Охота на магов: путь к возмездию (СИ)
— И что? — изогнула девочка брови.
— И то, что он был в погребении Ислюфорда! Я сам сначала не поверил, а потом, как увидел осколок магического рубина в его руках, так сразу. Теперь он с Афелисой пошел искать остальных. Я подозреваю, что будет то еще зрелище!
— А нам можно посмотреть?
— А почему нельзя? Пойдем уже. Ничего секретного там нет. Даже если бы и было, то они бы не разрешили мне идти за ними, да и предупредили бы.
— И как же он вернулся живым?.. — озадаченно спрашивала Илекс так тихо, что казалось, будто это были всего лишь мысли вслух.
Элид поднялся с кровати и пошел к двери за подругой. По коридору шли тихо, оглядываясь друг на друга. Илекс поднесла палец к губам и показала на магов в зале. Собрались абсолютно все, замолчав и слушая речь Анариэля. И Хакан, стоящая рядом с Леотар, вся напряглась, да и невозможно угадать, о чем тогда раздумывала старушка. Свет падал на очки, закрывая глаза. Она только кивала и, раскрыв было рот и откашлявшись, произнесла:
— Нужно созвать совет. Немедленно нужно, чтобы жрецы со всех земель с осколками собрались здесь; тогда начнётся воссоединение.
— Сложное дело, — задумчиво проговорила Леотар. — Не так уж просто устроить, чтобы все добрались сюда невредимыми.
— Другого выхода нет, — заключила Афелиса, выходя вперед. — Все хотят мира над головой. Так почему бы не попробовать? Наверняка найдутся кроме нас те, кто преодолеют путь так же, как и мы. У них нет выбора!
— Это верно. Пусть ты, — указала она тростью на Анариэля, — свяжешься со всеми жрецами, у кого есть осколки.
— Слышишь? — прошептал девочке на ухо Элид. — Скоро мы будем на полной свободе.
— Но у моей матери есть осколок рубина… Так ли это, что они тоже явятся? — еле слышно пробубнила она, отступая в тень. — Не будь таким заметным, — Илекс дёрнула его за рукав, потянув к себе. Оступившись, юноша чуть было не упал, но, к счастью, она поймала и ухватила его за грудь обеими руками.
— Посмотри, — вздернула она вдруг голову, указывая на расписную дверь.
Все вдруг устремили взгляды на трех людей. Заперев двери, они разом поклонились, вскоре слившись с магами, пожимая друг другу руки. Последовали возгласы и приветствия. Две высоких женщины, чьи лица скрывали серые мантии с алыми вставками, переглянулись, и одна из них громко проговорила:
— Наконец-то мы все с вами!
Безумная дрожь пробежала по телу девочки. Раскрыв губки, она пристально смотрела, как женщина снимает капюшон, и — о, странное дело, — мысли путаются в голове, что становится невыносимо сложно разделять их от действительности и навязчивых доводов.
— Мама… — всхлипнула Илекс вдруг, бросая Элида, и убегая по коридору в комнату.
Он, прислонившись к стене, проводил ее непонятливым взглядом, но стоило повернуть голову, как все внимание высших магов вдруг обернулось к нему.
18. Вечерняя прогулка
Прошло немало времени с тех пор, как Розалинду затянуло в непроглядный людской омут. Чудаковатый мужчина сувал ей под нос леденец, соблазняя конфетами, от которых она лишь морщила нос и отрешенно убегала на большую дорогу. Карет и тележек здесь не было: только бесконечный поток нищих, обездоленных людей. Все шли мимо, пустым взглядом смотря вдаль, словно зачарованные. Женщины под руку вели своих босоногих малюток, ругая и резко дергая худенькие ручки, стоило любопытным глазкам заглядеться на бедного музыканта и пальчиком указать на гармошку. Повсюду стояла копоть пыли и грязи. Заиграла медленная, ласковая мелодия, а после послышался и голос, припевавший грустную балладу о любви. Розалинда замерла у самой стены, трепетно смотря на тощего инвалида, сидящего в темном углу, но музыка его разлеталась по всей округе. Красная шапка его спускалась на густые седые брови; старик будто бы утопал в большой рубахе, напевая себе под нос славную песню на непонятном языке.
