Легион павших. I - III Акт (СИ)

В эту ночь Къярт не спешил ложиться. Он не знал, как закончился разговор Райза и Фелиса, и следует ли ему ждать, пока его позовут, или же не ждать, а лечь спать, пусть он и не чувствовал усталости. Даже во все предыдущие ночи он не был уверен, что засыпал потому, что так хотел, а не потому, что так приказывал его телу Фелис. Но в том, что в этот раз он заснул не по своей воле, он не сомневался.
Ни Мерлен, ни Иеро не было — не только среди живых, но и во сне. Была только густая толща болотной воды, и он — как комар, застывший в этой толще. Его щиколотку сжимали кандалы: широкая, гладкая полоска металла с высеченной на ней печатью. Тяжелая цепь неподъемным бременем тянулась от браслета к затянутому илом дну.
Легкие опустели и болезненно сжались. Къярт задыхался. Он хотел было нырнуть ко дну, вытащить клин, к которому вела цепь, но неведомая сила тянула его к поверхности — туда, где был свет и воздух, и куда он никак не мог попасть. Он увяз в этой топи, не способный приблизиться ни ко дну, ни к поверхности, не способный даже пошевелиться.
Цепь лопнула: разлетелась на сотни звеньев, и те упали в ил, провалились в его черное мягкое нутро. Къярта же потащило к поверхности. Лица коснулся порыв ветра, и он с шумом вдохнул. А затем начал падать.
Болотная топь стремительно отдалялась. Теперь Къярт видел, что ей нет конца, как и нет конца небу, в которое он падал. Или же с которого?
Кажется, он видел землю: плоскогорья, каньоны, озера — лишенные четких очертаний, небрежные мазки кисти, или даже просто брызги краски. Они множились, плодились, насыщались цветом, пусть и оставались все такими же нечеткими. Къярт думал, что, еще немного, и разобьется, когда он застыл на высоте птичьего полета, будто бы враз утратив вес.
Он видел людей. Думал, что это люди. Он замечал их призрачные силуэты, переливающиеся всеми цветами, среди ветвей деревьев, в камнях, на траве, даже в паре метров над землей.
Почему-то Къярту захотелось приблизиться к ним; коснуться рукой, пройти насквозь. Но он не мог. Ветер снова засвистел вокруг, и он понял, что топь затягивает его назад.
Он рухнул в нее, не подняв ни единого брызга; попытался удержаться на поверхности, но тело стало тяжелее камня, и вода, больше похожая на вязкое масло, увлекла его дальше, к самому дну, где его ноги зарылись в теплый липкий ил.
Къярт не мог дышать. Он чувствовал, как легкие заполняет черная вода, как она проникает в него, как он сам становится этой водой. Къярт пытался оттолкнуться от дна, но ноги только больше увязали, и он испугался, что если продолжит, его затащит еще глубже, похоронит, как забредшую на болото и не сумевшую отыскать путь назад лань.
Он перестал сопротивляться, и топь, будто бы только этого и ждала, перестала удерживать его.
Къярт оттолкнулся от дна, сделал несколько отчаянных гребков, уже понимая, что ему ни за что не успеть добраться до поверхности. Он даже не был уверен, что эта поверхность все еще существует.
Здесь и завершится его путь? В бескрайней топи, где больше нет ничего и никого. Только мутная прогорклая вода и вязкий ил.
Къярт устало закрыл глаза и только тогда осознал, что ему не нужно дышать. Его тело больше не нуждалось в воздухе. Топь исчезла, и во все стороны, сколько хватало глаз, протянулась безмятежная изумрудная гладь, с белым, как первый снег, песком. Хрупкие лучи далекого света пронизывали водную толщу насквозь, но Къярту больше не хотелось подниматься к поверхности.
Здесь, внизу, он был свободен. Здесь он был тем, кто устанавливал законы. Здесь не было ничего, что было бы неподвластно его воле.
Но почему тогда ему так хотелось кричать?
  
— 10 -
 
Къярта разбудил его же крик. Рывком сев на кровати, он закрыл ладонями лицо. На языке чувствовался солоноватый привкус морской воды.
— Что такое? — дверь распахнулась, Райз замер на пороге.
 
