Кошмар в августе

Даша смотрела на бывшую одноклассницу почти с испугом. У той явно в мозгах произошел какой-то сбой.
— Ты серьезно полагаешь, что кто-то будет платить деньги толстой, к тому же хромой домработнице за оказание интимных услуг?
— Почему бы и нет?
Даша постучала себя по голове.
— Юля, очнись, я сомневаюсь, что даже нам с тобой кто-то согласится заплатить хотя бы двадцать долларов!
— Не знаю, — обрубила Паэгле, — в отличие от тебя я на панели собственное тело не оценивала. Я деньги головой зарабатываю.
Отвечать на очередное оскорбление Даша посчитала ниже своего достоинства.
— Кстати, а почему ты решила, что разговаривала Зоя именно с мужчиной?
— Потому что русский язык позволяет это. Ну, разумеется, для тех, кто его знает.
— А ты дослушала разговор до конца?
— Зачем? Зачем мне слушать всякие гадости? Как только поняла, о чем речь, сразу же вмешалась. Что это за безобразие — назначать свидание в моей квартире, да еще за деньги!
— То есть ты обложила домработницу, не дожидаясь конца беседы?
— Разумеется. Только не обложила, а высказала свою точку зрения.
— Ну, это одно и то же, — вздохнула Даша. — Так когда это произошло?
— В тот день, когда заболели рыбы. С утра.
— И ты молчала!
— Не вижу связи.
— Ты что, шутишь? — На самом деле это больше походило не на шутку, а на издевательство. — Да эти два события не могут быть не связаны.
Но Паэгле была непреклонна.
— Повторяю, Зоя рыб не травила и никому не помогала это делать.
— Но почему ты так уверена?
— Просто уверена. Давай к этой теме больше не возвращаться, ты только зря потратишь время. Рыб убил кто-то из троих мужчин.
Даша откинула голову на подголовник. Спор и в самом деле получался бессмысленным: Зою все равно в ближайшее время допросить не удастся, а Паэгле проще застрелить, чем в чем-то убедить.
— Значит, ты ее не выгоняла?
— Нет.
— Тогда почему она ушла?
— Понятия не имею. О ее увольнении даже речи не шло, к вечеру я ждала гостей, и для меня это стало полной неожиданностью.
Даша задумалась. Конечно, работать у Паэгле можно только в случае крайней нужды, и побег домработницы более логичен, чем работа в этом жутком доме, но что, если права она и дело вовсе не в рыбах?
— Слушай, Юль, а может, Зою... того?
— Чего того?
— Ну, как рыб твоих...
Паэгле покачала головой:
— Не думаю. Более того, могу гарантировать, что по крайней мере этот дом Зоя покинула на своих ногах. Собрала все свои вещи, часть моих и растворилась во тьме ночной.
Даша оживилась:
— Подожди, подожди, я не поняла, она что, тебя обокрала?
— Ну... В каком-то смысле да.
— Что значит «в каком-то смысле»? Какой еще смысл есть у слова «обокрасть»?
— В каком смысле?.. Все вещи, которые она прихватила с собой, находились в ее комнате. Возможно, она так к ним привыкла, что посчитала своими.
Странная версия.
— Могу я узнать, что это было?
— Постельное белье, фотографии моей мамы, тети...
— Фотографии твоей мамы и тети? — Действительно странная кража. — Зачем они ей?
— Понятия не имею. Правда, рамки были серебряные... Возможно, поленилась вынуть.
— Она вообще нормальная была? — на всякий случай поинтересовалась Даша.
— Вполне. — В голосе прозвучала едва заметная ирония.
— Если не секрет, где ты ее откопала?
— Зоя раньше у работала у моих знакомых. Они уезжали за границу, я предложила ей перейти ко мне, она согласилась.
— А у нее есть родные, близкие?
— Понятия не имею.
— Как же так, человек работал у тебя, жил в твоем доме, общались каждый день — и ты даже не удосужилась спросить, есть ли у нее семья?
— А зачем мне это? — Юлька пожала плечами. — Она выполняла свои обязанности, я ей платила, что еще?
— М-да... — глубокомысленно заметила Даша. — А если в милицию заявить?
— Мне хватило одного обращения.
— Так там речь шла о рыбах, а здесь — человек.
— Неужели ты думаешь, что они станут искать какую-то домработницу?
— Во-первых, не какую-то домработницу, — возразила Даша, — а человека, с которым, может быть, произошло несчастье. Во-вторых, она украла у тебя вещи, они же не откажутся регистрировать кражу!
 
