Паренек из Уайтчепела (СИ)

Харпер выскочил на порог так стремительно, Джек едва успел отскочить.
– Где чертов Брэкстон? – осведомился он с недовольством. – Тебя не должно здесь быть. Отправляйся по адресам.
У Джека упало сердце: первое настоящее преступление, а его гонят прочь, словно дворнягу.
– Брэкстон караулит у дома, инспектор, – ответствовал он. – Вы сами ему так велели.
– Так позови этого идиота сюда... – И тут же добавил: – Но для начала отправляйся в гостиную и отыщи коробку шоколадных конфет. Принесешь их сюда!
– Есть, сэр, – обрадовался парнишка.
Вихрем пронесся в сторону гостиной, замедлился у порога, тело хозяйки как бы обязывало к этому, и напрямую направился к бархатному дивану светло-бордового цвета. Раздвинул подушки, а вот и она, коробка конфет... с тремя пустыми ячейками.
– Ага, – раздался голос инспектора Харпера за его спиной, – так я и знал: кто-то грел уши у самой двери. Кто подслушивал недозволенное! – Покрутил он пальцем в сторону Джека, словно ввинчивал пару шурупов в крышку его гроба. – Попался, голубчик!
– Сэр, я только сделал, как вы велели.
– Я велел отыскать коробку конфет, но не сказал, где искать в первую очередь. – Голос мужчины так и сочился злорадством. – Ты же направился напрямую сюда... – Он ткнул пальцем в сторону дивану. –  Знал, где искать, а значит, подслушивал. – Харпер подошел совсем близко, выхватил злополучный шоколадный набор из его рук. Да еще прошипел прямо в лицо: – Ридли, может, и ценит грязных уличных проходимцев с талантом к подслушиванию и неумением подчиняться, я же такого не потерплю. Понял, Огден? Не потерплю. Убирайся отсюда на улицу, где тебе и место. Адресами займется кто-то другой...
– Но, сэр...
– Ни слова, если не хочешь и вовсе лишиться мундира, – прошипел Харпер, тыкнув в пуговицу на его форме. – Пошел прочь! Не желаю видеть тебя подле себя.
Говорить было нечего, Джек поплелся в сторону выхода. Одна из конфет миссис Коупленд, второпях спрятанная в карман, почти полностью растеклась по подкладке, когда парень в полном расстройстве чувств добрался, наконец, до участка.
Аманда весь день провела у подруги, весь день, не считая похода к доктору Максвеллу, а после – к гробовщику на Карнаби-стрит. Он ее просьбе не удивился: сказал, к нему трижды обращались по той же причине. Трижды за день... И трижды на прошлой неделе, когда собачки дохли в домах у Кенсингтонских ворот.
Аманда такого не знала и удивилась.
Джеку бы следовало тоже об этом узнать...
Она отогнала непрошенную идею – свидание с ним растревожило душу больше желаемого. Старые чувства, казалось бы, поутихшие, снова вдруг пробудились...
Она поняла, как нуждается в... друге, таком, что поймет все без слов, а о важном скажет делами. Не просто отправит к модистке: «Милая, купи себе новую шляпку. Хандра убежит в ту же секунду, я обещаю!», а именно разгадает самую суть.
Аманда вздохнула...
Мистер Уорд оказался хорошим супругом (все так, как она и сказала Джеку): дома бывал он нечасто («Новая сделка. Вернусь по возможности быстро!»), ее передвижений не ограничивал («Мой экипаж в твоем полном распоряжении, дорогая!»), денег давал больше необходимого («Купи себе что-нибудь восхитительное. Хочу, чтоб другие завидовали моему счастью!») – все это и многое другое могло бы сделать Аманду счастливой, не будь ей тошно от мысли о подобной жизни.
Теперь она смотрела на вещи иначе...
И дело не только в случае с Мэйбери – везде и всюду она представляла реакцию Джека, его слова и возможный поступок.
Он стал для нее, как бы ни было... странно, мерилом многих вещей.
– Аманда, милая, ты кажешься уставшей. Не пора ли тебе отдохнуть от моей болтовни? Я вижу, что тебя утомила, – сказала Анна и погладила ее по плечу.
К слову, домой возвращаться совсем не хотелось: там не было ничего, что могло бы ее удержать. Но Анна права: задержаться на дольше было бы нетактично…
Она поднялась.
