Меч теней (ЛП)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Последствия
— Что это было за существо? — голос Бортена вывел Эолин из задумчивости.
Рыцарь ждал два дня, прежде чем задать этот вопрос. И все же Эолин не чувствовала себя готовой к ответу.
Она отвела взгляд от Мариэль, которая стояла с задранными юбками, крепко обняв руками стройное тело. Тихие воды Тарбы плескались у щиколоток Мариэль. Летнее небо светилось глубоким сапфировым оттенком, который при любых других обстоятельствах вселил бы радость в девичье сердце. И все же Мариэль не улыбнулась и не шевельнулась, за исключением легкого покачивания тела в такт качающимся камышам.
— Я беспокоюсь о ней, — сказала Эолин. — Она не сказала ни слова с тех пор, как мы развеяли их прах.
Они сожгли тела Сирены и Делрика в соответствии со старыми обрядами: на костре из бука, чтобы сохранить старое, из ольхи, чтобы защитить новое, и из ясеня, чтобы обрести мудрость во времена утраты. Когда Эолин возвысила голос, чтобы оплакать их кончину, дым черными клубами закружился к небу и угольной дымкой поплыл над краем Южного Леса.
Я пою об уходе этой ведьмы, этого воина.
Мудрые и красивые друзья
Принесли радость в наши дни и смех в наши ночи…
— Эолин, — Бортен положил руку ей на плечо. — Ответь на мой вопрос.
Она разглядывала его лицо, силу в ясных голубых глазах. Его прикосновение разожгло внутри тупую боль, страстное желание оказаться в его объятиях и никогда больше не выходить наружу.
Тем не менее, каждый раз, когда она смотрела на Бортена, ей казалось, что она ищет кого-то другого.
— Я не уверена, — сказала она. — Если бы я знала, я бы уже поговорила с тобой об этом, — ее горло сжалось. Она кашлянула и позвала ученицу. — Мариэль, подойди! Мы и так задержались.
Какое-то мгновение девушка не подавала признаков того, что услышала. Затем она вышла из воды, взяла сапоги и подошла к крутому берегу, чтобы присоединиться к ним. Ее походка была тяжелой, а взгляд пустым.
Эолин обвила рукой талию Мариэль и нежно обняла ее.
— У нас осталось всего полдня пути, — сказала она с тихим ободрением. — Тогда мы снова будем дома, будем есть суп Ренаты и хлеб Адианы, играть в игры с девочками, спать в своих кроватях.
Эолин коснулась подбородка своей ученицы. Мариэль ответила неуверенной улыбкой, хотя ее глаза по-прежнему были затуманены печалью.
— Мне нужно, чтобы ты была сильной ради молодых, Мариэль, — продолжила Эолин. — Это будут трудные новости для всех.
Девушка кивнула, но ее плечи поникли.
Обеспокоенная, Эолин прикусила губу и отвернулась.
— Возможно, мы могли бы немного пройтись, дать лошадям отдохнуть и насладиться этим прекрасным днем. Что скажете, сэр Бортен?
Его хмурый вид делал любой ответ ненужным. Бортен хотел, чтобы они как можно скорее вернулись в школу. Хотя Эолин разделяла его чувство безотлагательности, она также видела, что Мариэль нельзя торопить. Девочке нужно было время, свежий воздух, теплые дни и тихие ночи.
Больше всего ей нужны были тихие ночи.
— Есть вещи, которые мы с вами должны обсудить, сэр Бортен, — настаивала Эолин. — Будет легче, если мы пойдем пешком.
Это, казалось, успокоило рыцаря, хотя его кивок был сдержанным.
Ведя лошадей за поводья, они снова двинулись вниз по реке. Эолин шла рядом с сэром Бортеном, а Мариэль отставала.
— Это чудовище в Южном лесу… — сердце Эолин сжалось, и голос подвел ее. Она жаждала поделиться своими страхами и сомнениями, но каждый раз, когда она делала вдох, чтобы рассказать о нападении, какая-то необъяснимая сила заставляла ее замолчать. Она сделала паузу, соединила свой дух с землей и попробовала снова. — Я видела это раньше или что-то очень похожее, когда Церемонд изгнал мой дух в Подземный мир. Я считаю, что это был демон Наэтер.
Долгое время Бортен не отвечал. Их шаги стучали по траве в сопровождении ритмичного топота лошадей. Свежий ветер дул по холмистой местности, заглушая песни певчих птиц и дроздов.
