Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

— Опять! Все опять! Все не то! — вскричал он, измученный двойным ударом. — А говорили же… Говорили! Эх, я, что ли, виноват? Этой паршивости вообще здесь не было… не было. Появилась будто. В тень упряталась! Ну почему все не хорошо?.. Что там? — грубый вопрос. — Афелиса, посмотри! Осторожно только, а то по случайности, как бывает…
Она спохватилась, и в тот же миг уже сидела на корточках рядом с Элидом. В душу вселился страх, и каждый жест был ужасен, каждое слово, что было, несомненно, стеснительно для человека, полагавшегося на себя и себе доверявшего. Подле оказался и Анариэль, со всей серьезностью смотрящий на коробку. Поставив ее, он посмотрел во внутрь и перевернул: из нее полетели синие, желтые и совсем белые конверты. У их ног оказались… затерянные письма. Афелиса сомнительно глядела на парящие листки, не смея прикоснутся. И мысль ярко вспыхнула: «Нужно все унести. Там могут оказаться и его письма. Но тогда, с чего бы ему их писать, зная, что почта не действительна? А вдруг это просто конверты? Глупая шутка. Или их уничтожили…» Момент, когда в голове витают лишь бессвязные и забавные мысли, что усмехаешься после эмоционального накала, вспоминая, что так кипело внутри. Анариэль спешил ее ободрить и сунул под ноги конверты — одни из немногих, где чернила не подтекли. Она посмотрела кругом — на Анариэля, на конверты, на отброшенную коробку к входной двери, на Элида, которого занимали исключительно свои муки, и опять на письма, точно взгляд приковался к ним.
Едва касаясь, она провела пальцами по ним и, наконец, взяла в руки. Попадалось много писем от одной женщины, некой Далмон Друист, и адресаты были разные. Они не волновали Афелису, но, признаться, хотелось ей черпнуть больше и узнать, как проходили последние годы здесь, в Гроунстене.
— Вот, — вдруг вскликнул Анариэль, подавая ей стопку бумаг. — Кажется, оно, — он пригляделся к конверту и прочитал. — От Ангарета Магнес… Афелисе Диамет. Разбирай.
Анариэль подал ей тяжелую стопку толстых конвертов. Руки ее задрожали под тяжестью, а взгляд метался в исступлении. «Наконец-то! — раздался внутренних возглас. — Не зря… Все не зря. И сколько же он терпел, сидя над написанием?..» Она развернула первый конверт и, будто не веря, разглядывала свое имя. Два скомканных листка вывалились из него. Афелиса хотела забрать все письма с собой, чтоб после, на корабле, уединиться и читать каждую строчку, вглядываться в подчерк, искать чувства, но ей не удалось совладать с желанием. Первое письмо небольшое, и писалось, видимо, по прошествии тех времен:
«9. 05.
Я не знаю совершенно, сколько осталось терпеть. Да, ты права, точно права! И мне известно, что твои соотрядцы плохие типы… Как таких земля носит? Но ты все терпишь, и не пойму, зачем так мучиться? Ночью я перечитывал твои письма, и как же больно читать, зная, что каждый день ты видишь этих людей! Надеюсь и верю, что это закончится так же быстро, как и началось… Наведывайся ко мне почаще, прошу. Волнуюсь, что времени не хватит. Прячусь здесь, на чердаке, как запуганный кот. Но мне это и лучше, все потому, что они ищут меня. Охотники. Если появлюсь, то набросятся толпой, и спасения нет. Не упрекай меня, прошу, такого. Однажды ты обвинила меня в излишней трусости, в робости… Неужели ты вправду не понимаешь?
10. 05.
Все обдуманно. Забавно получилось, не докончил письмо, и хотел было отправить в твои руки, под твои очи. И что бы ты подумала, Афелиса? Точно, в чудачестве бы меня уколола, в ребячестве. Но что же мне поделать с этой болью? Голова гудит. Ужасно, что мысли еле складываются. Надеюсь, милая, ты найдешь что-нибудь! Помню твое обещание и берегу его в памяти. Все о плохом пишу, а в этот день солнышко проглянуло! Погода умиротворяющая, лето наступает. А может, мне кажется. Сколько бы не намывал окно — все тщетно! Так хочется выйти наружу, вдохнуть воздуха… Так как я не долго здесь, то и не знал, что рядом со спиральной лестницей есть люк! Это я случайно, по обстоятельству так получилось… Удивительно, но замка не оказалось! Правда, и не знаю, как туда взобраться.
