Легион павших. I - III Акт (СИ)

А затем Фелис вернулся, поднял ее на руки и больше никогда не отпускал.
Ашша любила его, как только можно любить отца и наставника, и Къярт чувствовал эту любовь, будто она была его собственной, и она раздирала его на части вместе с яростью, что принадлежала только ему. Обуявшая его злость была так сильна, что он почти не ощущал непонимания и обиды Ашши, когда в ее с Фелисом жизни появились еще двое. Не во плоти, только в разговорах, но Ашше хватило и этого.
Она не понимала, что сделала не так, чем заслужила неверие в ее силы. Почему Фелис решил поручить самое важное задание кому-то другому? И каждое его упоминание «высшей силы» казалось ей насмешкой, отговоркой, которую говорят слишком глупым или слишком чужим людям.
Однако она приняла решение Фелиса, как бы больно ей ни было; смирилась с тем, что все ее знания и умения, заработанные кропотливым трудом, в одно мгновение получит незнакомец, ради которого ее наставнику и ей самой придется отдать жизнь.
Она помогла создать Фелису тела, которые могли удержать души Къярта и Райза, лично нанесла все печати. Она имела столько возможностей испортить многолетнюю работу, сделать так, чтобы никто не смел даже посягнуть на ее место, но желания Фелиса были для нее важнее ее собственных. И она лезла из кожи вон, чтобы доказать наставнику, что он ошибся, что она справится с любой поставленной задачей, какой бы невозможной она не казалась. Она изо всех сил пыталась убедить его, что никто не будет так стремиться воплотить его мечты, как она. Но Фелис только усмехался и снова говорил про «высшую силу».
А затем он поставил два последних якоря-привязки в своей жизни. Ашша хотела бы ненавидеть тех, кто своим вторжением разрушил их укромный мирок, но Фелис жестко пресекал любые поползновения в их сторону, и ей пришлось затолкать свои чувства подальше, чтобы только они не свели ее с ума. Она оставила себе лишь толику злости и обиды, и надела свою лучшую маску из надменности, чтобы ни один из чужаков не унизил ее жалостью, чтобы никто не смел даже заподозрить, что она — всего лишь разочаровавшая отца девчонка.
Фелис ошибался. Он считал, что она не справится, что ей нельзя доверить действительно важное задание, но она собиралась доказать обратное. Даже если он уже не сможет этого увидеть, она сделает все безупречно — так, как он и хотел. Ведь его желания — ее желания. А страх… страх — всего лишь человеческая слабость, на поводу которой она ни за что не пойдет.
Направленный твердой рукой, стилет пронзил сердце Ашши. Слабость заполнила тело, а после все померкло.
  
— 15 -
 
Стопы зарылись в мягкий песок.
В груди все еще болело, но боль была ничтожной мелочью по сравнению со злостью, что разбирала Къярта.
Он поднял взгляд и увидел Ашшу. Ее душа, обретшая четкие очертания, покачивалась в вышине над ним. Ее лицо, как и тело, было расслаблено, глаза закрыты. Движение воды, которое Къярт совершенно не ощущал, перебирало ее волосы.
В его руке лежал металлический браслет. Он был похож на тот, что держал его самого, когда он очутился в месте заполненном мутной водой. От браслета тянулась толстая цепь, на другом конце которой висел кол. Наконец, Къярт точно знал, что должен делать.
Это место одновременно являлось и миражом и нет. Заводь — так его называли в трактатах о некромантии. Место, принимающее для каждого свой собственный облик, тонкая прослойка между материальным миром и горизонтом — краем, куда уходили души после смерти физических тел.
Къярт подплыл к девушке и застегнул кандалы на ее щиколотке. Оставался последний шаг.
По мере отдаления от души Ашши, в цепи прибавлялось звеньев. Снова оказавшись у дна, Къярт опустился на колени и взял кол обеими руками. Ступень. Она определится его следующими действиями.
Не допустить ошибки. Главное — не допустить ошибки.
Къярт поднес кол к поверхности и надавил, но ни одна песчинка не сдвинулась с места. Песок, прежде податливый, стал тверже камня. Къярт обхватил кол удобнее и навалился всем телом.
 
