Запах ночного неба (СИ)

Когда отец последний раз посещал Даора почти тысячу лет назад, его приход пришелся как раз на начало зимы. Даор тогда спросил его о том, о чем и так догадывался, и ответ был именно таким, как черный герцог ожидал: «Там, откуда родом мой отец, обычно холодно, сумрачно и сухо».
.
Черный холм, прошитый замерзшим серебром застывших ручейков, щедро охватывал место их привала. Луна, уже выползшая из-за спины этого исполина, теперь освещала стоянку лучше любого масляного или магического фонаря. Костров развели два — ради поддержания легенды, а не чтобы согреться: и укутаться, и приготовить еду можно было с помощью заговоров. Однако для всех, кто видел отряд, он пока выглядел как караван торговцев, а мало кто из простаков остановился бы на привал, не зажигая огня. Келлфер постарался на славу: каждый был укутан двухслойной иллюзией, искажавшей для посторонних даже самый кричаще богатый и знатный облик, превращая холеные лики в обвисшие и истрепанные ветром лица безымянных, парчу — в заношенное сукно, а узорную золотую вышивку — в неаккуратно торчащие разноцветные нитки. Даже сильные животные выглядели как измученные жизнью беспородные лошадки.
Когда Роберт во всеуслышание попросил Даора создать простенькие амулеты, чтобы видеть друг друга в привычном обличье, Лианке отказалась надевать то, что не сотворила сама, обычно осторожная Йорданка обозначила свой отказ еще прямее, а следом за ними, краснея и бледнея, выступил и нервный мальчишка Лисар. Черный герцог, заранее понимавший, что ни один разумный правитель не возьмет из рук темного артефактолога не понятной ему вещи, только усмехнулся, отметив для себя, что остальных перспектива оказаться в его полной власти даже не напрягла. Тогда Келлферу пришлось создать ключ — заговор, открывающий завязанную на него иллюзию — что замедлило их выезд еще на час. Лицо Роберта красноречиво вытянулось, когда Келлфер озвучил казавшуюся взломом самого тайного языка возможность. Похоже, воин слышал о ключах впервые, что было не удивительно: мало кто достиг таких глубин мастерства в этой теме, как Келлфер, а ключи и вовсе были его личным изобретением, которым он до того не делился даже с Даором. Друг еле стоял на ногах, когда закончил, и черному герцогу, внимательно наблюдавшему за его действиями, даже стало жаль раненого и обессиленного шепчущего, но когда Даор бросил взгляд на Алану, жалость как ветром сдуло.
Поначалу герцоги не верили и то и дело снимали ключ, чтобы увидеть облик своих спутников, и снова возвращли его на место. Однако все сработало прекрасно. Теперь все участники похода видели друг друга как раньше, а окружающие не отличили бы их от бродячих оборванцев. Отводящие взгляд купола тоже исправно скрывали участников предприятия, и хотя только сегодня на тракте они пересеклись не с одним десятком внимательно следящих за путешествующими пар-оольских прихвостней, внимания ни одного из них они не привлекли — Даор каждый раз немного отставал, чтобы в этом убедиться.
Конечно, если бы сами пар-оольцы могли пользоваться порталами и передали бы этим дозорным развеивающие иллюзию артефакты, все сложилось бы иначе, но пока маленький отряд был не обнаружен.
Даор с удовольствием наблюдал за Аланой, отказавшейся ложиться спать до тех пор, пока не освоит азы верховой езды. Его помощь девочка снова отвергла, твердо объяснив, что ей будет сложно учиться у него, и что его присутствие будет лишь отвлекать, а еще одного дня с балластом на седле Гвиана не заслужила. Даор выслушал ее, любуясь этой сдержанной уверенностью, красивой и трогательной, и потемневшими от готовности к спору глазами, и сжатыми губами, которые так хотелось поцеловать. Алана ждала, что он будет настаивать, а Даор лишь завороженно следил за ее дрожащими ресницами, не мешая расти в груди этому восхитительному кому тепла, наполнявшему происходящее острыми нотами удовольствия.