 
— Я кое-что знаю об этих легендах, — сказал Бортен. — Это имело бы смысл. Монстр забрал у Сирены ее сердце.
— Но это не имеет смысла, сэр Бортен! Демоны Наэтер были заперты в Преисподней, изгнаны на все времена. Как он мог сбежать, и почему он был в Южном лесу? Насколько мне известно, проклятие Ахмад-дура было снято только один раз, когда оно было наложено на меня. Акмаэль… То есть Король смог вернуть меня, потому что прошло очень мало времени, а мое тело все еще было неповрежденным. У моего духа был дом, куда он мог вернуться. У Наэтерских Демонов не осталось земных тел. Даже если бы они это сделали, эти сосуды были бы на другом конце королевства, в Пустошах Фэрнворна. Не здесь, в Моэне.
— Этот зверь не был сделан из плоти и крови. Ты видела, как наши мечи прошли сквозь него. Только оружие галийских колдунов смогло разрезать его, — он кивнул в сторону Кел’Бару, теперь висевшего на его поясе.
Эолин потерла лоб, беспокоясь о том, что у нее были все части, необходимые для решения этой головоломки, если только она сможет расставить их в правильном порядке. Остановившись, она закрыла глаза и сосредоточилась на темноте внутри.
— Кори, — звук его имени на ее губах удивил ее. — Кори может знать.
— Маг Восточной Селен? Почему?
Действительно, почему? Эолин ускорила шаг, словно каждый шаг мог приблизить ее к ответу.
— Что-то, что он сказал однажды. Если бы я только мог вспомнить…
Бортен остановился как вкопанный, устремив взгляд на горизонт. Он помрачнел.
— Что такое? — спросила она, следя за направлением его взгляда.
Две темные линии извивались на фоне неба, одна на западе, а другая дальше на севере, словно чья-то огромная рука провела водянистыми чернилами линию от земли к небу.
— Моэн, — пробормотал Бортен, — и Экелар.
Во вспышке ужаса Эолин бросила поводья и побежала, тяжело стуча ногами по земле, пока не достигла вершины следующего холма, где она встала, затаив дыхание, одной рукой прикрывая глаза от яркого солнца, пытаясь увидеть то, что скрывало расстояние.
Бортен подошел к ней.
— Горят? — недоверчиво сказала она. — Оба из них? Как это может быть? Боги… дети!
Магия прошла через Эолин, когда она призвала облик Ястреба.
— Что ты делаешь? — спросил Бортен, но она уже покинула его, взмыв высоко к небесам. — Эолин, остановись!
Она завопила, поймав восходящий поток, оставила его фигуру позади. Ландшафт превратился в широкую холмистую равнину золотисто-зеленого цвета, темные участки леса спрятались в неглубоких оврагах, а Тарба серебристой лентой вилась между невысокими холмами.
С пульсацией ветра под крыльями Эолин повернула на запад, в сторону школы. Наконец, она появилась в поле зрения, и ее худшие опасения сбылись.
Эолин приземлилась на западной стене, удерживая облик Ястреба, слишком ошеломленная, чтобы думать не о сгоревших корпусах внизу. Она взъерошила перья, взмахнула крыльями и снова села, беспокойная и неуверенная, взгляд метался между почерневшими каменными руинами, которые когда-то были кухней, гербарием, кабинетом, ее покоями. Из нее вырвался пронзительный крик, повторяющийся отрывистыми нотами, пока мучительное горе безжалостно билось в ее груди.
Неужели это все, что осталось после многих лет труда и жизни надежд? Было ли это наградой богов за многочисленные жертвы ее сердца?
Взмахом своих могучих крыльев Эолин взмыла вверх и обогнула комплекс, ища какие-нибудь признаки Адианы, Ренаты или девочек, но место было безлюдным. Сады, лекарства, книги — все ее величайшие сокровища превратились в пепел.
Взмах черных крыльев привлек ее взгляд к югу, предупредив ее о стае воронов за ближайшим хребтом. Эолин полетела к ним. В их центре она увидела покинутый труп, отблеск ткани, окрашенной в темно-синий цвет, цвет Средней Маги.
Она с криком бросилась на воронов, расправив крылья и выпустив когти, впивалась в их черные глаза и щелкала на их острые клювы. Через несколько мгновений меньшие птицы разлетелись, шипя от ярости, но уважая ее господство. Когда они отступили, она приняла человеческий облик и, дрожа, опустилась на колени рядом с тем, что осталось от Ренаты.