Песок уступил, но Къярту показалось, что он раздвинул не песчинки, а по меньшей мере скалы. Вокруг все дрогнуло: песок, цепь, даже он сам. В затылке разлилось тепло от начавшей закрепляться метки.
Кол вошел в песок на треть. Первая ступень.
Къярт надавил вновь. На этот раз песок не сопротивлялся, и кол погрузился еще глубже. Свет, льющийся свысока, вспыхнул пуще прежнего, а дремавшие до этого течения налетели со всех сторон, вырвали кол из рук и сбили с ног. Вторая ступень была достигнута.
Затылок жгло. Къярт сделал все, что должен был. Пришла пора возвращаться. Если бы только он знал, как это сделать.
Он несколько раз возвращался к привязанной душе, касался ее лба, представлял, как убирает руку от собственного затылка — в реальном мире — но все было тщетно. Он пытался понять, что упустил, когда его взгляд замылился. Къярт успел в последний раз взглянуть на душу Ашши, начать сомневаться, все ли сделал правильно, когда изумрудную толщу накрыл абсолютный мрак.
Жар в затылке утих, осталась лишь крошечная теплая искорка метки печати-якоря. Къярт открыл глаза.
Он лежал на траве; Райз сидел в паре метров.
— Выспался? — с улыбкой поинтересовался тот, но в его взгляде была тяжесть.
— Ашша…, — борясь с дезориентацией, Къярт медленно сел и осмотрелся. Тела девушки нигде не было.
— Она в полном порядке. Как для призванной. Ты отлично справился, Къярт.
— Где она?
Собственный голос казался чужим. Жизнь Ашши, отступившая на задний план, когда он ставил печать, возвращалась к нему воспоминание за воспоминанием, а вместе с ними и сдавливающая грудь злость.
— Вернулась в дом, чтобы залечить рану.
Изменения в нем не остались незамеченными — Къярт понял это по одному только голосу Райза. Странно. Прежде он даже не заметил бы столь ничтожное изменение в интонациях. Насколько же глубоко жизненный опыт Ашши проник в него?
— Къярт? — он встретился взглядом с Райзом. — Все под контролем?
— Мне нужно ее увидеть. Убедиться, — Къярт отвернулся, стараясь сдержать разгорающееся внутри пламя.
— Разумеется.
Ашша была в лаборатории. Когда Къярт зашел, она сидела на алтаре и пыталась нарисовать печать вокруг раны у груди. Ее рубашка валялась на стуле.
— Прости, пожалуйста, — Къярт тут же отвел взгляд и попятился, столкнулся со следовавшим за ним Райзом, и, вытолкав того плечом, вышел из комнаты.
— Къярт? — спустя несколько секунд позвала Ашша. — Ты не мог бы помочь?
— Ты уверена, что мне…
— Это не очень удобно, знаешь ли, — она оборвала его.
Къярт вернулся в лабораторию, на ходу натягивая перчатки, которые с некоторых пор всегда носил в кармане. Он старался не смотреть на девушку, но это стало невозможно, когда Ашша вытянулась на алтаре, а ему нужно было продолжить начатое ею нанесение печати, а не стоять пнем со стержнем в руке.
— Ой, да закончи ты уже эту дурацкую печать, — нетерпеливо бросила Ашша. — Или рука мешает? Могу убрать.
— Нет, нет, все в порядке, — поспешил сказать Къярт, прежде чем Ашша убрала бы прикрывающую грудь ладонь.
Он попытался сосредоточиться на уже нанесенных линиях и опознать по ним печать, но выходило так себе. Ашша и правда была излишне худа, но в купе с бледностью кожи ее миниатюрность только придавала девушке изысканного очарования. Благо, оно отвлекала Къярта не только от печати, но и от злости на Фелиса.
— Ты девственник что ли? — если кто и мог нивелировать очарование Ашши, так это она сама.
— А сама-то? — хохотнул Райз, прежде чем Къярт сообразил, как ему реагировать.
— Что ты вообще здесь забыл? — та оскалилась в ответ.
— Ну как же: Къярту, выходит, можно любоваться красивой девушкой, а мне — нет?
Къярт почти коснулся стержнем кожи Ашши, воспользовавшись ее перепалкой с Райзом, но слова последнего заставили его поднять на того осуждающий взгляд.