Биврёст

– Ты забрал моего милого мальчика, Кагерасу-ас. Мне нужен мой милый мальчик. Мой чудесный сынок.
– Каге… – прошептал Рем, но Гиафа не обратил на него внимания.
– Рем не ваш сын.
– Нет, не мой. Но у него чудесные ручки, которые пригодятся моему сыночку.
– К-ккагеее. – Рем усиленно дернул его за рукав.
– Вы знаете о Рейвен? Вы помогли ей сбежать? Где она?
Ай улыбнулась и простерла руки к несуществующему солнцу, игнорируя его вопросы.
– Я сделаю новые ручки моему сыночку. И новые ножки. И глазки. Он оживет и будет послушным мальчиком для мамочки. А потом мы вместе отомстим Иргиафам, верно?
Голова Каге загудела. Он резко повернулся, чтобы вовремя встретить сонм кишащих крупных пауков с человечьими глазами по всему мохнатому телу. Глаза моргали и гноились, беспрестанно вращались, как у хамелеона.
– Ты почему мне раньше не сказал? – заорал Каге, отмахиваясь на небольшом пространстве мечом от лезущих изо всех щелей пауков.
– Я пытался! – в ответ заорал Рем, вооружившись обломком трубы.
– Ненавижу пауков! – Каге скривился от отвращения, когда они начали лезть на ноги.
– А кто их любит? На плече!
Гиафа несолидно взвизгнул, попытался стряхнуть с себя тварь, оступился и рухнул вниз, но не разбился, а приземлился прямо в подставленные ладони гиганта в маске. В глазах все помутилось, но Гиафе удалось выдавить из себя:
– Беги, идиот! И найди эту хелеву Ангейю!..
– Ангейю?.. – одними губами прошептала Ай.
Рем кивнул, перепрыгнул через паучью шеренгу и юркнул за дверь.
Гигант сжал Каге своими ручищами, и он задохнулся от боли. Не хватало еще прибавить к ожогам пару сломанных ребер.
– Понго, стой! – Гигант неохотно разжал руку, и Каге, застонав, свалился мешком на ржавый исцарапанный пол, неловко вывернув руку. Голова у него гудела, а от потери крови мутилось зрение.
– Не дайте мальчику уйти, – крикнула где-то рядом доктор Ай. Потом села рядом с Каге на корточки и сочувственно спросила: – Она с тобой не попрощалась, верно?
Каге попытался улыбнуться, но не смог. Принял сидячее положение, переждал легкое головокружение и вздохнул. Старая обида кольнула сердце, но он уже привык к этой боли. Его сестра никогда ни с кем не считалась и всегда делала, что хотела.
– Вы что-то сказали ей… настроили против отца, мамы. Она затеяла ту дуэль из-за вас. Вы помогли ей сбежать! Вы виноваты! – Он не хотел, но слова лились сами – горькие, детские, полные обиды и жалости к себе.
Ай задумчиво поправила повязку, расстегнула пуговку на груди. Повернулась и обнажила спину. Гиафа заткнулся, сбился, покраснел то ли от смущения, то ли от ярости, но, невольно скользнув взглядом, чертыхнулся сквозь зубы. Выжженный шрам, похожий на глаз, алел на спине доктора Ай.
– Я знаю, – тихо сказала Ай и медленно застегнулась. – Мне не искупить этот грех.
– Она оставила вам этот шрам? – догадался Каге.
– Я заслужила, – ее голос на какую-то минуту стал прежним. Кроткая грустная женщина, ученый, преданный науке. Женщина, которая была им с сестрой единственным другом. – Прости. Я зашла слишком далеко и должна закончить исследование. Он не прощает ошибок.
Договорить она не успела. Раздался едва уловимый звук, и полстены разорвало, осыпав их обломками металла и сетки. Из дымящейся дыры вышел Эгир, держа в руках сияющий духовник. Каге повезло, что его загородила колонна, а вот доктора накрыло обломками металла.
– П-понго?.. – Из спины животного торчал металлический лист, и на пол уже натекла огромная лужа крови, превратив белоснежный халат Ай в алый. Перемазанными руками она сняла с него маску. Понго был генетически измененной гориллой. Когда он завалился на бок, выпуская изо рта и носа кровавые пузыри, Ай заплакала и прижала к себе его огромную мохнатую голову.
– Как же долго пришлось тебя выслеживать! Шесть лет прошло, да?
Эгир схватил обмякшую от слез доктора за руку и заставил ее встать.
– Отец. – Кагерасу поднялся, схватился за колонну, чтобы не упасть. – Где остальные? – Если Эгир и удивился, увидев сына, то вида не подал. Даже раны оставили Гиафу-старшего равнодушным.
