Отдел 15-К. Отзвуки времен
Потому сотрудников отдела довольно быстро принял заместитель начальника, напоил их чаем с баранками, представил следователя, который вел дело до того, выразил надежду на то, что столичные сыщики шустренько разберутся в том, откуда у этой заморочки ноги растут, пожал руки и выпроводил восвояси.
– Ну чего, пошли в кафе? – осведомился у гостей следователь, носящий звучное имя Святослав, но сразу предупредивший о том, чтобы его называли Славой. – Перекусите, отдохнете с дороги. А после с новыми силами…
– Оно неплохо бы, только со временем беда, – перебил его Николай, отодвигая от себя дело, которое перед тем внимательно изучил. – Нам это дело как снег на голову свалилось, все остальное пришлось в сторону отодвинуть. А ведь работа сама себя не сделает, ты же в курсе. Потому давай сначала сгоняем на место происшествия, потом к пострадавшим в больницу. А все остальное – после.
– Да не вопрос, – покладисто согласился Святослав, глянув на часы, а после в окно. – Поехали. И да, лучше сначала на старый завод наведаемся. А то вон опять небо тучами затянуло, значит, смеркаться раньше начнет.
– Хм. – Женька взяла его под руку. – А что, в темноте туда лучше не соваться? На то есть какие-то причины, которые нам стоит знать?
– Да там до фига этих причин, – щеки довольно юного Святослава чуть покраснели. – И катушки от кабеля, и кирпич битый, и ямы, которые хрен знает кто, когда и зачем там выкопал. Там еще везде нас… Ну… Вы поняли, короче. Синева местная и то туда в ночи бухать не ходит. Ноги боится переломать.
– Типичная «заброшка», – подытожила Мезенцева. – У меня в городе тоже такая стоит. В старые времена на ней банки стеклянные для консервов производили, потом перестали. Мы с ребятами по старым цехам в детстве часто бегали, пока Валька Синицкая себе ногу не распорола от лодыжки до ляжки.
– Легко отделалась, – заметил Николай, у которого тоже имелись воспоминания о подобном строении, только расположенном уже в его родном городе. – У нас один пацан добегался до того, что на арматурину наделся. Снизу вверх.
– Это как?
– От задницы до горла, – пояснил Нифонтов. – Мне потом эта картина еще года два в кошмарах снилась. Он еще живой, глазами вращает, хрипит… Блин, до сих пор мороз по коже продирает, как вспомню.
– Нас до последнего времени бог миловал от таких страстей-мордастей, – вставил свое слово Святослав. – А что до этой троицы… Мы все же думаем, что они какой-то дряни там накурились. Сейчас много разной химии появилось, сами знаете. Такое продают, что жуть берет, если разобраться, что там в составе. Небось эти долбоклюи и закинулись на территории завода чем-то эдаким… Особо ядреным. Теперь вот лежат как овощи, и не факт, что в себя придут. А если и придут, то запросто могут дальше овощами остаться. Или почки у них откажут на пару с печенью. Случались уже такие прецеденты. Ума-то нет… А что анализ крови ничего не показал, так это не странно. Фармакология сейчас на коне.
«Заброшка» оказалась просто-таки классической, как раз из числа тех, о которых вспоминали оперативники. Да и Николаю за годы службы уже в подобных пару раз побывать пришлось. Серый каменный забор, издалека производящий впечатление внушительного, на деле оказался с зияющими то здесь, то там брешами, светло-коричневые облупившиеся здания щерились клыками битых стекол, а прицеховые территории, были завалены разнообразным мусором, накопившимся за годы запустения. И еще ветер. Он, казалось, был везде. Он хлестал по щекам незваных гостей, посвистывал в пустынных коридорах, завывал где-то там, наверху, на полупровалившихся крышах.
– Нам туда, – показал Святослав на крайнее левое здание. – Там их нашли.
– А кто нашел? – поинтересовался Николай. – Ты же сам сказал, даже бухарики сюда не суются.
– Но сторож-то есть. Завод хоть и заброшенный, но при собственнике. Банк один его в залог сто лет назад взял как обеспечение по кредиту, с тех пор им и владеет. То ли не знают, как этим хозяйством распорядиться, то ли сбыть с рук не могут – я не в курсе. Но сторожа наняли, как видно, обязаны по закону это делать. Вернее, не сторожа, а что-то вроде смотрителя. Дедок один, который живет неподалеку, пару раз в день заглядывает сюда, здания обходит, ну и вообще.
