Солнце в оковах плюща (СИ)

− Что здесь произошло?
− Никей понял кто я. Он был очень… мы только обнимались. − Пыталась сквозь всхлипы объяснится девушка. − Отец увидел нас и начал кричать, а потом Никей упал. Простите, это я во всем виновата. Не продавайте его.
Ну ничего себе. Знакомы несколько дней, а уже любовь. Посмотрела на отца девочки. Тот не выглядел злым, скорее растерянным.
− Тебе нравится Никей? – Морна уже успокоилась, и я решила прояснить все.
− Да.
− А тебя не напугала его, − я замялась, – болезнь?
− Нет. Ну, немного. Он будет в порядке?
− Да. Ему уже дали лекарство. Думаю, нет смысла дальше скрывать что ты девушка. – Она кивнула. Что еще тут скажешь? У всех есть право, на счастье. − Я не против чтобы вы… виделись. Но с отцом обсуди.
− Спасибо.
Вернулась в кабинет переваривать случившееся. Только мне снова не дали побыть наедине. Эрит просочился в дверь и приземлился у ног, склонив голову. Впервые он был так близко. Но, по поводу причины я не питала иллюзий. После города у них было время чтобы освоится. Никто не оскорблял, не угнетал и все понемногу приходили в норму. Только мой принц был таким же отчужденным. Я уже смирилась с тем, что он мой будущий муж. Возможно по этой причине так ранила его холодность. Вздохнула. Да, самооценка у меня ниже плинтуса, вот и воспринимаю все на свой счет.
− Ты хотел что-то обсудить?
− Да, хозяйка. − Говорил он с опаской и каждое слово, словно камень, пыталось застрять где-то в горле. – Никей скоро придет в себя. Он не будет долго болеть, поэтому… Поэтому, накажите меня вместо него.
От последней фразы поднялась волна негодования. Он не пришел объяснится, но просить ужасную госпожу пожалеть брата. Будто и не было этих недель. Будто не видел, что я никого не наказываю и не мучаю. Медленно выдохнула, а хотелось кричать. Чтобы дать себе несколько минут, подошла к окну и отвернулась. Лучше ему сейчас не видеть моего лица.
− Эрит, будь добр, сядь на стул.
На что я злюсь? На него? На себя? А может просто устала от этой ситуации. Столько времени прошло, но никаких подвижек с проклятьем. И причина всему − мои сомнения. Я слишком боялась неудачи, поэтому не делала ничего. Прокрастинация в чистом виде.
− Я знаю, что это не просто болезнь, − как прыжок в пропасть и пусть что будет.
− Но… откуда?
− Ты должен был слышать, что я жила в Регелане, − Пусть и длилось это всего несколько недель. − Мало кто там не болтает о проклятом роде правителя.
Я обернулась чтобы встретить обреченный взгляд. Эрит был уверен − его судьба уже решена. В тот миг захотелось утешить его. Сказать, что мы обязательно все исправим. Только, Равновесие меня по головке не погладит за такую самодеятельность. Поэтому, придется решать вопрос, не выходя из образа.
− Но слышать о таком, и видеть своими глазами разные вещи. Не думала, что вы можете быть опасны. – Я заметила, как вздрогнул Эрит после моих слов. 
− Это не так. Если вовремя пить акой, ничего не случится. И ошейники не дают… магии вырваться. Я прошу вас…
− Для того, чтобы оставить вас рядом… я слишком мало знаю. Поэтому, расскажи мне, Эрит. Расскажи все.
  
8. Раб.
 
Я плыл, качаясь на облаке под безмятежным глазом Этера. Знойный ветер последнего месяца житны нежным касаньем прошелся по моим волосам. Он пах вирсой и лечебными травами. Кто-то мягкими пальцами провел по щеке воруя миг сна из моих век, исчезая с рассветом. А может, это тоже был сон.
Я открыл глаза. Дрема ушла, но подняться не было сил. Я понял, что нахожусь на корабле. Пришли братья, напоили вирсой, а затем похлебкой. Вкусной едой свободных забытой за месяцы рабства. А потом я узнал, что теперь наши жизни принадлежат одной женщине. Хозяйке рабов. Один из них я. Хотя, чего лукавить, рабом я стал давно. Разница в том, что теперь в доказательство есть лента зачарованной кожи на шее.
Хозяйка. Братья говорили о ней с улыбкой. Откуда им, мальчишкам, знать на какие коварства способна женщина. Как она может говорить сладкие речи и улыбаться, глядя на твою боль. Как может жестоко терзать твое тело, надеясь увидеть изнанку твоего естества.
 
