Кошмар в августе

— Чего ты вдруг вспомнила?
— Ты знаешь, мне кажется, что Зифа единственная, кто знал истину: у мужчин, по крайней мере у большинства из них, весь наследственный аппарат находится именно в том самом месте. Другого объяснения быть не может.
Юлька невесело рассмеялась.
— Наверное...
— Ладно, когда ты узнала, что твой Ираклий встречается с Дианкой, ты была уже беременна?
— Да.
— И, разумеется, ничего ему не сказала.
— Конечно, нет. Просто сообщила, что встретила другого и жду от него ребенка.
— Но зачем? — Даша непонимающе смотрела на подругу. — Может, он никогда бы и не ушел от тебя. Потусовался с этой дурой еще пару месяцев и застрелился. Потом самому стыдно было бы вспоминать.
— А при чем здесь он? — Светлые глаза сверкнули холодом. — Речь идет только о моих чувствах. Ты думаешь, я могу продолжать любить человека, который меня так подло обманывал? — На секунду Паэгле замолчала, пытаясь подавить старые обиды. Затем продолжила почти спокойно: — Месяца два я его ненавидела, ненавидела страшно, до судорог. А потом и это прошло. — Она захлопнула меню. Лицо было строгим, без эмоций. — Но за эти два месяца я совершила одну страшную вещь. Непоправимую. — Лицо ее будто окаменело. Даша замерла. — Соблазн был слишком велик... Я отменила все назначения. — Голос Юльки стал хриплым. — Прервать лечение на этом этапе значило навсегда лишить человека возможности восстановить репродуктивную функцию.
Потрясенная Даша смотрела на бывшую одноклассницу так, будто увидела ее впервые. Юлька! Фанатический служитель науки, долг ученого ставшая выше всего! А тут — ну прямо шекспировские страсти...
Справившись с собой, она кивнула:
— Ты забрала то, что дала.
Они долго молчали. Даша понимала, чего стоило подруге ее признание, но все же не смогла удержаться:
— Интересно, что бы ты делала, если бы Антошка оказался похож на отца?
Юлька вздохнула:
— Не знаю. Он в общем-то и так похож, просто светлый. А если с возрастом потемнеет, это будет еще заметнее.
— Так. — Даша будто поставила точку, достала сигарету, прикурила и глубоко затянулась. — С прошлым все более или менее ясно, что у нас в настоящем? Кто-то узнал о твоей тайне?
— Совершенно верно. Понимаешь, я поступила довольно глупо: сохранила все материалы. Они лежали с остальными документами у меня в сейфе.
— В той самой папке?
— Нет, отдельно.
— И они пропали?
— Нет. Я сама их уничтожила, после того как мне позвонили в первый раз.
— Кто позвонил?
— Не знаю. Женский голос. Совершенно незнакомый женский голос.
— И что тебе сказали?
— Что я совершила преступление и должна буду за него заплатить.
— В фигуральном смысле?
— Нет, вполне в материальном. Сто тысяч.
— Сто тысяч чего? — растерялась Даша.
— К сожалению, не рублей.
— И у тебя есть такие деньги?
— Конечно, нет. Но даже если бы и были, я все равно не стала бы платить.
Даша отмахнулась:
— Да подожди ты со своими принципами! Шантажист, кем бы он ни был, должен быть уверен, что требуемую сумму ему заплатят, иначе какой смысл? Из этого выходит, что он или она тебя знали плохо.
— Это ничего не значит. Только моя квартира стоит около ста пятидесяти тысяч. А еще есть машина, дача.
— Хм. — Даша заправила волосы за уши. — Тебя не очень смутит, если я попрошу тебя ответить на один вопрос...
— На какие деньги я это все купила?
— Да.
Юлька развела руками:
— Никаких тайн. Желание помочь Ираклию имело несколько положительных сторон: во-первых, у меня растет замечательный ребенок, во-вторых, я запатентовала пару методик, в-третьих, несколько лет подряд получала гранты. Мерки, конечно, не западные, может, кому-то даже покажутся мизером, но мне вполне хватило, чтобы обустроить свою жизнь.
— Тогда получается, что права я. — Даша задумалась. — Твои коллеги, а больше, я так понимаю, ты ни с кем не общаешься, в курсе твоих дел и знают, что миллионы в мешках у тебя не лежат.
— Я же говорила про квартиру... — начала было Юлька, но Даша ее тут же перебила:
— Юль, любой человек, который проработал с тобой хотя бы пару недель, никогда в жизни шантажировать тебя не станет. Для этого надо быть слепым дебилом. У тебя есть среди знакомых слепые дебилы? Нет? Я так и знала. Значит, остаются два варианта: или это совершенно посторонний человек, или же, — она подняла палец, — человек, который знает тебя слишком хорошо. Настолько хорошо, что не только узнал твою тайну, но еще и пытается тобой манипулировать.
 