«Иностранец, — подумала Розалинда, жадно вцепившись в ручку сумки, накинутой на плечо. — Наверное, бедняга попал сюда много лет назад… И какая у них всех разная, но схожая история…»
Поймав его взгляд, девочка вздрогнула, закраснелась и вмиг сунула руку в карман. Подойдя ближе, тотчас же остановилась, отыскала во всяких карманах две монетки и с жалостливым видом молча протянула свое благословение.
Музыка умолкла. Старик, раскрыв рот, удивленно уставился на нее, тыкая пальцем в грудь, будто не в силах выразить мысли свои. Розалинда наклонилась и, улыбнувшись, сунула в его сухие руки деньги, умоляюще приговаривая:
— Держи, несчастный, ради всевышних, возьми монетки золотые!
Сглотнув, тот сжал их в руках, все еще не осознавая, что в нищенском кошмаре его, наконец, воспламенился меленький, но до жути приятный огонек света. Спустя мгновение на смуглом лице расплылась улыбка — радость, какая подолгу не спускалась к нему, а теперь пришла внезапно, преподнося свои прелести и надежды на корку хлеба.
— Ох, дитятко! Не стоило мне, умирающему… Ну что ж ты творишь со стариком, а? — бормотал он, с упоением разглядывая золото. — Я ж такого давно не видел. У меня серебряные только, — дрожащими руками он достал три монеты, преподнося к ней. — Да и как на такое ужиться можно? Да и черт с ним, — хрипло воскликнул он, причесывая пальцами бороду.
— Вы красиво поете и играете, — сказала Розалинда. — Вы уличный музыкант.
— Эх, да какой музыкант? — вскричал он вдруг, махнув на девочку рукой, чтоб она и слова такого не выронила. — Душу свою музыкой исцеляю… жизнь — музыка! А ты здесь, молодая, не задерживайся. Тут всякие ходят… да такие, что убить могут! Беги скорее.
— Берегите себя и играйте чаще, — попрощалась Розалинда, уходя, и напоследок, ступив на большую дорогу, помахала улыбавшемуся старику; и растворилась она среди городской гнили, продолжая сверкать в старческих воспоминаниях, как маленький цветочек, до самой кончины.
На душе ее было смутно, а целого не было. Все как-то мелькало без связи и очереди, а хотелось ей не останавливаться и поскорее вырваться из удушающих лап пыльного чудовища, захватившем городок. Даже раздумья о трактире ушли на второй план. Все более тревожило Розалинду свое положение, что вот уже и не дома она, сумочка с собой, разорвала она все свои догадки о скорейшем замужестве и гордо стоит на пороге нового, светлого и полюбившегося ей будущего. До сих пор все намерения были будто бы забавной шуткой, сладостной и греющей душу фантазией; только теперь все закружилось так внезапно, неприметно, и вот мечты ее перешли все границы возможного. Эта идея бодрила ее, как бы грязно и мутно не было от пережитого на душе ее, забавляла и порывала ко многим шалостям. Однако, начиналось со страху: Розалинда боялась давно, с давешних недель, что все разом развалитцся, не успев и построиться. Эти люди пугают, но среди них ощущается свобода и вольность. Встречались ей и до того разгневанные лица, что и взгляд вскинуть страшно. Словно дикий зверь, скалящий зубы. Поднимаясь по холму, девочка мельком оглядывалась, беспокоясь за свои вещи. Сколько жадных рук топорщилось с каждого угла, хватая все, что попадется! За ней шла пухленькая женщина, устремил взгляд в землю, чтоб не споткнуться об камни и не нажиться на разбитое стекло. Розалинда прибавила шагу, обеими руками схватившись за сумку. До чего может совратить бедность даже чистые и благородные сердца! Женщина показалась ей до того унылой, что в измученных чертах лица ее чувствовалось желание украсть, отобрать, сделать все на благо своего обездоленного существования.
Перешагивая через ступени, она, поднявшись по склону, оказалась в бедненьком квартале. Серые ветхие дома склонялись друг к другу, прогнившие доски на крышах проваливались на чердак, над головой висела перетянутая веревка с мокрым бельем, протянувшимся на всю улицу. Из домов вываливалась гурьба полунагих детишек, кричащих и бегающих друг от друга. Один, засмотревшиеся на Розалинду, удивленно хлопал ресницами, указывая братьям и сестрам своим на чужого человека. Приметив такое внимание, девчонка тут же умчалась в сторону проезжей дороги, под порывом мысли, что в покое ее не оставят, не выманив упорством деньги.