Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

Течение времени не перемотать.
  
23. В добрый путь
 
Тогда Афелиса понимала, что далеко не так сердит ее то обстоятельство, каким хочет его видеть; что противопоставление своей неприязни ко всей суматохе и пренебрежение уживаться не могут. Одна сторона грызет другую. Но ничуть не жалела, что отвергла инициативу Леотар, а говорила она почти правду. Только в виде размытом и перемусоленном. И вправду нападение на жрецов совершилось, однако средство связи им до того чуждо, что не обратили внимание на шар: лишь напугали колдунов, на большее действо помешала им их защита. История пустяковая, но высший круг насторожился.
Ибо теперь главная загадка пряталась в пересечении неуловимых нитей: для свершения возмездия нужно преодолеть нелегкий путь. Если пойдут все, то повысятся риски быть замеченными. Так, как же поступить благоразумно? От Афелисы ждали каких-то великих действий, немыслимых подвигов, открывающих путь в преисподнюю тайн магического рубина. Где же они прячутся? Кто их запрятал? Она давала ясные указания на то, что должны совершить высшие маги. Несомненно, течение усердий преодолело тот огромный булыжник сокровенных рукописей, и в руках Анариэля появилась легенда «О силе, властвующей над всем миром». Лишь инструмент пополнил архивы, дальнейший путь застилал туман ошибочных догадок.
И рассказы Хакан не приблизили к разгадке: какие карты? Рецепты? Впрочем, ненужные истоки не трогали, не сжигали и не читали. У всех горело ожидание чуда — разгадка о семи силах рубина.
За целый день злость укрепила в ней боевой дух. Достав из хранилища карты и запершись в спальне, ломала глаза над изучением поселений и океана. Предсказания о настроении матушки-природы сводились к губительной черте. Штормы и дожди зачастили, а потому и опасность нагоняли бушующие волны. Ранняя осень стремительно летела к зиме. Тогда пелена льда покроет океан, и настанут яростные ветры. Дело задержек не терпело, закручивая в госпоже Диамет шквал раздражения. Успокоительные факторы сдула эта неистовая воронка.
При появлении Анариэля — частого гостя — она отложила справочники, потирая глаза. Искалась правда и в книжках, вот только строки расплывались перед глазами, и читала она будто пустой, рвущийся лист. Из приоткрытой двери ввалился табачный дым, удушающий и убивающий ее нервы. «Какую только гадость не пронесут, — думала маг, откашлявшись. — Им в наслаждение, а мне в муки».
— Что за приход в такую рань? — обернулась она, устало развалившись на стуле в смятой, давящей одежде. Верхние пуговицы рубашки застегнуты, подвешенный на тонкой нитке коготь показался на шеи.
— Чертежи каробля спроектированы, — доложил Анариэль.
— Готовы так готовы… — еле проговаривая слова, она оперла тяжелую голову об ладонь. — И где сооружать будете?
— У берега реки, вытекающей в океан.
— Вас не засекут?
Она отвернулась, прищурив глаза из-за дыма. Руки ее побрели по исписанным листам, собирая в кучи и разрывая немногие заметки. Легкие сковывал приторно-мерзкий запах, что безумно тянуло разорвать себя на части. Кашляя, она пальцем указала Анариэлю на дверь, и в то же мгновение он захлопнул ее.
— Не должны. Побережье спрятано за горами, а они туда не суются. Разве что стрельцы, но они промышляют на севере. Совсем далеко от нас, — его взгляд блуждал по ней. — А ты продолжаешь усердствовать. Я понимаю твоё волнение, но чтобы так утомлять себя… Не лучше ли приступить к делу с восстановленными силами?
— Анариэль… — протянула она, утомительно взглянув на него. — Я не волнуюсь. И не трачу на это силы. Я лишь следую долгу, а ты знаешь, как велико его значение в моей жизни. Жизнь моя в защите своего народа.
— Ты отдаешь свои молодые годы на политические дела… Это похвально. Но все же, может, тебе принести что-нибудь? Тебя нигде не видно, смею спросить: ты вообще питаешься? Скоро совсем истощишься.
— Магическая сила выделяет энергию, — спустя мгновение, она добавила. — На какое-то время. Мне достаточно. Тебя тоже дела душат. Приятна твоя компания, но еще немного и я собьюсь с мысли.
 
