Дурной ген

Как только Карл узнал о беременности, он предложил Кере организовать и оплатить аборт. Он уже проходил через такое с одной из предыдущих любовниц, а потому ожидал, что Кера со временем прозреет и на этом все закончится. Но вместо того, чтобы принять его ход мыслей, Кера все сильнее настраивалась родить. Одновременно она все активнее настаивала, чтобы Карл организовал встречу с женой и обо всем той рассказал, хотя он снова и снова повторял, что не намерен уходить из семьи. И вот когда Кера пригрозила позвонить жене Карла, он решил, что теперь либо его жизнь, либо Керина.
Хотя мощная мельница сплетен медцентра молола исправно, Карлу удалось сохранить свою интрижку в тайне, и он не сомневался, что сможет провернуть дело по-тихому, используя убийственные свойства фентанила под соусом опиоидного кризиса. Чего он не ожидал, так это вмешательства Арьи Николс с ее внезапным и настойчивым интересом к поискам отца неродившегося ребенка. Тогда-то тучи и стали сгущаться, особенно когда он понял, что понятия не имеет, насколько Мэдисон Брайант осведомлена о его отношениях с Керой.
Справиться с потенциальной угрозой, исходящей от Мэдисон, оказалось нелегко, она умудрилась выжить даже под поездом метро, куда ему удалось ее столкнуть. Однако когда благодаря хлориду калия его упорство все же принесло плоды, Карл снова решил, что он в безопасности. Но грозовые тучи и не думали рассеиваться, они лишь сменили форму, и на сцене внезапно появились семейные древа, которые непременно привели бы к нему, если бы он не догадался сочинить историю о дружбе с Полом Соммерсом, окружным прокурором Манхэттена. Карл с детства знал, что он приемный ребенок, но раньше его не интересовали биологические родители. В ближайшем будущем он собирался забрать из сейфа в банке генеалогические древа, полученные от Арьи Николс, и разузнать о своей кровной родне. Эта мысль дурманила. Подумать только, его настоящая мать живет на Пятой авеню, пусть даже, если верить Арье, ему ничего не выиграть от встречи с ней!
Разобраться с непосредственной угрозой, которую представляла собой Николс, оказалось легко, потому что она жила одна, как и Кера. Повезло и с легендой, состряпанной ею для генеалогической компании: с той стороны Карлу ничего нельзя было инкриминировать. Самая тревожная и пугающая часть вмешательства Арьи состояла в том, что она успела показать фамильные древа доктору Лори Монтгомери. Когда Карл об этом услышал, тучи сгустились настолько, что, казалось, вот-вот разразится гибельная буря. Но потом словно манна просыпалась с небес: он узнал, что в этот самый день доктору Монтгомери предстоит операция. Из этого следовало, что она будет в больнице и ей, несомненно, будут ставить капельницы либо установят катетер; ее муж только что все это подтвердил. Вот тут-то тучи и расступились, пропустив солнечный лучик и позволив Карлу приободриться.
Взглянув на старинные настенные часы, он решил, что сейчас самое подходящее время нанести короткий визит в отделение неотложной помощи. Карл встал, взял свой белый докторский халат и оглядел себя в зеркале на задней двери кабинета. Хоть у него и было предостаточно шприцев, ему требовался хлорид калия. Он собирался поступить с Лори Монтгомери так же, как с Мэдисон Брайант, и навестить ее в тот же интервал времени, когда у ночной смены наступает перерыв на еду. Разобраться с Лори будет куда проще, чем с Мэдисон. В качестве ВИП-персоны ей, без сомнения, выделят отдельную палату, особенно если она окажется в павильоне Киммеля (а Карл предполагал, что именно так и будет). Когда речь шла о Мэдисон, нужно было учитывать постоянное присутствие среднего медперсонала, но с Лори ничего подобного не предвиделось. А большинство смертей в больницах как раз и происходят в промежутке от трех до четырех ночи.
Удостоверившись, что вид у него деловитый и профессиональный, Карл вышел из кабинета. Он сообщил личной секретарше, что вернется где-то через полчаса после короткой деловой встречи. Секретарша пообещала отвечать на все его звонки.
   