Несколько светлых прядей выбились из-под ее платка, и теперь ветер щекотал ими Алане нос, от чего она забавно морщилась, смахивая волосы. Наконец, девочка быстро заправила прядь за ухо, словно смущаясь, а потом снова посмотрела черному герцогу прямо в глаза, решительная и милая. Даор не без труда подавил желание обнять ее и укрыть собственным плащом хрупкие плечи, но жажда коснуться была такой сильной, что он разрешил себе поправить ее платок, скользнув пальцами по бархатной щеке, тут же заалевшей румянцем. Девочка молча отступила на шаг, словно выпуская иголки, и Даор успокаивающе поднял руку, показывая, что не собирается вмешиваться.
 
Будто ожидавшая его решения Гвиана подвела Лучика, и тот заинтересованно ткнулся Алане в плечо. Девушка ойкнула и рассмеялась, а потом без страха погладила коня по серой морде.
— Герцог Карион? — склонилась Гвиана. — Могу я забрать леди Тамаланию?
Даор кивнул, и девушки отошли, негромко переговариваясь. Алана что-то спросила, разводя руками, и Гвиана объяснила:
— Необходимо держать спину прямой, а поясницу расслабленной. Вы сгибаетесь и напрягаетесь, поэтому теряете равновесие, Алана. Смотрите.
Воительница легко вскочила на спину Лучика, показывая, как нужно сидеть. Алана подняла на нее свои сияющие нетерпением глаза и закивала.
.
Даор устроился неподалеку от одного из бутафорских костров. Неиссякающее пламя плясало между ним и девушкой, от которой он не хотел отводить глаз, и Алана, даже когда кидала в его сторону быстрые взгляды, уверивалась, что герцог не может видеть ее сквозь пламя. Разгоряченная усилием, девушка без страха вертелась на седле, выполняя детские упражнения, пока Гвиана невозмутимо водила ее чалого мерина по кругу.
После часа занятия Алана уже держалась в седле вполне сносно. Слушая наставления своей новой подруги, она старательно выпрямляла спину, не давая себе больше клониться к голове лошади в том умильном и беззащитном жесте, и теперь выглядела настоящей герцогиней — такая осанка словно добавляла ей и роста, и уверенности.
Флегматичный Лучик слушался ее неуверенных команд стабильно, но не сразу, недовольный, что его не пускают к повозке с кормом, и то и дело дергал головой в сторону своего обеда. Алана поняла это быстро и теперь постоянно удерживала повод, не давая Лучику даже склонить голову к копытам. Когда девочке, наконец, удалось выполнить три чистых «гребенки» между небольшими кочками, строгая Гвиана одобрительно улыбнулась, а сама Алана облегченно засмеялась, заставив сердце бессердечного черного герцога сжаться от нежности.
— У меня получилось! — ее голос звенел от удовольствия.
Вместе с Аланой обрадовавшись ее успеху, черный герцог захлопнул книгу, и сделал глоток горячего вина со специями, которое пару минут назад поднесла ему Юория. Вино кислило, и в нем было слишком много аниса, поэтому он выплеснул жидкость в огонь, услышав за спиной раздражающе страдальческий вздох племянницы.
— Дядя, могу я сделать другой напиток? — присела она перед ним в реверансе. — Я подумала, что вам понравится, если я добавлю в горячее вино…
— Горячее гранатовое вино, — бросил ей Даор. — Без специй.
— Хорошо, — снова склонилась Юория, не споря, не пытаясь больше слащаво заискивать.
Что-то в женщине поменялось. Даор знал дочь Литы так хорошо, что мог до мелочей предугадать каждый жест, но сегодня ее поведение выбивалось из общей картины. Юория не ловила взгляда своего господина, не настаивала, не спрашивала и вела себя скромно, будто была хорошо воспитана и умела контролировать свои эмоциональные вспышки. Всегда надменная и страстная, теперь Юория потухла и даже не решалась поднять глаз, хоть Даор и видел, что ее, как и обычно, трясет от желания его близости.
Даор и раньше предполагал, что ношение пояса подчинения изменило женщину, но не успел исследовать причудливый, не похожий на виденные им ранее артефакт: тот рассыпался в его руках, стоило ему потерять контакт с кожей жертвы. Это было досадно.
О самой Юории Даор беспокоился мало, но происходящее было интересно по другой причине.
— Подожди, — остановил он ее, всматриваясь пристальнее.