– Надо будет с ним побеседовать, – деловито заметила Мезенцева. – Мало ли чего вспомнит.
Внутри бывший заводской корпус тоже ничем оперативников не удивил. Выбоины в полу, какие-то тряпки и обрывки газет, валяющиеся тут и там, несколько давно засохших куч дерьма по углам и, разумеется, десятки надписей на стенах, от классической нецензурщины и вечного «Олег лох» до почти абстрактных, вроде «А мой руки под твоими телами!». Чем подобное творчество было навеяно – запредельными ли ассоциациями, или же той самой химией, о которой вел речь Святослав, – непонятно. Но уж как есть.
Ну а небольшой зальчик с парой разбитых окон, в котором обнаружили недвижные тела местных школьников, порадовал оперативников обилием магических символов, которые красовались на стенах. Причем совсем свежих, нарисованных буквально недавно.
– Совсем забыл сказать, – ткнул пальцем в них Святослав. – Они же еще и сатанисты. Вон нечистого, похоже, призывали. Правда, эти-то мирные, кошек не резали и над костром их не палили. А то были у нас не так давно еще одни, мы их из подвала выкуривали. Так они там храм Сатаны оборудовали, представляете? Даже трон для своего идейного лидера смастерили. И такой хороший! Не трон, а произведение мебельного искусства. Чем-то на тот, что в сериале «Игра престолов» был, похож. Просто там у одного из этих сектантов руки прямо золотые оказались, он нам кое-что в управе починил из мебели, пока его отец из обезьянника не забрал.
– И куда он потом делся? – заинтересовалась Мезенцева.
– Да в техникуме учится, скорее всего, как и раньше. Куда ему еще деваться? Дело-то развалилось. Факт жестокого обращения с животными доказать не удалось, плюс у одного из этих чертей отец крупный коммерц оказался. Ну, вы понимаете…
– Да трон, а не сатанист.
– А, трон! – Святослав заулыбался. – Начальник мой себе забрал. Когда проверка приезжает, меняет его на обычное кресло, штатное, а в остальное время прямо как Таргариен какой-то на троне восседает.
– Прелесть какая, – рассмеялась Евгения. – Потом покажешь?
– Покажу, – пообещал следователь. – Если получится.
– Полная чушь – произнес Николай, который все это время рассматривал настенную живопись и даже сделал несколько снимков при помощи смартфона. – Никого они призвать не могли.
– Само собой, не могли, – хмыкнул Святослав. – А у тебя были какие-то сомнения?
– Ну да, – поддержала коллегу Евгения, которая, несмотря на свою непоседливость и живость характера, кое-чему за то время, что провела в отделе, все же научилась. – Совершенная чушь. Небось нагуглили всего, чего можно, и эту хрень здесь понаписали. Типа как взрослые.
– Но при этом что-то их на больничную койку определило, – продолжил Нифонтов. – И это вряд ли наркотики, что бы ты, Слава, ни говорил. Анализ у ребят чистый. Любая фармакология, какой бы передовой она ни была, следы оставляет.
Он вертел головой, снова и снова бегая взглядом по символам, пытаясь понять, что же тут произошло, и не находил ответа. Ладно, четыре знака, из которых один был изображен верно, а три с ошибками, входили в малый круг призыва демонов, но в таком сочетании их никто никогда не использовал. Остальные же и вовсе являлись фантазией на темы, которыми, как верно заметила Мезенцева, был забит весь интернет. При помощи этой чепухи мышь из норы не вызовешь, не то что некую сущность. И приманить какую-то другую нежить, которая падка на юные души, которые сами не ведают, что творят, тоже эдакой галиматьей никак не получится. Есть определенные условия, при которых подобное возможно, тут они не соблюдены.
И тем не менее Николай отправил Тициной те снимки, которые сделал, сопроводив их коротким комментарием. Мало ли. Иногда то, что кажется очевидным, является ошибкой, способной отправить расследование по изначально ложному следу. Лучше пусть профессионал своим опытным глазом глянет тот ералаш, что красовался на стенах. Так вернее. Так надежнее.