– Дело совсем не в тебе, – отозвалась на это, – но я действительно утомилась. Пожалуй, поеду, оставлю вас с Чарльзом немного наедине.
 
– Коль матушка нам это позволит, – улыбнулась ей Анна. – Она стережет мою добродетель столь рьяно и непреложно, что мы едва ли обмолвились парой слов наедине. Только гибель несчастной болонки отвлекла ее на мгновенье!
– Сочувствую.
– Я себе тоже.
Они улыбнулись друг другу, и Анна простилась с подругой у самых дверей. Слуга повел ее к экипажу – тот дожидался за воротами – она же поглядела на флигель: свет в окне не горел.
Джека не было дома.
Тем лучше...
И тут она увидала фигурку в плаще.
Будь то мужчина, она и внимания бы не обратила, но женщина рядом с жилищем Джека – здесь она замерла, пристально вглядываясь в темноту.
Так и есть, рыщет у его дома.
– Обождите меня, я скоро вернусь, – сказала Аманда слуге и направилась к незнакомке.
Страха не было, только желание взглянуть ей в лицо.
Кто такая и почему.
– Что вы здесь ищете? – спросила еще на ходу, заметив, как девушка приподняла цветочный горшок.
– Ключ, разве не ясно? – В ответе сквозил неосознанный вызов, и это Аманду задело.
Она, пусть даже не отдавая себе в этом отчета, давно догадалась, кем может быть незнакомка, и мысль эта, даже подспудная, болью ударила по вискам.
– И вы здесь живете? – осведомилась она, вскинув вдруг подбородок. Была это гордость, воинственность или нечто другое – бог его знает! Аманда сама бы не догадалась.
– А что, если и так?
И собеседницы поглядели друг другу в глаза, что в общем-то было непросто в сгустившихся сумерках враз угасшего дня.
– Здесь живет мистер Огден, – сказала Аманда.
Девица вскинула руку с ключом и, отперев дверь, отозвалась:
– Я знаю. К нему-то я и пришла! Вы тоже? – и вроде как внутрь пригласила.
Аманда смутилась: ей следовало уйти, уйти, не оглядываясь прямо сейчас.
Однако она вдруг сказала:
– Мне есть, что ему рассказать. Важную новость по делу!
– Тогда проходите. Станем ждать вместе, если не против.
Девушка вошла в дом, запалила свечу; дверь оставалась открытой, Аманда стояла, не зная, на что же решиться. Свет двух огней – фонаря в руках у слуги и свечи в доме Джека – побуждал сделать выбор, который казался сложнее любого сделанного поныне.
Она вошла в дом и прикрыла дубовую дверь.
Девушка хлопотала на маленькой кухне, молвила только:
– Чай сейчас будет, можете быть как дома.
Аманда прикрыла глаза: дома была не она, а девица, хлопочущая на кухне.
Ей здесь было не место.
Не лучше ли сразу уйти?
Уйти, однако, не получалось: желание осмотреться пересилило все. Голос разума, гордость, неловкость и что-то подспудно другое...
Гостиная была маленькой, но опрятной, с ажурными занавесками и диваном. С рабочим столом, книжным шкафом и фикусом в большой кадке... Смесь кабинета и будуара. Четкий размеренный консерватизм.
Книги в разных углах...
– Джек много читает, – девичий голос заставил ее обернуться. – Вечно сидит, уставившись в книгу... – Мара подошла к чайному столику, опустила поднос с чайным сервизом.
– Полагаю, это неплохо... – начала было Аманда, и собеседница фыркнула.
– Для богатого лорда, может быть, и неплохо, для бедного полицейского – глупость сплошная. Он вбил себе в голову, сделаться лучше, только ему такого не надо: Джек хорош тем, кто он есть. Жаль, что он этого не понимает!
Мара присела к столу, начала разливать кипяток, у Аманды бешено билось сердце.
Вдруг захотелось сорваться и убежать...
– Ты ведь та девушка, на которой свихнулся Мэйбери, я права? – собеседница заступила дорогу и протянула Аманде горячую чашку. – Думала, ты особенная какая, нет же, обычная самая. Разве что из богатых! – И странно так посмотрела. – Даже не знаю, что он в тебе и нашел...
Так сказала, что было не ясно, имеет она в виду Мэйбери или все-таки Джека. И смотрела оценивающе, крайне дерзко... Еще и тыкала прямо в лицо.