Измена. Верну тебя, жена (СИ)

— Не открывается. Разблокируй, пожалуйста.
— Лиль… — вполголоса говорю я. — Один вопрос, потом пойдешь.
— Какой?
— Я не прошу принять меня с распростертыми объятиями, но ответь: есть ли у меня хотя бы маленький шанс, что в будущем ты меня простишь? Всего лишь шанс.
— Ты думаешь, что возможно простить измену?
— Если бы год назад я осознал, что тебе изменяю, я бы этого ни за что не сделал.
— Очень интересно! — Лиля повышает тон. — А что для тебя были гульки с Ириной? Просвети, а то я старомодных взглядов.
Вспоминаю прошлое, и мне вновь становится погано на душе. Липко, гадко, аж хочется помыться.
— Я не считал механические фрикции полноценной изменой. И не любил Иру. Она была для меня кем-то вроде карманной вагины.
— А что, по-твоему, было бы изменой?
— Если бы я влюбился. Дорожил ей больше, чем тобой. Захотел бы от Иры детей. Захотел построить для нее дом. Обеспечивать ее и заботиться. Год назад я не задумывался о том, что можешь чувствовать ты. Рассуждал только со своей колокольни. Прости.
— А сейчас задумываешься?
— Помнишь, когда я забрал тебя от Гордисанова из клуба? Тогда я впервые поставил себя на твое место… и этого было достаточно… Я чуть не сдох от мыслей, что ты тоже можешь заниматься сексом с кем-то, кроме меня, пусть и без особых чувств. Мне очень жаль, что я осознал это слишком поздно.
— Мне тоже жаль, Захар.
— Я ведь в башке своей дурной решил покопаться, чтобы поставить мозги на место, — не хотел же рассказывать, признание само льется наружу. — К психологу хожу.
— Ты? Вот ничего себе… Никогда бы не подумала…
— Психолог помог разобраться в себе. Я ведь крепкую и здоровую семью хочу. С тобой, Лилька…
— Ясно, — снова дергает ручку. — Открой, я ответ тебе все равно пока не дам.
— А надежду?
— Надежда умирает последней, Суворов.
Тяжело выдохнув, отпираю дверь. Если Лиля не расположена к ответу, из нее ничего клещами не вытянешь.
Но мне нужен был хотя бы тусклый маячок, чтобы знать, что я двигаюсь в правильном направлении.
Сейчас я ухаживаю за женой, но она не дает поводов думать, что это взаимно. Очень сложно, как будто я навязываюсь ей и отвлекаю от важных дел. Как будто она из вежливости не знает, как послать меня на хер.
Мои свидания ей нравится. Она весело проводит время, только я чувствую себя на них лишним.
Я выхожу из внедорожника, чтобы проводить Лилю, но во двор зайти не успеваем.
Ворота распахиваются раньше, и из них медленно плетется теща.
Впервые вижу Римму в простом полинявшем ситцевом платье. На ее голове повязан платок. Ноги босые. Только макияж на лице присутствует, как прежде.
Мельком посмотрев на нас, Римма вздыхает и крепче прижимает к груди пустую литровую банку. Осунувшись, плетется мимо.
— Мама, что с тобой? Ты куда? — ошарашенно спрашивает Лиля.
Я наблюдаю в ахуе.
Теща замирает и, не поднимая головы, тихо отвечает:
— В церковь.
— Что случилось? Зачем? Что за одежда на тебе? Где ты вообще ее взяла?
— Мне кажется, Римма опять перебрала с палеными БАДами из интернета, — скрещиваю руки на груди. — У нее шифер едет.
Теща поджимает губы и на мгновенье стреляет в меня змеиным взглядом, но быстро вновь становится грустной.
— Я иду в церковь, чтобы просить милостыню. Невозможно прожить на нищенскую пенсию. С Серёжей не получилось, дочь бросает мне копейки, как собаке кости. Зятю я тоже не нужна. Что мне теперь остается? Я даже не могу позволить себе плазмотерапию у косметолога. Такими темпами я скоро превращусь в бабку…
— Добрый вечер, Римма, — присвистываю я. — Ты еще пять лет назад стала бабкой, когда родилась Алена.
— Я говорю о самоощущении и внешности.
— Только прихожанам не рассказывай, что собираешь на тюнинг, — еле сдерживаюсь от смеха.
Ну и артистка!
Римма выжимает слезу. Подождав, чтобы ее все увидели, вытирается краем платка.