 
– Я немного смошенничал. Мать Ангейя справится и сама. Пусть старушка немного развлечется.
– Но как ты меня нашел?
– Я искал не тебя, а нашу давнюю знакомую. Предложил пташкам немного больше денег за информацию о заказчике. И о курьерах.
Каге промолчал, чуть прищурив глаза.
Ай перестала плакать. Она вцепилась острыми ногтями Эгиру в руку и процедила сквозь зубы:
– Мори Мунин может вернуть моего мальчика! Я должна закончить исследование!
Эгир стряхнул ее, и она свалилась на Понго.
– Ты все-таки окончательно свихнулась, – безразлично констатировал Эгир, встал на одно колено и связал Ай руки.
– Ведь ты убил его, верно? – Ай снова подала голос и медленно встала. – Ты тогда поджег лабораторию, где был мой мальчик, верно?
У Каге зашумело в ушах, он прислонился к стене, не доверяя подрагивающим ногам.
– Ты подавала такие надежды, Санни. – Эгир брезгливо осмотрел остатки бассейна, вздернул доктора на ноги и повел в единственную дверь внизу. Каге шел за ними по тусклому коридору, кишащему крысами с лишними лапами, хвостами и даже головами. – Я ведь помог тебе получить эту должность. Порекомендовал тебя профессору. И ему, – голос Эгира зазвучал так по-отечески, словно ему действительно было жаль.
Свернули направо, прошли металлический мостик, перекинутый через тепловые трубы. Каге обдало жаром. Некоторое время они шли в лабиринте коридоров, и Эгир выбирал только ему ведомое направление.
– Помогал тебе во время беременности.
Остановились перед дверью с усиленной охранной системой.
– Терпел твое нытье и прикрывал все твои провалы. Доверил тебе моих детей. Мою жену.
Отпустил плечо Ай и бережно развязал врезавшийся до крови ремень. Доктор, которую трясло крупной дрожью, не с первого раза удачно набрала код, и за это Эгир залепил ей оплеуху. Каге опустил голову. Ему не хватало воздуха, грудь жгло, но отвернулся он не из-за боли. Он ощущал почти физическую боль от неспособности что-либо сделать. Это неправильно, неправильно!
– Ты забрал моего мальчика. Я забрала твою девочку, – зашипела она едва слышно.
Эгир грубо схватил ее за шею, всматриваясь в здоровый глаз, в сетку морщинок и тенету шрамов.
– Ты стала такой уродиной. Да к тому же растеряла остатки мозгов.
Она засопела от боли и удушья.
– Отец, не надо… – выдавил из пересохшего горла Каге, холодея от собственной смелости. Эгир переключился на сына. – Если… если она отключится, то мы дальше не пройдем.
Гиафа-старший сжал руку сильнее, а затем ослабил хватку. Ай судорожно вдохнула воздуха и зашлась в кашле.
– Ты прав.
Дверь бесшумно распахнулась. За ней было еще несколько кодовых дверей, которые доктор набирала уже твердой рукой.
– А раньше твоя лаборатория была больше, – заметил Эгир.
Небольшое помещение с несколькими дверьми выглядело пустоватым, если не считать огромной холодильной установки, от которой шли в разные стороны уродливые, покрытые инеем провода. Часть оборудования стояла не распакованной. Каге слышался запах медицинского кабинета и свежей краски.
Мори Мунин восседал на койке в углу, читая потрепанную книжонку с обнимающейся на обложке парочкой.
– А-ха-ха-ха! – рассмеялся он, приподнимая залатанную шляпу для приветствия. – Давно не виделись, дамочка. А вы кто? – спросил он старшего Гиафу. – От вас пахнет ложью и кровью.
– Ты и есть тот самый… курьер. – Эгир не собирался играть в игры. – Какую посылку ты передал?
– Что? О чем вы? – Мори не очень убедительно сыграл удивление.
– Не рассказывай им, Мори Мунин. – Доктор Ай, запачканная кровью Понго, испуганно проверяла показания холодильной установки на мониторе. – Не рассказывай им. Пожалуйста.
Что-то сверкнуло в руках Эгира. Пульт управления взорвался, осыпая доктора снопом искр, из установки повалил дым. Доктор завизжала от ярости, бросилась к холодильнику и распахнула дверцу вручную, ломая ногти и оставляя кровавые полосы на металле. Оттуда вывалилось уродливое существо, которые только при извращенной фантазии можно было назвать человеком. Скроенное из кусочков кожи разных животных, оно хрипло испустило дух, разваливаясь на глазах. От смрада у Каге защипало глаза.