А потом я ее увидел. Встревоженный взгляд в обрамлении золота локонов. Хрупкие плечи, за которыми так не хватает надежной опоры. Она сказала, что снова даст мне лекарства. Тогда я решил, что должен стать послушным и полезным рабом. Не поднимать головы. Забыть себя. Исполнить любой каприз, и она позволит остаться с братьями. Потому что не могу потерять и их.
Каждый день тренировки. Мы не игрушки, не вещи. Она сказала – охрана. Смею ли я поверить? Рядом с ней все кажется возможным.
Не поднимай головы. Не желай и не проси. Ты послушный и полезный раб. Знай свое место.
Никей! Я знал, что каждая минута промедления усиливает муки. Я пришел к ней, требовал и кричал. Теперь пусть продает, мучает, все заслужил. Лишь бы братья были целы.
Рассказать? Хорошо. Чувство стыда я давно потерял, а так, продлю свою жизнь хоть на день. Такому как я не помочь.
− Я первый сын предпоследнего короля Регелана. Я не был в замке ни дня. Родился в особняке. Там и вырос. Туда привозили всех проклятых потомков моего рода. Ближе к пятнадцати годам их переправляли на остров. Там обеспечивают едой и всем необходимым. Но там нет женщин чтобы не рождалось больше проклятых.
− К чему такие сложности? − Хозяйка сидела в кресле перебирая пальцами отрезок магической нити и слушала мою историю.
− Поначалу проклятых просто убивали. Но тогда проклятье переходит на следующего ребенка в семье по старшинству. И нельзя намеренно сделать бесплодными. Внебрачные дети прокляты все, а у супругов первенец.
− Проклятье как-то действует на окружающих?
− Нет. Только на нас.
− Тогда зачем высылать?
− Таков закон.
− Понятно. Продолжай.
− На остров меня не отправили. Так решил отец. Я жил в особняке ни в чем не ограничен кроме возможности покидать его. Много учился. Мне разрешили постигать боевые техники. Потом появились Фар и Никей.
Я замолчал. Стоит ли говорить о других?
− А что за история с игрушками богачей?
− Когда брат стал королем, у меня началась другая жизнь.
− Так речь шла... Но, ты же принц. – Она была искренне возмущена услышанным.
Возможно, меня впервые кто-то внимательно слушал. Без насмешки и стремления унизить. Но, что-то во мне противилось происходящему. Отвергало даже мысль о чужой доброте, которая уколом отзывалась в сердце.
− Именно поэтому нашлось много желающих заплатить за ночь со мной.
Конечно, поначалу я сопротивлялся. Меня били, связывали. Иногда использовали настойки чтобы усилить желание. – Я не мог понять почему так легко рассказываю ей все эти постыдные вещи. Будто стремился упасть еще ниже, увидев, как исказится от отвращения ее лицо. − Позже на «встречи» начали привозить юношей из бедных семей, которым не повезло родится красивыми.
− Значит Мар, Миер и Отис тоже? – Хозяйка, совладав с собой, все же спросила.
− И они. Отис не так давно пришел.
Да, он гордый и дальновидный. И уже уверен, что хозяйка очень скоро возьмет его к себе и сделает любовником.
− Почему ты не сбежал? Мне приходилось видеть в действии боевую технику стражей и, если ты хоть в половину так хорош, мог бы все это прекратить.
− Вывозя из поместья меня поили зельем, поэтому я был слабее обычного и не мог дать достойный отпор. – Ни к чему ей знать, что у меня были причины остаться.
− Часто вас… вы принимали участие в…
− Других примерно раз в месяц. Меня чаще.
− Почему?
− У меня были свои… особые гости. – Она отвела глаза. Да, хозяйка, я здесь самая грязная игрушка.
− Много? − Все же не без труда продолжила. Что еще она хочет услышать? − Двое, хозяйка. Рассказать вам как они мной играли?
Два моих ночных кошмара. Те, кто указал мне мое место. Все остальные аристократы, которые проводили со мной время, просто неумехи. Даже не всегда могли перебороть отвращение чтобы коснутся проклятого отребья, а только смотрели.