Вновь развернувшись к нему спиной, пальцем маг повела по старинной карте, обсыпанной метками. Ноготь цеплял тоненькую бумагу, чуть сдирая. И вдруг согнувшийся палец ее остановился на самом краю карты. У красного креста.
— Отсюда, — тихо сказала, не отводя нахмуренного взгляда, — сюда.
Большой остров — Гроунстен. На карте этот клочек вырванной земли казался чудовищным, а голубое поле, простирающееся едва ли не по всему листу, — пугающим. И мелкая струйка, берущая свое начало у белых гор, еле видна — до того тесна и неглубока речонка. И эту очевидную вещь так жаждала она показать. Анариэль, сложивший руки за спину, насупился. Афелиса отвела взгляд от карты, но все еще держала на ней палец.
— Каждый ясно понимает, что постройка судна имеет только одну попытку. Пусть и роковую, — голос ее прерывался, зрачки дрожали. — Если мы потерпим крушение, этот подвиг никем не забудется. Но, — замолчав, девушка непринужденно побрела по комнатке. — Чернокнижники нас лишь высмеют. Гроунстен сейчас принадлежит им. Ошибочно полагают, что он охотников. Право, нужно ли им это? У них только командиры, следующие закону. Я бы даже сказала, что убивать они не хотят.
— Как это не хотят? — подозрение прозрело в его мысли. — Они ведь только и жаждут истребить нас.
— Охотники сами существа не вольные, их держит в плену приказ. А приказ — смертный приговор для таких узников. Я бывала в их обществе и много чего наслушалась. Конечно, отношение к магам у них… не самое высокое, но люди они мирные. Позлятся про себя, в своем-то кругу, и камень с души спадет.
— Неужели это выгодно только правительству? Тогда они преследуют только цель лживую. Даже если мы вернемся в Гроунстен, то столкнёмся с чернокнижниками. А ты, госпожа, осведомлена их упорством и способностями. И все же, я не до конца понял, — услышав эти слова, Афелиса остановилась, закрыв дверь на затвор. Из щелей все еще несло адским дымом. — Какие же пытки ты использовала, чтобы укротить нашу предательницу — Миладу? Крик и мольба разнеслись по всем нашим стенам. В вышей степени, я могу предположить, что это благодаря боевым способностям, но она бы уже была мертва. К счастью. К ее счастью, ибо мучится так не пришлось бы.
— Ты чересчур любопытствуешь, — легкая ухмылка. — Не знал ли ты, что такой интерес губит?
— Я лишь прошу ответа. Не упорствуй, госпожа.
— Что же ты меня госпожой называть стал в последнее время? Неужели почувствовал мою возвышенность?
— Твоя роль в нашей судьбе велика. Но ты уходишь от темы, тем самым упорствуя.
Он поднял на нее свой задумчивый взгляд и вдруг заметил, как на мгновение маг вздрогнула. После Анариэль удивлялся, как хорошо удалось уловить эту секунду застывшего, молчаливого испуга. Афелиса, не издавая ни звука, так бесцеремонно и внимательно прожигала в нем дыру, что прежняя ухмылка спала. В углах комнаты темно; они были под светом угасавшего огня. С минуту все замолчало. Лишь в коридорах проносился чей-то шаг. Мужчина всю жизнь помнил это тянущееся, грязное течение времени. Горевший и пристальный взгляд девушки словно пронизывал в его сердце острый кол, проницал сознание и душу. В этих отчужденных глазах проскользнул какой-то мутный намек. Безобразное, пугающее, то, что Афелиса не силилась сказать. Запрет. Побледнела, как мертвец. Будто вся кровь внутри нее спала вниз, притягивая тело к полу.
— Понимаешь ли… — хриплым, точно надорвавшимся голосом прошептала она, смотря вниз. — Есть вещи неприкосновенные. До того нетерпящие всеуслышания, до того скрывающиеся и кусающие совесть, что человек сам не осознает существование этого. Не хочет его принимать. Так что не нужно лишний раз терзать меня, слышишь? Довольно, Анариэль.
— Почему же думаешь, что я тебе враг какой-то? Так было всегда? — стараясь скрыть свое отчаяние, промолвил он, неспешно и тихо. Напряженность, повисшая в спальне, не терпела резких скачков шума. — Скрываешься от меня, точно боишься. Но это же не так, верно? Ты просто страшишься быть раскрытой теперь всеми, не оправдать ожиданий… Черт, да ты мучаешься от этого.