Шпана (СИ)
— Доказательство, дядя Матвей, доказательство, — ответил я и начал медленно и картинно разворачивать этот свёрток.
Но тут нервы у Николая наконец не выдержали (чего я ожидал немного раньше, но хорошо, хоть так), он развернулся и быстро побежал прочь от места нашей беседы. Догнал я его, конечно, и достаточно быстро, заплёл ноги сзади и, когда он грохнулся наземь, быстренько скрутил ему руки за спиной, верёвку я заранее припас. Вернулись назад, и тут уж я окончательно взял быка за рога.
— Рассказывай, как убивал? — грозно крикнул я Николаю прямо в лицо.
Тот, дрожа всем телом, раскололся, как грецкий орех — история была банальнейшая, Каин и Авель в чистом виде, папаша больше привечал старшего сынка, а младшему казалось это несправедливым, более того, на днях прошёл слушок, что Башкиров изменил завещание, и теперь Николаю достались бы в случае смерти родителя только кривые рожки да ножки. Это типа стало последней каплей.
— А кошки тут при чём? — спросил Матвей.
— Не при чём, хотел просто, чтоб этот случай списали на Сулейку.
— Что там у тебя в этой тряпке было? — спросили у меня.
— Сами смотрите, — и я развернул весь свёрток до конца, там была большая ржавая гайка, — я на понт его взял.
— Мда… — только так и смог, наконец, высказать своё мнение Матвей Емельяныч, — слушай, как тебя там… Саня, раз уж ты заварил эту кашу…
— Я заварил? — ошеломлённо спросил я.
— А кто же ещё, ты конечно — теперь давай думай, как нам из неё выбраться с минимальным ущербом для моей и моего дела репутации… если мы сейчас вот пойдём и сдадим Николая в полицию, это ж будет страшный удар по мельницам Башкирова… акции упадут опять же…
Ай да папаша, мысленно восхитился я, смерть сына его волнует гораздо меньше, чем акции компании, но вслух конечно сказал совсем другое:
— Раз надо, значит придумаем…
Ответил я и начал интенсивно размышлять, прохаживаясь тем временем туда и сюда вдоль бревна с сидящим на нём боссе. Он смотрел на мои метания с интересом, но вслух об этом ничего не сказал, просто ждал, когда я закончу процесс придумывания. Минуты мне хватило с головой.
— Значит так, дорогие мои друзья и единомышленники, — так начал я свою речь, — Виктора лишили жизни вот эти вот злые силы.
И я показал на кафтаны и стрелы.
— Когда он попытался сорвать им хитрую операцию по завоеванию власти в нашем городе. Ни в каком публичном доме он естественно не был (Луке это отдельное указание, не надо болтать лишнего), а был он на ярмарке вечером по делам службы… я потом уточню, где именно он был и с кем говорил. Когда выполнил свои служебные обязанности, отправился на встречу с бывшим атаманом Сулейкой, где и был злодейски убит отравленной пулей. Кошку тоже Сулейка оставил. Виктора надо посмертно наградить за спасение города от злых духов.
— Стоп-стоп, — сказал Башкиров, — спас-то город ты вместе с этим…
— С Лёхой, — помог я ему.
— Да, с Лёхой, а Витька тут тогда при каких делах?
— Мы с Лёхой не гордые, ради общего дела готовы подвинуться. Значит версия такая будет — перед тем, как Виктора застрелили, он сумел серьёзно повредить защиту негодяя… пробил, допустим, меловой круг вокруг него. И это помогло нам с Лёхой легко с ним справиться… пойдёт?
— Бред, конечно, всё это, — заявил после некоторых раздумий Матвей, — но для нашей полиции и обывателей наверно пойдёт… все слышали, что случилось и как надо будет рассказывать об этом полиции? — спросил он у общества.
Все дружно закивали, ясно, хозяин, как белый день.
— А с тобой, Коля, у нас отдельный разговор будет. Всё, вызывай полицию, — это он уже мне скомандовал.
— Вызываю, — бодро ответил я, — только ещё про газету надо уточнить.
— Какую газету?
— Нижегородский листок, их корреспондент тут ночью был, всё записал и сфотографировал, сегодня в свежем выпуске появится… но только то, что касается нашей битвы, про Виктора они ни слова не услышали.
