Биврёст

– Что-то вроде того, – закивал Джет.
– У меня почему-то возникает чувство, что все это неспроста, – Локи покачала головой и сложила руки на груди. – Это часть чего-то большего, и я тут дело десятое. Они ведут свои игры, в которые нам лучше не соваться. Гин! – Она посмотрела в упор на Киоту. – Ты можешь найти о нем все, что известно?
– И я могу! – вызвался Джет. – Попробую поговорить с братом.
– Только осторожно! – в один голос переполошились Локи с Гином, и все трое рассмеялись.
– Молодые люди! – Сурового вида медсестра решительно направилась к ним. – Это вам больница или школьный коридор?
– Простите, мы больше не будем, – примирительно поднял руки Гин. – Нам пора, да, Джет?
– Пора? Разве? У-уу, не бей меня! А, конечно пора!
– Завтра тебя кто-нибудь навестит, – пообещал Гин под строгим взглядом сестры. Она проводила их до выхода, потом вернулась и велела Локи идти на перевязку.
Девушка была признательна, что ее не оставляли одну. Они познакомились не так давно, но ребята очень легко предложили ей свою дружбу. В Лофте было мало подростков, и увлекались они тем, что угоняли родительские машины, катались по полям, портили урожай и устраивали бессмысленные дуэли. Последним увлекалась и Локи, потому что только так могла отстоять свое право быть Ангейей. Дети всегда найдут причину устроить бойкот: носишь ты очки, читаешь, медленно считаешь дроби, имеешь веснушки на носу или дырявые штаны, выделяешься успехами или неудачами – все одно. Вот и Локи с восьми лет почти каждую неделю приходила в боевых синяках и ссадинах. Отцу не нравилось, что она дерется, а мама посмеивалась и закрывала пластырем очередную царапину на щеке, напоминая их семейный девиз о кулаке в лицо. Но постепенно детские потасовки стали серьезнее, и мама запретила ей драться на дуэлях. Локи вспылила. Заорала, что защищает их фамилию, раз уж они живут в этой глуши. Кстати, почему? Мы что, преступники? Родители тогда переглянулись. И Локи выскочила, хлопнув дверью. Всю ночь она тряслась в лесном шалаше от холода, лелея свою обиду, а утром… Утром она вернулась в дом, залитый кровью.
Придя в палату, Локи увидела, как Каге, уже переодев пижамные штаны на форменные, натягивает рубашку. Поправив воротник, он тщетно пытался завязать галстук, тихонько зверея от своей нерасторопности.
– Ты куда это? – удивилась Локи.
– Тебя стучаться не учили? – коротко бросил он. Кажется, их отношения откатились на уровень словесных перепалок. Но и этому Ангейя была рада. Она уже жалела, что без спроса залезла в его личное пространство, хотя признаться даже себе было тяжело.
– Но ты еще не поправился! – Она прислонилась к косяку.
– Мне хватает своей мамы, еще одна мне не нужна. – Каге наконец справился с узлом и опустил воротник рубашки. Выглядел он бледным и болезненным, только запавшие глаза нехорошо сверкали.
– Если останешься, расскажу кое-что интересное! – выпалила Локи. Каге никак не отреагировал. Аккуратно сложил больничную одежду на подушку и пошарил в тумбочке, выискивая номерок от ячейки хранения оружия.
– Про Крысолова.
Каге равнодушно пожал плечами, поправляя идеально сложенную одежду, – и Локи затараторила о том, что узнала от друзей.
– Закончила? – уловив момент, когда Локи замолчит, он достал номерок.
– Да куда ты?
– Тем более мне нужно идти.
Локи вздохнула и подняла примирительно руки:
– Подожди пять минут, ладно? Нет, две минуты!
Она подхватила одежду и скрылась в уборной. Переодеваясь, она молила всех духов, чтобы он не ушел. Каге стоял, делая вид, что теперь поправляет постель.
– Я с тобой! Какой у нас план? – бодро зачастила Ангейя, забрасывая больничные вещи комом под подушку.
– План? У нас? – ядовито переспросил Каге. – Не помню, чтобы я приглашал тебя с собой.
– На шестом этаже держат доктора Ай. Ты не думаешь, что это слишком показушно?
Гиафа замялся. Наконец-то она зацепила его внимание.