— Двух фоторамок и постельного белья? Да они отказались даже приехать снять отпечатки пальцев с крышки аквариума! — Светлая кожа Юльки пошла пятнами, голос задрожал. — Подняли меня на смех, сказали, что для такого дела нужны сыскные кошки, а они все на выезде... Я чувствовала себя последней идиоткой.
С трудом сдержав смешок, Даша прикрыла рукой лицо.
— Что ж, милицию тоже можно понять: на людей следователей не хватает, а тут какие-то рыбы...
— Знаешь что, — Юлька выпрямилась и посмотрела сердито, даже с яростью, — если ты мне не веришь, можешь переписать, скопировать все, что найдешь в моем кабинете, я тебе разрешаю. Все деньги, которые ты на этом заработаешь, — твои. Бред какой... — Махнув рукой, она встала и вышла из комнаты.
Даша устремилась следом. Последняя фраза ей не понравилась — ее словно обвинили в продажности. Хозяйка прошла на кухню и достала бутылку виски. До этого Даша и не подозревала, что в доме есть спиртное.
— Юль, ты меня неправильно поняла, я не собиралась торговать твоими записями. Просто мне показалось несколько странным, что никто из четверых не предпринял попытки вступить со мной в переговоры по изничтожению твоих бесценных рыб, зато двое прямо в лоб предложили украсть записи из кабинета. По-твоему, это...
— По-моему, это полная чушь! — Бросив в чистый виски пару кубиков льда, Паэгле принялась раздраженно раскручивать стакан. — Мы вчетвером работаем над этой проблемой уже почти десять лет...
— Кто — мы?
— Я, Валикбеев, Пантелеев и Шувалова. Пантелеев проводит лабораторные исследования, Шувалова занимается аналитикой, я разрабатываю новые методы. Все работы проводятся под непосредственным руководством Валикбеева, и ничего секретного для нас четверых в них нет.
— Под руководством Валикбеева? — разочарованно протянула Даша. — Так, значит, он в курсе?
— До самой последней бумажки. Все проходит через его руки, ну, если, конечно, он сам этого пожелает. Он директор института, как я могу от него что-то скрывать? Он что, тоже просил украсть документы?
— Нет... Просто пригласил на свидание. Но, может, это только предлог?
Юлька зло рассмеялась.
— У него таких предлогов пол института. И у него, и у Пантелеева. Тот вообще клеится ко всем, как пластырь. Ему что уборщица, что жена самого Валикбеева — без разницы.
— Он пытался склеить жену Валикбеева? — Ореховые глаза стали в два раза больше. — Он что, ненормальный?
— Разумеется. В том, что касается женского пола, наш Юра границ не знает. Ты, кстати, это имей в виду, выстраивая свои теории.
Даша оживилась:
— И что, ему отвечают взаимностью?
— А почему бы и нет?
— И жена Валикбеева тоже?
Юлька на мгновение запнулась. Даше показалось, что она хотела что-то сказать, но вовремя сдержалась.
— Ну, она-то нет, но другие... Пантелеев даже с женой развелся, чтобы чувствовать себя более вольготно. Тот самый случай, когда седина в бороду...
Несмотря на то что Паэгле никогда и ничего не утверждала без оснований, Даша все равно сомневалась.
— Ведь он такой... жуткий. Кому он вообще нужен-то, гулять с ним?
— Ну, это с твоей точки зрения. Сам он считает, что обладает неотразимой харизмой, и если женщина отказывает ему, то исключительно из ложной скромности. Так что вполне может быть, сто долларов он предлагал тебе совсем за другое.
Даша даже руками замахала, пытаясь откреститься от подобного предположения.
 
— Да ты чего... Нет, я так не думаю.
— А о чем ты думаешь? — с трудом сдерживая раздражение, спросила Паэгле. — Повторю в сотый раз: ничем секретным я не занимаюсь. И мне действительно непонятно, что именно могло заинтересовать Пантелеева или ту же самую Шувалову. Она вообще не от мира сего. Звезд с неба не хватает, никуда не лезет... Ну ладно, Пантелеев такое предложил — он по жизни говнюк, но Маринка! Говорю тебе, она просто ненормальная.