Легион павших. I - III Акт (СИ)

Райз сидел на своем излюбленном месте на столе, разглядывал корешки книг в шкафу напротив и даже не думал смотреть в сторону Ашши.
— Помолчите оба, — буркнул Къярт и принялся за печать.
Когда та была закончена, чернила начали светлеть, и тонкая полоска разреза исчезла за считанные секунды.
— Спасибо, — Ашша села на алтаре и отрицательно покачала головой, когда Къярт подал ей рубашку. — Ее только выбросить теперь.
— Потом выбросишь.
— Ну точно девственник, — хмыкнула Ашша и, брезгливо морща нос, надела пропитанную кровью одежду.
Къярт пропустил слова девушки мимо ушей. Теперь, когда бледная кожа больше не притягивала взгляд, его сознание переключилось на отошедший на задний план гнев.
— А твое сердце…
— Это печать глубокого действия. Должна и его залатать, хотя биться оно от этого не начнет. Позже я сама добавлю консервирующую.
— А ты не можешь как-то… как-то оживить тело? Как наши с Райзом?
— Это не так уж и просто, ты же и сам теперь знаешь.
Ашша зябко повела плечом. Теперь, когда ее мысли больше не занимала забота о поврежденном теле, к ней стало приходить осознание того, что Къярту известно о ней все.
— Уделю этому время, когда будет нечем заняться, — тихо добавила она.
— Хорошо, — Къярт кивнул. Потер одной рукой перчатку на другой. В лаборатории становилось душно. — Мне нужно пополнить запасы энергии. Сегодня я тренироваться не буду.
— Это была идея Фелиса, да?
Вопрос Райза прозвучал словно удар кнута. Къярт двинул желваками.
— Понятно, — Райз мрачно усмехнулся.
Къярт ждал следующего вопроса и думал, как сообщить о том, что Фелис попросту использовал собственную воспитанницу, чтобы дать ему фору. И дело было не только в силе ее души или в знаниях, которые Къярт получил, считай, по щелчку пальцев.
Некроманты, никогда прежде не призывавшие души, редко достигали успеха во время первого призыва: плохо закрепленные печати-якоря, частично возвращенные души, даже возвращение из заводи до того, как душа была привязана — все это ограничивало их дальнейшее развитие. Первый призыв имел особое значение. Неудачный, он неизменно оставлял рубцы, мешающие в будущем раскрыть весь потенциал некроманта. Фелис же хотел, чтобы все прошло гладко, и счел, что личные мотивы послужат отличным стимулом, толчком, который позволит добиться идеального результата. И неважно, если за это придется заплатить жизнью воспитанницы — ему не впервой было разрушать ее жизнь.
Но Райз больше ничего не спрашивал, и Къярт ухватился за предоставленную возможность отложить разговор до момента, когда он сможет трезво мыслить.
Он собрался уже уйти, когда Ашша неожиданно поймала его за запястье. По спине пробежал холодок.
— Что? — Къярт нехотя посмотрел на девушку.
На ее лице не было и намека на прежнюю надменность. Она стала сама собой — той Ашшей, которую видела в зеркале каждое утро до того, как Фелис сообщил ей о тех, кого собирался призвать.
— Не осуждай его, — с мольбой во взгляде пробормотала она. — Пожалуйста.
Къярт ничего не ответил. У него не было слов, только злость, с которой он пока что не знал, что делать.
Он высвободил руку и направился к двери. Ему нужно было поскорее уйти отсюда, пока он не начал громить все, к чему притрагивался Фелис.
— Без сопровождения, — сухо бросил он, когда Райз собрался было пойти за ним.
Это было некрасиво по отношению к тому: Къярт помнил про печать, которая однозначно будет досаждать Райзу каждую секунду, пока они будут вдали друг от друга, но сейчас он не был готов мириться с чьим-либо присутствием. А Райз… раз он пережил несколько часов неудобства, пока изучал окрестности в день смерти Фелиса, переживет и сейчас.
Ноги сами принесли его в прохладу тенистого леса. Углубившись в чащу, Къярт сдернул с руки перчатку и схватился за ближайшую низкорастущую ветку. Эссенция жизни хлынула внутрь.