— Извини, не хотел разбудить, — виновато пробормотал Къярт. — Просто дурацкие сны. Все в порядке.
— Нет, что-то не так.
Райз больше не смотрел на него. Его взгляд устремился куда-то в сторону, сквозь стену.
— Фелис, — коротко произнес он и нахмурился. — Я его больше не вижу. А Ашша… Пойдем.
Къярт наспех натянул штаны и поспешил за Райзом.
Они нашли некроманта и его ученицу в галерее у лестницы, что вела на третий этаж. Небо в витражных окнах розовело в предрассветных лучах.
Фелис сидел в кресле, его рука безжизненно свисала с подлокотника. Чайник и чашка валялись на полу так же, как и поднос, а от державшего его умертвия остались только торчащие из под вороха одежды кости. Край туники слуги потемнел от пропитавшего ее чая.
Ашша сидела рядом на полу, уткнувшись лицом в колени Фелиса, и дрожала.
— Ашша? — тихо позвал Райз.
Девушка подняла на него полный бессильной злобы взгляд. Ее глаза покраснели и опухли от слез.
— Ты же хотел обрести свободу. Радуйся теперь.
Къярт встретился с Райзом взглядом. В том, что в Фелисе не осталось и намека на жизнь, сомнений не было. Но почему тогда они двое все еще были живы?
— Болван, — на этот раз Ашша обращалась к Къярту, — тебе же объясняли, что призванный не может быть некромантом. Так что убери это недоумение со своего лица, — она смахнула со щек слезы и поднялась на ноги. Что-то переменилось в ней, когда она вновь посмотрела на некроманта. — Он использовал свою душу, чтобы создать якорь, который сможет удержать ваши в новых телах. Это не совсем та связь, которую душа устанавливает с сосудом в момент перерождения, но очень близко к тому. Можешь называть это четвертой ступенью призыва.
Она замолчала.
Къярт был растерян. Фелис ничего для него не значил, он был всего лишь человеком, который не позволил ему избавиться от боли. Но от мысли, что в очередной раз кто-то пожертвовал собой, чтобы он мог жить, заныло под ребрами. Он ожидал, что это выбьет его из колеи куда больше, но, похоже, часть его сознания все еще пребывало во власти изумрудной воды из сна, и Къярт начинал сомневаться, был ли это просто сон.
— И что теперь? — спросил Райз.
— Ничего не изменилось, — Ашша с трудом заставила голос звучать ровно. — Теперь Къярт сможет начать на практике оттачивать свои навыки некромантии, а затем вы сделаете то, ради чего были призваны.
Она пыталась принять невозмутимый вид, надеть на лицо привычное ей надменно-брезгливое выражение, но получалось плохо. Къярту было жаль ее. Несложно представить, что чувствовала девушка, лишившись своего наставника. Мысли об этом напомнили Къярту о его собственной потере, успевшей померкнуть под множеством других, но от этого не менее горькой.
Он бы не удивилися, если бы Ашша возненавидела его, — к Райзу она с самого начала не питала теплых чувств.
— Начнем тренировки после рассвета, — но в ее голосе не было ненависти. Возможно, она придет после, когда боль утихнет и даст место более осмысленным чувствам. — Мне… мне нужно выполнить последнюю просьбу мастера. Он не хотел, чтобы его тело кто-то превратил в умертвие. Надо наложить печати, а затем развеять прах, — рассеянно произнесла она.
— Я помогу, — Райз сделал шаг к Фелису и застыл под пробирающим до костей взглядом Ашши. — Я помогу, — мягко и в тоже время твердо повторил он.
В нем больше не было ни прежней шутливости, ни колкости, которой тот встречал всякую попытку посягнуть на его свободу. Словно бы он в одно мгновение стал другим человеком — по-прежнему невозмутимым и стремящимся контролировать все вокруг, но другим. Но разве сам Къярт все еще был тем же человеком, которым заснул накануне?
Дурацкий сон. Къярт словно бы застрял между «здесь» и «там» и наблюдал за всем происходящим сквозь плотную завесу, пропускающую к нему лишь обрывки фраз и образов.
— Хорошо, — согласилась Ашша и отвела взгляд.
Райз отнес Фелиса в лабораторию, осторожно опустил на алтарь, на котором еще совсем недавно лежали такие же безжизненные их с Къяртом новые тела.