Глава 37
 
11 мая, 12:40
 
— Очень странно, — проговорил Винни. Они с Джеком остановились, закончив снимать одежду с тела Арьи Николс, лежавшего на столе номер один зала аутопсии. Работа шла еще только за одним столом, восьмым, поэтому у них было ощущение, что они оказались наедине с уникальной ситуацией, проводя аутопсию человека, с которым лично общались буквально накануне. — Мне всегда было любопытно, каково это — вскрывать знакомого, и теперь я знаю, что мне это не нравится.
— Мне тоже, — согласился Джек. — Напоминает о том, как хрупка жизнь. Такие штуки всегда шокируют. И ведь дело не только в эмоциях. В профессиональном отношении знакомство с жертвой может помешать объективности. А еще мне неловко оттого, как я не любил с ней общаться и считал ее поведение неприятным. Теперь, когда Арья мертва, претензии кажутся настолько ничтожными…
— Я бы не описал ее поведение словом «неприятное», да и ее саму тоже, — возразил Винни, —  Думаю, «наглая заносчивая стерва» будет ближе к истине.
— Придержи коней, здоровяк, — одернул его Джек.
Тут оба услышали, как дверь распахнулась, и, обернувшись, увидели, как кто-то движется в их направлении. Это оказался Чет Макговерн, который натянул хирургический халат поверх уличной одежды и прижимал к лицу медицинскую маску. Поравнявшись с их столом, он опустил взгляд на раздетый труп и бросил:
— Красивое тело! Такая потеря.
— Ой, я тебя умоляю! — отреагировал Джек на этот совершенно неуместный комментарий. — Прояви хоть немного уважения к смерти, тем более к смерти коллеги.
— Слушай, расслабься, — сказал ему Чет. — Я просто пытаюсь разрядить обстановку с помощью капельки черного юмора.
— Надеюсь, так оно и есть, — пробормотал Джек. — Но кто тебя знает, с твоей-то репутацией?
— О’кей, может, я и перегнул, — признал Чет. — Наверное, при данных обстоятельствах мои шуточки не ко времени и не к месту.
— Ты все понял правильно, — проворчал Джек.
— Вы как с этим делом, нормально? — спросил Чет. — Вы же только вчера с ней работали! Может, хотите, чтобы я нашел кого-то другого, кто с ней не общался?
— У нас все под контролем, — сообщил Джек. — Если честно, Лори специально попросила меня взять на себя это дело, и я согласился. Но спасибо за предложение.
Дверь снова хлопнула, и все трое обернулась посмотреть, кто пришел. Оказалось — Марвин Флетчер, лаборант морга. Он тоже направился прямиком к столу номер один и уставился на тело.
— Черт подери, и правда она! Я слышал, но не мог поверить. Вот и пришел убедиться, что это не просто слухи.
— Совершенно точно не просто слухи, — подтвердил Джек.
— Да уж вижу, — вздохнул Марвин. — Стыдоба, конечно, но не могу сказать, что был ею очарован. А еще я слышал, что у нее иголка так в руке и торчит, в точности как у того тела, которое мы вскрывали с ней и доктором Монтгомери всего несколько дней назад.
— Все правильно, — опять подтвердил Джек. — Мы только что вынули шприц, и, как и ожидалось, в нем содержался фентанил. Я правильно понял, речь же о деле Керы Якобсен?
— Именно о нем, — кивнул Марвин. — Мы тогда подумали, что она умерла очень быстро, возможно, из-за сильной передозировки фентанилом.
— Может, тут тоже в этом дело, — сказал Джек. — Кто знает, вдруг они брали наркотик у одного дилера, раз уж обе работали в медицинском центре Нью-Йоркского университета, а фентанил оказался крепче, чем обычно. Часть передозировок этим веществом происходит из-за того, что его концентрация может варьироваться, но при этом не должна убивать.
— Мы вот тоже над этим гадали, — проговорил Марвин и добавил: — Слушайте, вы не возражаете, если я останусь и вставлю свои два цента?
— Это как Винни решит, — ответил Джек.
Лично он не имел ничего против присутствия Марвина, но знал, что между этими лаборантами морга существует негласное соревнование, с которым ему не хотелось иметь ничего общего. Он знал также, что Винни, будучи старшим лаборантом, очень щепетилен относительно своих особых отношений с Джеком, самым продуктивным судмедэкспертом, и даже питает к нему некоторые собственнические чувства.