Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

— Здесь живет госпожа Рэнделл? — тихо спросила Афелиса, искоса заглядывая в дом.
Мальчишка смолчал, возвел голову к сидящей на скамье женщине, и та ответила:
— А Вам чего надо?
«Значит, живет. Это уже неплохо,» — спокойно выдохнула Афелиса. Неподвижно женщина сидела, на лице была печать подозрения, искривившиеся в неприязни губы растянулись медленно в улыбку, дышащую упреком. Фонарь рядом с ней и догорающее пламя озаряли лишь эту нижнюю часть лица.
— Я была знакома с ней, — стала она рассказывать точно выученные слова. — Еще пять лет назад, и я верю, что она до сих пор меня помнит. Она ведь целительница. Тогда я часто наведывалась к ней, и дружба зародилась. Прошу, дайте мне увидеться с ней…
— Правда? — сомнительно спросила она. — И какого имя Ваше?
— Афелиса, — запнулась она. — Афелиса Диамет.
— Она сейчас у деда, должна скоро прийти, — женщина ответила холодно, перебрасывая с руки на руку маленькую тряпку. — Проходите, да рассказывайте. Отойди, Илрен! Чего у порога замер?
Мальчишка резко обернулся и снова опустил голову. Маленькими шажками он остановился у скамейки, ладони его оперлись о стену, и после ребёнок опустился. Маг прошла в дом, уставленный всякой рухлядью: к стенам прижаты плиты, большая лавка напротив, застеленная красной тканью, столик с письмами, да и дверь по левую сторону. Единственное окошко было прикрыто короткими шторами. Пыль обрисовывала разводы, не пропуская и тусклого света. В фонаре поблескивали синие огоньки, переливаясь в красное пламя. Женщина указала на пошатывающийся стул напротив, а сама уселась подле Илрена, чей вид был подавлен и тосклив.
— Это Вы кем приходитесь? — облокотилась она на колени. — Неужели, из тех деревень пришли, а? Да там, как поговаривают, ничего не отпускают. Во, невольные пташки! Ну и пусть они там, проклятые, зла себе наживают. А мы — мы вольные. Даже вот, Илрен у нас ходит по двору, да? — толкнула она его в локоть. Тот поднял голову, и кротко кивнул. — И никто не придерется, все его знают. Но молодые люди… Какое будущее они ожидают? Хотят переплыть через океан и родину себе другую заделать. Мы отговариваем его от такого добра, — вмиг рука ее оказалось на колене Илрена. — Ты нужен там, где родился.
— Я пришла с города, — отозвалась Афелиса, отводя взгляд от ее рабочей, сильной руки. — А это Ваш сын?
— И рада, что не мой! Сестренки моей — Рэнделл. Но говор пускать сейчас не будем об этом. А что у Вас там, как положение? Все так же обстреливают? Немудрено… У меня брат погиб. Давно еще, года три так назад. Спутали с магом, у охотников ни на кого глаз не навострён… — с тяжелый вздохом выдала она эти слова. — И об этом забудем. Илрену тоже неприятно вспоминать о его смерти.
— Положения никакого нет. Только разруха. Я соболезную Вам. Но, как хотите. Так давно не была в Ваших краях, что позабыла многое. И, не сомневаюсь, что что-то да и переменилось.
«Мне нужно знать, как можно больше, — заключила Афелиса, выражаясь показным сочувствующим тоном. — Да, именно… скучаю. Необходимо сказать, что жизнь была связана с их поселением. На всякий случай, меня спасет знание истории. В конце концов, все на виду было». Знание о становлении черных заклинаний — вещь хорошая, пусть и не все маги признают это. К тому же, ведь чернокнижье всегда являлось ее частью, и скрыть эту долю нужно несомненно умело, иначе все в пропасть покатится. Анариэль старался выпытать у нее хоть словечко, и подозрения его оказались правдивы. Милада подверглась убийственной силе, что ставит четкий крест в кодексе магов. Вся энергия была нацелена и истрачена на нее, оттого в чувства приходить нелегко. Так в дом бы ее не пустили, даже если бы пуля впилась в тело: чутье чернокнижников хорошо развито, и энергию своих они ощущают так же трепетно и ярко, как и лезвие ножа, проведенное по голой коже.
