, Дерден, — рыцарь повернулся на каблуках и вышел из комнаты, чтобы продолжить осмотр поместья.
Наставник в смятении смотрел ему в след. Еще никогда воспитанник не говорил с ним грубо. Это неприятное чувство переросло в ненависть к внезапному наглому бродяге, а потому оруженосец прикладывал излишние усилия по пленению Зеленого. Старался сделать ему как можно больнее, да затянул путы так, что руки почти сразу же побелели. Паренек не издал ни единого звука, обреченно смотря в пол.
Лошади фыркали и отказывались подходить к верблюду, на которого посадили пленника. Дерден сыпал проклятия и дергал вожжи. Зеленый повеселел, глядя как мучается конвоир.
— Они боятся этого зверя? — Барк устало поставил ногу в стремя. Он облазил каждую комнату, осмотрел каждый труп, но ничего существенного, что могло бы как-то помочь делу, не отыскал.
— Нет, скорее брезгуют, — ответил оруженосец, разматывая веревку, которую достал из седельных сумок вьючек. — От этой образины несет за милю. Ну, не удивительно, если мочиться себе же на ноги. Скотина под стать хозяину.
Он привязал Зеленого к седлу, а верблюда за поводья к кобыле дознавателя. Тони сначала запротестовал, но сквайр отпустил веревку подальше, позволяя Барку увеличить дистанцию. Сам же, вместе с вьючными и сменными конями, двинулся в арьергарде, наблюдая за бродягой и поглядывая на рыцаря, который вел караван в Анвил. Дерден не забыл и о мече, спрятав его в пожитках.
Так они и добрались до городишки. Солнце клонилось к закату. На площадь орденцы согнали всех жителей города. С помощью местных соорудили помост, на котором не так давно проводил суд Нахиор.
Сир Тавин восседал в красном кресле наверху, с отвращением оглядывая толпу. Рыцари оцепили помост кольцом, держа мечи и щиты наготове. Оруженосцы же охраняли сооруженный рядышком костер, на который стащили все деревянное, что нашли. Это не особенно печалило анвильцев, ведь по указанию сира Тавина, в случае недостаточного количества топлива, использовались бы пальмы, защищавшие от солнечного зноя.
Гильдарт въехал на площадь и остановил товарищей. Они продолжали сидеть на лошадях, наблюдая за происходящим. Заметив его, командир рыцарей медленно поднялся. Люди молчали. Только едва слышимые женские всхлипывания нарушали тишину.
— Боитесь?! — резкий голос сира Тавина словно стрела вонзился слух собравшихся. — Я чувствую, как трепещут ваши сердца, изъеденные грехом, словно могильными червями. Суровая кара постигнет каждого нечестивца. Но Светлая Дева милостива. Она готова принять того, кто кается во грехе. И сейчас я покажу, что ждет тех нечестивцев, которые следуют по пути тьмы, отвергая и оскорбляя требования и заветы Святой Церкви, а через это и любовь Эсмей! — он поднял руку и четверо оруженосцев вытащили к помосту трактирщика и старуху Адаль.
 
Женщину сразу привязали к столбу среди будущего костра. Для трактирщика на помост установили плаху. Мужчина не мог самостоятельно перебирать ногами. Его внесли под руки, и бросили на доски. Он ошалело крутил опухшей от побоев головой, пытаясь что-то сказать, но вместо слов с губ срывались кровавые пузыри.
— Эта падшая старуха обвиняется в связях с демонами и темными силами. Занятиях запрещенной магией. А также в совокуплении с дикими нелюдями, — продолжал командир. — Что ты скажешь в свою защиту, ведьма?
Адаль улыбалась. Она что-то прошептала и оруженосцы, охранявшие костер, отшатнулись. Старушка молодела на глазах. Грудь, словно налилась соком. Изорванное платье больше не могло ее сдерживать, и среди сквайров начались перешёптывания. Морщины на лице разгладились, а черный цвет поедал седину в волосах.
— Больше доказывать нечего! Сжечь ве-е-е-едьму!!! — заорал Тавин.
Оруженосцы опомнились. Один прошелся с факелом вокруг женщины и пламя медленно распространялось по обломкам мебели, дверей и прочей утвари.
Сооружавшие место казни для Адаль пожалели масло, которого в Анвиле и так оказалось в недостатке. Огонь медленно разгорался, чем сулил страшные и долгие муки. Помолодевшая старуха смеялась, когда пламя облизывало ей ступни, но огонь не спешил.
Плоть лопалась от невыносимого жара. По лицу женщины побежали слезы. Силы покидали Адаль, и она уже не могла удерживать иллюзию. Наваждение и улыбка мгновенно пропали. Страшная гримаса боли исказила лик старухи, а с губ сорвался нечеловеческий вопль. Женщины закрывали детям уши. Многие отвернулись. Сир Тавин тоже закрыл глаза, но прибывал в духовном блаженстве, наслаждаясь криком, словно богословской музыкой. Орденцы стояли не шелохнувшись. Каменные лица выражали лишь безразличие.
Когда Адаль смолкла, а ее измученное тело полностью почернело в огне, настала очередь трактирщика. Командир рыцарей прочитал проповедь о похоти и чревоугодии, которым потворствовал обвиняемый. Также сообщил о связях трактирщика со шпиками Блудного Халифа. Ответить в свою защиту приговоренный ничего не смог, потому орденский палач, одетый в белое, хлестким, поставленным ударом отсек трактирщику голову.
Она упала на утоптанную землю за спинами оцепления. Один из рыцарей повернулся и пнул ее в толпу. Люди в страхе шарахнулись в стороны. Началась давка.
— Разогнать! — приказал Тавин и рыцари, подняв щиты, двинулись на толпу, беспощадно напирая и топча тех, кто попал под ноги.
Гильдарту пришлось спешно уводить коней с площади. Они отошли к бывшему зданию гильдии Хранителей, где оруженосец сира Тавина нагнал их и потребовал явиться к командиру. Де Кран нехотя повернул коня, наказав Дердену охранять имущество. Барк же занялся допросами Зеленого, выведывая у него о «героях» Анвила. Как оказалось, парнишка многое знал в подробностях, которые Ослябя не скупился рассказывать страждущим, пока оказывал помощь. Что-что, а слушать и запоминать Зеленый умел.
Шатер сира Тавина установили на краю Анвила, у дороги, ведущей в Эль-Эменталь. Он планировал первым встретить Великого Магистра, который уже направлялся в городишко вместе с войском. Гильдарт вошел внутрь, застав командира за приготовлениями к ужину.
Тавин успел снять доспех и сидел за небольшим скромным столом. Кувшин с легким, разбавленным водой вином и пшеничная каша — вот и все, что собирался употребить рыцарь. Он молча кивнул де Крану на свободный стул напротив, но угоститься не предложил.
— Вы интересовались сиром Нувелем? — хозяин шатра сунул в рот полную ложку каши и активно заработал челюстями.
Гильдарт кивнул.
— Хорошо, — Тавин продолжал разговор с набитым ртом, не забывая подкидывать новую порцию каши. — Его выслеживал наш шпион. Можете называть его аббатом. Казалось, что он подобрался довольно близко, но связь оборвалась. Не знаю, в чем дело, но несколько связных не прибыли в Эль-Эменталь. Пропал и сам аббат. Скорее всего, он отправился в Сулифу.