Къярт понимал, что то, что он делает — неправильно. Да, ему нужна была энергия, чтобы питать печать Ашши, но еще он хотел согнать злость. То, что он использовал для этого эту проклятую силу, забирал чужую жизнь едва ли не с облегчением — было плохо. Он не должен был позволять себе подобное. И он не позволит. Потом. Но сейчас ему действительно нужна была эссенция, а то, что он и рад был ее забрать — это пройдет. Низменная слабость, которой он поддастся всего лишь раз.
 
Этого ли добивался Фелис? Что Къярт придет в бешенство и с легкостью примет силу, которая так ему претила?
Зарычав, Къярт отдернул руку от дерева, сжал ее другой. Нет, он не пойдет на поводу у мерзавца. Не станет забирать чьи-либо жизненные силы, пока им управляет злость, или пока энергии для поддержания печати не останется так мало, что иного выхода не будет.
Сидя на мягком мху и глядя на просвечивающее сквозь листву небо, Къярт пытался вернуть себе хладнокровие. Прогнать злость, перестать осуждать, как того просила Ашша. Она была слишком привязана к Фелису, слишком любила его, чтобы ей хватило сил и желания находить ему оправдания. Къярт же не собирался искать то, чего нет.
Он вернулся в поместье с наступлением темноты. У него получилось немного остыть, так что он даже позволил себе собрать еще эссенции жизни. В груди и животе разливалось благостное тепло, однако Къярт все равно боялся засыпать. Он уже имел общее представлении о расходе энергии на поддержание печати, но все равно страшился того, что проснувшись, не обнаружит печати-якоря Ашши. Он помнил, что разрушение, снятие или даже исчезновение из-за нехватки энергии печатей-якорей приводит к повреждению личности души, и, призванная вновь, она может оказаться совсем не той, какой была раньше.
Запертый в четырех стенах наедине с грызущими его мыслями, Къярт снова накручивал себя. К его собственной злости прибавилась боль потери, что разъедала Ашшу, и, не выдержав, он направился к ней.
В ее комнате никого не было, но Къярт уже знал, где искать девушку. Она была там, где и каждый вечер до этого — у дерева на границе виноградников — там, где ее слезы могло увидеть только небо.
Къярт спустился во двор и почти дошел до лестницы, ведущей в котлован, когда на его плечо опустилась рука Райза.
— Далеко собрался? — с улыбкой поинтересовался он и убрал руку под тяжелым взглядом Къярта.
— Мне нужно поговорить с ней. Она должна знать правду о Фелисе.
— Не самая светлая мысль.
— Родители не бросали ее, — сдавленно произнес Къярт. — Фелис убил их на ее глазах. Она не помнит этого — была слишком маленькой, когда это произошло. Она убивается по подонку. Это нужно прекратить.
Райз закрыл глаза и потер лоб.
— Она убивается по человеку, который значил для нее все. Который заботился о ней и оберегал. Ее боль со временем пройдет. И останутся только светлые воспоминания о человеке, который был ей дорог, — он посмотрел на Къярта. — Уверен, что хочешь лишить ее этого, оставив только разочарование, боль предательства, и, кто знает, на какие еще чувства способна обманутая женская душа? Не всем и не всегда нужна правда, Къярт.
Райз был прав. Как бы не хотелось этого признавать, но Райз был прав. Злость на Фелиса совершенно заглушила голос разума, и Къярт даже не задумался о том, чем собирается поделиться с девушкой.
— Что ты здесь делаешь? — мрачно спросил он, глядя на едва виднеющиеся в темноте облачной ночи очертания дерева.
— Я же обещал приглядеть за Ашшей.
— Каждый вечер что ли?
— Не думаю, что обитатели этих лесов берут выходные.
— И как ты собирался добраться до нее в случае опасности?
— Разучил пару фокусов.
Райз лукавил, говоря про фокусы и про причины приглядывания, но у Къярта не было настроения допрашивать его. Разве что дать понять, что его увиливания слишком уж откровенны.
— С ней ничего не случится, пока ее удерживает печать-якорь. С сегодняшнего дня уже нет. Скажешь, что забыл об этом?
— Ой, — Райз изобразил глубочайшее удивление.
Къярт смерил того хмурым взглядом и направился к Ашше.