— Храни вас бог… А я пошла…
— Мама, прекрати! — догоняет ее Лилька. Хоть кого-то разжалобить получилось. — Какая еще милостыня? Я просто попросила тебя реже ходить в косметологическую клинику и меньше тратить деньги. Ты же понимаешь, что с моей зарплатой мы не можем так шиковать.
 
— Но Рите ты даешь деньги, — обиженно шипит.
— Потому что она работает няней. Это логично — оплачивать труд. Ты же сама просила взять няньку, чтобы у тебя было время на личную жизнь.
— А нету никакой личной жизни. Серёжа ушел к кому-то помоложе.
— Ему было всего двадцать пять… Может, тебе выбирать ухажеров по возрасту?
— Я сама разберусь, с кем мне спать! Отпусти.
— Мама, пожалуйста, пошли домой! — тянет ее обратно к воротам, но теща упирается. — Как мне все это надоело! Сколько можно?! Иди куда хочешь… — сдается Лиля и, расстроившись, бросает мать. Шагает во двор одна.
То есть это не первое выступление Риммы? Я стал свидетелем одного из.
Теща плетется в другую сторону.
Я, немного потоптавшись на месте, сажусь в машину.
Еду вдоль забора и вижу за углом притаившуюся тещу. Никуда она не собирается. Милостыню просить уж точно. Мозги Лильке выносит.
Глава 39
Три месяца спустя
Суворов
Как бы я назвал свое состояние? Откат? Бьющаяся в агонии вера? Подкрадывающаяся тигром депрессия?
Или все сразу?
Я продолжаю ухаживать за женой, но наши отношения не двигаются с мертвой точки. И ко всему я не понимаю логику Лильки. То она злится, кричит, что меня слишком много в ее жизни, и тогда я даю ей передышку, после которой жена снова недовольна и говорит, что я забиваю на нее болт…
Анна — психолог — поддерживает меня, но все равно голову не покидает мысль, что я что-то делаю не так. Что-то, что я даже психологу объяснить не могу.
Сегодня жена со мной снова не поладила. Даже в машину сесть не захотела, когда я заехал за ней на работу.
Я тоже, будто помутившись рассудком, не стал ее уговаривать и, придавив педаль в пол, сорвался и помчался к себе в квартиру.
Однако, остановившись возле подъезда, не смог заставить себя войти, зная, что в тех стенах мне станет только хуже.
Поехал в бокс.
Здесь есть мои сотрудники и клиенты, они хотя бы создают иллюзии, что в этом гребаном мире я не один.
Зайдя в кабинет, достаю из шкафа коньяк, бокал и приземляюсь в кресло.
Нажрусь сегодня, и похуй на все.
Я очень долго был образцово-показательным мужем, а теперь у меня выходной. Напьюсь вдрызг, чтобы забыть свое имя хотя бы этой проклятой ночью.
Я устал. Я тоже человек, и у меня есть чувства, душа, я не железный робот, о чем Лилька иногда забывает.
Залпом осушаю стакан и сразу наливаю новую порцию.
На часах начало одиннадцатого.
Сотрудники постепенно разбредаются по домам и не станут свидетелями моей попойки.
Переночую здесь, а завтра с новыми силами буду опять штурмовать неприступную крепость-жену, если, конечно, не сдохну от похмелья. У меня в шкафу алкоголя скопилось немало. Я уже и забыл, когда последний раз пил.
Стук в дверь заставляет меня опустить четвертый по счету бокал.
— Захар Олегович? — ко мне заглядывает Настя, новая мойщица. Работает здесь всего неделю. — Можно?
— Входи, — тяжело выдохнув, откидываюсь на спинку кресла. — Что у тебя случилось?
Худенькая блондинка юркает в кабинет и, прикрыв за собой дверь, крадется ближе к столу.
— Когда вы проходили по боксу, я заметила на вашем лице печаль, — с дрожью в голосе говорит она. — Я волновалась.
— С чего бы вдруг?
— Вы мой босс… поэтому мне не безразлично.
— Мм… — опустошаю недопитый бокал и со стуком ставлю его на стол.
— Зачем вы пьете?
— А тебе-то что? Явилась мне лекции читать о вреде алкоголя?
— Нет, — мотнув головой, Настя подходит близко к столу. — Я вижу, что у вас непростой период в жизни. Вам плохо. Знаете, а меня сегодня парень бросил… сказал, что я недостаточно красивая, и ему стыдно, что я работаю на мойке.