– В том смысле, что больница – это не тюрьма? – Локи кивнула. – Что доктор может запросто выбраться? – Еще кивок. Каге почесал лоб, хмурясь. – Сегодня будет большой переполох в Нифльхейме. И охота на Крысолова, верно?
 
– Кажется, они хотят, чтобы Ай выбралась.
– Возможно. – Каге, наверное, в первый раз за все время посмотрел на нее с уважением. Подхватил мысль. – Или чтобы кто-нибудь помог ей.
– Возможно. – Локи повторила его интонацию, наблюдая, как он мечется по маленькой палате из угла в угол, размышляя над ее словами.
– Мне совершенно не нравятся эти «случайные» совпадения, – Кагерасу показал пальцами виртуальные кавычки, заставив Локи прыснуть от смеха. Но один строгий взгляд вернул ее к серьезности происходящего.
– Я должна поговорить с доктором. Сейчас.
– Здравая мысль, – одобрил Каге, прекращая метания. – Однако это нужно сделать после отбоя, но до операции. Мне тоже нужно поговорить с доктором. Она что-то знает.
– О чем? А, прости, – Локи замахала руками, – не мое дело, меня не касается, верно?
– Ты быстро учишься, обезьянка, – похвалил ее Гиафа. Потом поднял на нее задумчивый взгляд. – Обезьянка. Мне нравится.
– Знаешь, «Мелкая» было не так обидно, – буркнула Локи, чтобы скрыть волнение. Даже не обратила внимания, что он пытается шутить в своей своеобразной манере. Или извиниться. Теперь она начала мерить шагами палату, прихрамывая на раненую ногу. Возможно ли, что она отыщет убийцу родителей? Возможно ли, что Глаз – это ключ ко всему?.. Возможно?..
– Ангейя, сядь! – приказал, морщась, Каге, вырывая Локи из омута догадок. Она беспомощно подчинилась, слишком взбудораженная, чтобы возражать.
Снова пришлось переодеться в пижамы.
Остаток дня они провели в напряженной тишине, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Локи пыталась читать, но не могла сосредоточиться, тогда как Каге сделал притащенное Кирой домашнее задание и даже попытался объяснить Ангейе сложное место из философского трактата.
– Дерешься ты не очень. В науке тоже так себе. В чем ты вообще преуспеваешь? – Его сарказм Локи совершенно не задевал. Она начала испытывать удовольствие, наблюдая, как он раздражается и закатывает глаза.
– Я умею договариваться с людьми. Вот мой талант.
– Да, умение попрошайничать на улице, когда тебя не возьмут на работу. – Он отхлебнул чай из кружки.
– Нет, умение заболтать, подсыпать снотворного и ограбить. Или привязать волосы к спинке кровати.
Каге закашлялся, подавившись чаем. Локи невозмутимо уткнулась в книжку.
– Это же просто личная интерпретация девятиединства с точки зрения религии Муспельхейма. Давай дальше, я поняла.
После вечерней перевязки, с трудом дождавшись официального отбоя, Локи с Каге напряженно слушали, как засыпает больница. Еще некоторое время ходили медсестры, хлопали двери, но все постепенно стихло.
Гиафа, решив на этот раз не заморачиваться с галстуком, вышел из ванной уже в форме и выдохнул сквозь зубы. Ангейя вскочила и тут же ойкнула от боли в ноге, игнорируя ядовитый взгляд. Ей начало казаться, что так он проявляет заботу.
Сначала надо было достать оружие. Так, на всякий случай. Локи надеялась, что применять его не придется. Они тихонько вышли из палаты и прокрались по полутемному коридору к прохладному вестибюлю. Юркнули за стенд с указателем расположения палат, пережидая, пока внушительный врач в синем хирургическом костюме пройдет в туалет.
Камеры хранения стояли слева от фонтана, а рядом, в каморке с ключами, тщательно заполняла журнал выдачи молоденькая медсестра и уходить с дежурства не собиралась. Когда она подняла голову, неслышно шевеля губами, Локи узнала ее. Легкомысленная болтушка Нимуэ Лайк. Легкомысленная, но строгая в соблюдении правил.
– Отвлеки ее, – прошептала Локи на ухо Гиафе. Парень недовольно дернулся. Они выглянули из-за угла и тут же спрятались в нише за кадкой с диффенбахией.
– Почему я?
– Потому что Нимуэ обожает длинноволосых парней.
– Что? – Каге нахмурился.