— Что ты имеешь в виду? — Тонкие губы вытянулись в жесткую полоску.
— Повторяю, человеку, знающему тебя хорошо, и в голову не придет требовать с тебя хоть какие-то деньги, значит, речь идет о другом.
— О чем другом?
— Знать бы... Кстати, а при чем здесь все-таки твои рыбы?
Юлька посмотрела удивленно.
— Вот что значит пойти у тебя на поводу! — Она погрозила подруге пальцем. — Самое главное-то я и не рассказала.
Даша состроила выразительную гримасу:
— Мне излагать свои мысли ничто не мешает.
— Это потому, что у тебя мысли такие. Ладно, не суть важно. Так вот, тот звонок меня, безусловно, выбил из равновесия. Но тем не менее я послала даму к черту и предложила ей рассказывать что угодно и кому угодно.
— Ты не побоялась?
— Конечно, я боялась. Но как человек разумный понимала: если у кого-то есть огромное желание рассказать Ираклию правду, он все равно это сделает, хоть плати, хоть не плати, креме того, это мог быть и сам Ираклий. Попробовать взять «на слабо» — это как раз в его духе. Таким образом, оставалось ждать. И я ждала. — Она провела рукой по лицу. — Прошло какое-то количество времени, звонок раздался снова. Звонила опять женщина, но мне все же показалось, что голос другой. Женщина спросила, не передумала ли я, я ответила, что нет. Тогда она сказала, что у нее есть стопроцентные доказательства, что Антон — сын Ираклия. Вот тут-то я и удивилась.
Даша свела брови.
— Удивилась? Чему именно?
— Как — чему? Тому, за что у меня требовали деньги.
Даша поерзала на стуле, словно устраиваясь поудобнее.
— Юль, видимо, твое дело так подорвало мое здоровье, что в интеллекте пробивает целые куски. Объясняй мне все по слогам. Разве с самого начала не было ясно, за что просят деньги?
— Конечно, нет. Я думала, что речь идет об ущербе, который я нанесла Ираклию. Понимаешь?
— Нет, — честно призналась Даша.
— Бестолочь. Дело в том, что установить родство между людьми проще простого, и не такое уж это и преступление — скрывать от отца наличие сына. Что, он меня задушит, что ли? Криминал в том, что я лишила Ираклия возможности иметь детей в будущем, за такое можно и сесть. Но в этом как раз шантажист меня не обвинял.
— Хм. — Даша принялась обкусывать остатки ногтей. — Интересный ход мысли. Значит, именно поэтому ты не подозревала домработницу.
— Точно. Если бы она просмотрела хранящиеся в моем сейфе документы, то шантажировала бы именно этим.
— Понятно. И что ты ответила дамочке?
— Предложила на выбор засунуть эти доказательства хоть ей, хоть Ираклию в задницу, и повесила трубку.
— Иного никто от тебя и не ждал, — кивнула Даша. — Но ты мне так и не рассказала, как все это связано с твоими рыбами.
— Когда женщина позвонила в третий раз, она сказала, что больше ждать не будет и, если я не верю, то вскоре смогу убедиться в ее способности видеть и действовать через стены. Как раз в тот вечер у меня собрались гости, а после их ухода в двух аквариумах погибли рыбы. Шантажистка перезвонила буквально на следующее утро и спросила, верю ли я теперь в ее вездесущесть, мол, невзирая на полный дом людей, она сумела отравить рыб. Разумеется, я ей не поверила, рыб мог отравить только тот, кто был в тот вечер.
 
— Но почему ты тогда исключила Шувалову, она ведь тоже была, да еще пришла без приглашения и спала к тому же в той комнате, где стояли аквариумы.