— Тааак, — протянул Матвей, — а ты шустрый малый. Говори, что ты еще успел натворить.
— Так всё на этом… ну пресс-конференцию они ещё обещали вечером устроить, там я и про Виктора могу подтвердить, если скажете.
— Что это ещё за конференция?
— Ну это когда лица, которым есть что сказать, сидят за столом в какой-то большой комнате, а те, кому есть что спросить, сидят в зале и задают им свои наболевшие вопросы.
— Если спросят про Витьку, расскажешь, если нет — самому поднимать эту тему не надо. А сейчас мне работать надо, дел по горло… кстати, что там у тебя с макаронами? — неожиданно вспомнил он.
— Процессы идут, — отрапортовал я, — через неделю буду готов показать опытный вариант линии по производству. Заодно и попробуем.
На этом все, кроме меня, отправились на мельницу, а я прихватил брата из общаги и отправился в отделение полиции на Мельничном. Местный городовой выслушал меня с большим недоверием, много качая головой в разные стороны. Но в итоге всё же собрался и пришёл на место предполагаемой схватки с нечистой силой. Всё осмотрел и не по одному разу, всё выслушал ещё раз, отдельно Лёху допросил, потом наконец выдал резюме:
— Складно звоните, ребятишки, — сказал он с утомлённым видом, — но бред же всё это. Кто у нас в такие сказки поверит? Меня же на смех поднимут, если я так и напишу, что вы тут болтали.
— Да вы что, господин городовой, репортёры из газеты, например, поверили, в сегодняшнем выпуске «Нижегородского листка» всё должно быть напечатано.
Городовой быстро собрал все кафтаны и стрелы в один узел, подумал, глядя на мешок с кошками, но трогать его таки не стал, и сказал нам:
— Насчёт газет я проверю, а вы двое готовьтесь к официальному допросу в городском управлении. Сегодня вечером или завтра уже, как получится.
И мы с Лёхой вернулись в нашу общагу, точнее уже в мастерскую, и рассказали апостолам о том, что ночью случилось.
— А мы уже всё знаем, нам мельничные прочитали эту статейку из газеты.
И Пашка вытащил из кучи тряпья сегодняшний «Нижегородский листок». Статья о зловещем преступлении красовалась, естественно, на первом листе. Я на фотке получился не очень здорово, а вот Лёха хоть куда — он был очень доволен, его же сфотографировали как раз на фоне кафтанов и стрел. Дал по подзатыльнику всем и сказал, что работать пора, через неделю хозяину надо что-то готовое представить, которое макароны делать сможет.
А вечером меня выдернули на ту самую пресс-конференцию. Алексей Максимыч расстарался и снял для неё зал в здании городской Думы, недавно отстроенный конкурентом Башкирова купцом Бугровым… да, тем самым, который ночлежку еще сделал.
(здание городской думы Н.Новгорода в начале 20 века)
Не сказать, чтобы ажиотаж был зашкаливающим, но зал заседаний этой самой городской думы заполнился много больше, чем наполовину. Среди присутствующих я с немалым удивлением узнал приказчика лавки, которая продавала дизели, как его… да, Людвига Карловича, и вот представьте себе, но в углу сидел бандит с ярмарки Шнырь. На бандита, впрочем, он не очень походил, одет и причесан был весьма пристойно.
Начал, естественно, всю эту бодягу Алексей Максимыч, представившийся заместителем главреда «Нижегородского листка».
— Все наверно, — сказал он, откашлявшись, — уже прочитали сегодняшний материал в нашей газете под названием «Конец зловещего призрака». Он вызвал определённый интерес у широких кругов городской общественности, поэтому было принято решение собрать всех заинтересованных лиц, чтобы они могли задать свои вопросы напрямую фигурантам этого дела. Рядом со мной сидит Александр эээ… Потапов, чуть дальше его брат Алексей, с другой стороны от меня — фотограф нашего издания Валентин Извольский. Как зовут меня, надеюсь, все знают…
Оказалось, что не все, в зале поднялся небольшой шум по этому поводу, Горький поморщился, но выложил своё имя и чем знаменит. После того, как шум улёгся, он предложил опустить дальнейшие официальности и сразу перейти к наболевшим вопросам. Более всего наболело у господина в светлом чесучовом костюме, сидевшего в первом ряду.