— И правы будете, — взмахнула она, хлопая себя по колену. — Что у нас такого случиться может? Вождя не слышно, не видно, точно помер давным-давно. Посвящения не проводятся, и так, понаслышке узнала, что соседи детей своих дома посвящают. Это хорошо, что охотники не идут на нас. Мы-то ничего не знаем, что за лесом творится. Есть одна деревенька у озера, им-то все видать, но не подпускают. А Вы на сколько оставаться будете?
 
— Я не задержусь надолго. Мне нужно проведать город, узнать, есть ли там кто-то вообще, — ответила Афелиса. — Вы и этого не знаете?
— И этого не знаем, — вздохнула она, жалея себя за беспомощность. — Конечно, вождь везде все пронюхать успеет. Да разве Вы сами верите, что никто не ступает за границы деревень? Еще как, обычно по приказу. Но к нему сложно подойди, упрямый козел, не утащишь за рога.
Дальше заговорили про быт, о соседских дочерях и их упрямстве. Афелиса кивала, показывая, как сильно впитывает в себя рассказы, но пропускала мимо размышлений и все думала о Рэнделле. «Сколько времени прошло? — задавалась вопросом она каждые пять минут, глазами рыская по стенам. — Часов нет. Она сказала, что Рэнделла скоро вернется, но что такое скоро в их понимании?» Иногда возникала молчаливая минутка, и вновь женщина пускалась в разговоры, строя то жалкие, то развеселые мины, толкала мальчишку, упрекала его в молчании, а он все послушно кивал. Точно язык проглотил — Афелиса уже верила и в это. Мрак в доме сгущался, нависая огромной тучей: фонарь угасал. Скука придавливала к земле и едва ли не впечатывала. Хотелось ей, чтоб время завертелось и поскорее бы увидела на пороге Рэнделл. «А ведь успела она измениться, наверное. Сестра ее все утекает от расспросов. Уж сомневаюсь, в нужный ли я дом пришла». Иногда мечты и вправду сбываются, достаточно верить в них и не придумывать что-либо невозможное. Она явилась, точно по неумолкающему зову. Поначалу Афелиса не могла разглядеть в ней прежнюю Рэнделл — с пухленьким добрым личиком, маленькую, с родинкой у правого глаза. Теперь же явилась женщина такого же роста, с родинкой у глаза, только глаза ее больше не сверкали, и завидев гостью, ни одного чувства не выражалось на лице. Светло-русые косы, черная мантия, и длинные сапоги чуть ниже колена. Стоя у порога, она учтиво поклонилась, точно не узнала ее совсем.
— А вот и она, — воскликнула ее сестра. — Ну проходи, хоть какое-то разнообразие в жизни появилось, да? Я твоего сынка накормила, все, как и надо. Я и не ожидала, что есть у тебя подруга, приезжая. Да что ты смотришь так, не рада что ли, сестра?
— Какая7 — Рэнделл запнулась, неловко улыбаясь. — Неожиданность… конечно рада. А ты разве не умерла, Афелиса?
Подойдя к Афелисе, она взяла ее холодные руки в свои, чуть горячие. Глаза ее пробежали по ней, считывая каждую частичку, и на лице проступил испуг. Между тем ее сын подошел к двери и толкнул ее, но защелка сорвалась, и дверь со скрипом распахнулась. Женщина резко заперла, и с упреком глянула на пристыдившегося мальчишку: «Проку от убогого никакого, — проговорила она сквозь зубы. — Все скоро верх дном стоять будет. Иди, сядь в углу». Тяжелая рука опустилась на сжавшееся плечо. Тонкие пальцы Илрена прошлись вдоль стены, и сам он опустился на табуретку у маленькой тумбы. Грудь Рэнделлы по временам приподнималась, и длинная коса упала на плечо ее. Афелиса стояла перед ней, как погибшая, с волнительным выражением в глазах, поддаваясь вперед.
— Почему это умерла? Мне непозволительно, — небрежно бросила она, однако вопрос ее напряг. — И кто это какой говор растрепал?
— Брат мой погибший, — молвила она прерывающимся голосом. — Тебя тогда не виднелось в городе, а у него знакомый охотник. Рассказал все от нечего делать. Да и я так, случайненько узнала. Он часто приходил домой, сюда, да все лепетал… И я тебя узнала, — прошептала она, и тут же будто в приступе сжала ее ладони сильнее. — И имя твое на слуху было. Афелиса… А фамилии никто не знал. Но, а разве были другие? Может, и были, только ты единственная, которая чуть ли не командиршей заделалась…
— Он не сказал тебе ничего про тюрьму? Послушай, это слишком странно.