 
Снова выстрелы. Никакой ребенок не достоин этого жестокого мира. Одна слеза стоит куда дороже, чем все, что успели натворить люди. Мне страшно писать об этом, ведь на моих глазах ребеночка застрелили. Совсем крохотную девочку. Повезло тебе, милая моя! Не видела ничего! Хотя пора перестать обманывать себя, ты видела жертв более несчастных и пытки более скверные. До того времени, когда жизнь шла своим чередом, я старался видеть яркие краски. Полюбил детей и, в конце концов, котов, особенно лесных. У меня была сестренка, и, кажется, она сделала меня таким, какого сейчас презирают и стыдят. Я ясно понимаю, чего от меня хотел отец. Хотел видеть во мне грозного правителя. Но я избегаю такой ответственности лишь потому, что хорошо знаю: ничуть не справлюсь. А брат мой более хорош и бесстрашен. Именно Вальгард взял бы в свои руки весь Гроунстен. Злость берет от мысли, что отец мой мог так просчитаться, хоть сам и твердил нам, что любая ошибка страшна и стоит дорого. Теперь же ему все равно, ему спокойно там, в земле. Никогда не питал к этому человеку любви, и он отвечал взаимностью. Оправданий ему не найти: все потеряно!
Нынешнего Гроунстена больше нет! Его и в помине не будет.
Ты ведь знаешь, что с прошлого письма я отвечаю на твои вопросы в самом конце. Так вот, я сдержал обещание! Что насчет переселения… Ты хорошо знаешь меня, Афелиса. Может когда-нибудь мы и сбежим, но далеко не получиться. Разыщут.
Очень хорошо, что ты нашла компас! Теперь будет куда легче, особенно в лесах. Я рад за тебя, только впредь ориентируйся и по природным знакам. Но я ведь говорил, что бежать пока опасно. И вот, что думаю: нужно исследовать карту острова. Как зайдешь ко мне, то принеси ее!
Я часто стал думать, что многого требую от тебя, точно на шею сел. Иногда так стыдно… Но я понимаю, что это забота и очень, впрочем, нужная и приятная. Да, пожалуйста, принеси.
Вроде бы все. Что же, буду ждать ответа! А лучше приходи сама и все расскажи. Мне в радость видеть и слышать тебя! Помни об этом каждый день.
А. М».
Афелиса прочитала лишь отрывки всего написанного. Буквы скакали, перепрыгивая через строчки. Она давилась бушующим волнением, и воспоминания нанесли тяжелый удар: в то время они действительно рвались к убеждению, что обмануть охотников несложно, главное — знание о их распорядке, к чему у нее была возможность. И, вот, все готово, но внезапно прогремел удар. Командир собирал войска и направлял их к озеру, переходя через мост. Среди тех людей, идущих из-под палки, оказалась и Афелиса. Намерение распалось, всему виной — срочное дежурство на западной части острова. Пока Анариэль собирал остальные письма и просматривал их, вдруг чего упустил, а Элид несчастно поскуливал, она потянулась ко второму листку:
«21. 05
Я был так опечален новостью, что почта задерживается, что решил положить и это письмо в один конверт. У меня их маловато, а хотения писать тебе — много. Но, о, Господи, я был так счастлив! Счастлив, что ты наконец-то постучалась и я тебя увидел! Такую воинственную и уставшую, что мне до боли стало жаль. Ты аж заснула, и я уверен, что моя кровать оказалась мягче, чем та, в твоем домике. По твоим рассказам он такой ужасный, что желание жить пропадет. Всегда хотелось увидеть его. Но к сожалению…
Так печально, что наша мечта не сбудется. Мы желали искренне и ничего не получили. Зачем все так усложнять? Наверное, и погибнем здесь, и вместе не побудем. Нет, такого не случится! Не должно… Меня тяготит такая мысль. О том, что кто-то из нас умрет на этом поле битвы. И вдруг о смерти не узнаем? Это еще страшнее! Не переживай так, твое волнение ударяет по мне. Вчера было так прекрасно, прекрасно тебя видеть и ощущать. А разговоры были грустными, затосковали мы. Но я все равно верю, что когда-нибудь прибудет мир, и мы его застанем. Правда, я до сих пор впечатлен и не могу отойти от чувства: оно единственное, что радует до безумия! Все еще вижу тебя, голодную и уставшую, и так хочется накормить и приласкать. Хорошо, что я выпросил у соседа немного молока. У них не далеко есть дача, и скот весь заперли. Теперь он совсем негоден стал, но я постарался и добыл для тебя хоть что-то. И пропадал я так долго, лишь потому, что на крыше у меня сушился пододеяльник. Сперва я пришел за ним, а потом уже к соседу… Однако, ты уже в полудреме была и счет времени потеряла. Подоткнул тебя им, и ты уснула.